-Страшно. – Холодно пробормотала Кетрин, не понимая сама, говорит она это о произошедшем преступлении или о том, что эти убийства стали настолько обыденным явлением, не вызывающим уже никаких отголосков в душе.

Питер и Оливер, будто согласившись с женщиной, тяжело вздохнули.

Кет обернулась и нашла взглядом супругу убитого:

-Я пойду, поговорю с ней. – Предупредила она.

Агенты не ответили, и только комиссар бросил ей вслед:

-Яжи. Ее имя – Яжи.

Подойдя к женщине поближе, агент Робинсон отметила для себя, как точно индейцы могут подбирать имена.

Кватоко - значит «птица с большим клювом». А клюв, то есть нос, у него и правда был немаленьким. Сама Яжи – миниатюрная, хрупкая, худенькая, ростом не больше метра пятидесяти и весом килограмм в сорок. Тонкая как тростинка, только что показавшаяся на свет из-под земли. Но сильная, раз могла держаться и покорно смириться со смертью мужа. А то, что она смиренно приняла эту смерть, Кет поняла по ее блеклым, потухшим глазам цвета мокко с белесо-серебристыми крапинками. Но в этом потухшем взгляде не было злости о безвременной кончине любимого, не было непонимания того, как все могло произойти, не было страха перед будущим, не было огня мести, а было смирение. Она смирилась, как мирились миллионы…, как смирилась мать Кетрин.

По коже Кет пробежал холодок. Толи от ветерка, прошумевшего над верхушками хоканов и крышами домиков, толи от воспоминаний. Она отбросила их в дальний угол своей памяти и обратилась к Яжи.

-Миссис Уэмбли, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время… - «Стандартная, избитая, ничего не значащая фраза», - тут же подумала про себя Кет.

-Да, я все понимаю. Задавайте свои вопросы. – Спокойно разрешила Яжи.

-Миссис, Ваш супруг имел врагов – здесь или в городе? Кто-то мог причинить ему вред?

Та посмотрела вдаль, заметив, что тело ее мужа,запакованное в черный мешок, уже погрузили в фургон коронера, и со вздохом повернула лицо к агенту:

-Нет. Никого. Не знаю о них. Кватоко был честным, порядочным и не мог никого обидеть. Специально не мог.

Кет поразило, как женщина быстро отождествила смерть мужа и реальность, назвав его имя в прошедшем времени, что было редким явлением для близких и родных жертв.

-Мэм, но Вы кого-то подозреваете? Кто-то приходил к Вашему мужу? – Уточнила агент.

-Нет. Никто из посторонних. А наши…наши часто посещали. Ведь мы недавно вернулись и у нас только что родилась третья дочь. Мы назвали ее Абек…

-Пребывание дома… - Прошептала Кетрин, переведя имя.

Яжи покорно кивнула, даже не удивившись знаниям Робинсон.

-Скажите, миссис Уэмбли, Вы знаете этого человека? – Женщина-агент протянула фотографию с изображением Генри Меерсона, являющегося одним из подозреваемых.

-Генри… - Узнала его та. – Я не знаю как его полное имя. Он приезжал к Хепи Уайта. Был другом его сына. Это все. – Коротко закончила Яжи и отдала фото агенту.

-Хорошо, мэм, я думаю, Вы можете идти домой. Простите.

Уэмбли посмотрела на нее благодарственным, облегченным взглядом и пошла прочь через все поле по направлению к домам.

***

Двое людей вышли из серого здания полицейского участка и глубоко вдохнули свежий воздух. Воздух свободы. Девушка закинула голову назад и с широкой улыбкой посмотрела на расцветающее утреннее небо, освященное только лакомым кусочком алого солнца.

-Прости меня, Эд. Я не хотела втягивать тебя. – Извинилась она перед своим спутником.

Мужчина мягко улыбнулся и приобнял девушку за плечи.

-Все в порядке. Я доволен.

-Доволен? – С изумлением спросила она.

Эдуард еще крепче обнял спутницу и прошептал ей на ухо:

-Я узнал там то, чего не захотел бы знать на свободе, Элли.

Элеонора подняла на мужчину свои темные, как горячий шоколад глаза, еще не понимая о чем тот говорит.

-Я узнал, кто виновен в смерти всех индейцев. И это не тот, кого подозревают «федералы». – Продолжая улыбаться, ответил ей Эд.

-И кто же это? – Теперь удивление сменилось любопытством, профессиональной пытливостью.

Эдуард отстранил девушку от себя, но по-прежнему сжимая ее тонкую руку в своей ладони, повел за собой.

-Эд? Куда мы? Эд? – Попыталась сопротивляться Элли, но безрезультатно – мужчина ничего не говорил и только тащил ее за собой.

Он остановился только когда заметил неспокойное замешательство у края дороги. Там копошилось несколько человек – все были одеты в полицейскую форму и только четверо кутались в простые гражданские пальто и повыше поднимали воротники, спасаясь от прохладного ветра.

Эд и Элли сейчас и сами обратили внимание на то, как похолодало на улице. Температура опустилась ниже двадцати градусов и в воздухе витали мелкие хлопья снега.

Репортеры подошли к месту происшествия в надежде проникнуть за желто-черную полосу, отгородившую окружающий мир от очередного преступления. Возгласы полицейского, возмущенного такой напористостью журналистов привлекли внимание агентов и комиссара.

-О, господа журналисты! – С присущим ему сарказмом воскликнул Питер, подойдя вместе с напарницей к Эдуарду и Элеоноре.

-Да, это снова мы. – Подтвердил мужчина, не обратив внимания на насмешку.

-Вам было мало 48 часов в камере? – Продолжил иронизировать Марлини.

Элеонора криво ухмыльнулась и окинула взглядом Кетрин. Но та, похоже, витала в облаках и мало интересовалась происходящим. Хотя, если бы журналистка знала всю подоплеку, то поняла бы, что ее вывод слишком скоропалителен. Агент Робинсон спрятала нос под воротник своего пальто и только еле слышно что-то бурчала про себя.

-Понимаете, агенты, - начал объясняться Эд, - мы знаем кое-какую информацию и готовы с вами поделиться, если вы позволите нам запечатлеть картину преступления. Здесь же произошло преступление? – Уточнил он.

-Да, здесь произошло преступление, но мы не можем поделиться с вами информацией о нем. Вы же понимаете. – Пояснил агент Марлини. – А вот вас вполне можем обязать рассказать о своих знаниях…

-Да, как же! Ага! Прям так сразу! – Возмущенно возразила Элеонора, за что удостоилась строго-вопросительным взглядом от Кет, в духе «ты-еще-смеешь-с-нами-спорить?» это покоробило уверенность Элли, напомнив ей о том инциденте несколько дней назад, когда эта самая юная агентесса выставила Палмер посмешищем.

-Мэм, вы же должны понимать, что я сейчас кликну полисмену, и он проведет вас обратно в участок, где мы с вами поговорим уже по-другому. – Спокойно-раздражающим тоном увещевал их Марлини, как отец воспитывает нерадивых детишек.

-На самом деле, нам не так уж и много что можно рассказать…, - пошел на попятную Эд и даже отступил на несколько шагов назад от заградительной ленты. – Так что мы, наверное, пойдем. Вам тут и без нас хватит работы. Всего…

Эдуард не успел договорить, как по одному жесту Кетрин Робинсон к ним подошло двое полицейских, которые и ухватили журналистов за руки.

-Это неправомерно! Вы преступаете закон! – Кричала Элеонора, но было настолько привычным явлением, что уже никто не обратил на нее внимания. Даже Эд шел спокойно, «отдав себя в руки правосудия».

Кетрин, закатив глаза, только сжала губы в кривой усмешке и пошла прочь, вновь погрузившись в свои мысли. Марлини проводил напарницу взглядом и нахмурился. Он не понимал причины столь «тихого» поведения Робинсон, учитывая то, что все предыдущее время она пыталась «сунуть свой нос» везде, но понадеялся, что она просто устала. Да и у Питера опять разболелась голова из-за недолеченной простуды, а промозглый ветер грозил обострением заболевания. Мужчина поморщился, представив себя, укутанного с ног до головы в одеяло, и пьющего отвратительные лекарства, и ему стало еще дурнее. Но мысли о работе спасали сейчас как никогда. Этому он мог быть благодарен сам себе.

***

-Господа, мы с вами как никто знаем, что значило для нас это событие. Никто не хотел повторения. Но вы не хуже меня знаете, что это стало неизбежным… - Старик говорил глухим, сиплым, словно прожженным аризонским солнцем голосом.