Я обещал исполнить эту просьбу на другой же день.
Пинка была разгружена и поставлена у берега на якорь. И так как ничто не удерживало нас у Палатки, то мы и отправились к Соколиному Гнезду, которое в истекшие десять дней жена посетила только два или три раза, чтобы задать корму нашим животным.
XV
ПРОГУЛКА. КОЛДУН НА ДЕРЕВЕ.
ДИКАЯ СВИНЬЯ И КРОКОДИЛ
Следующий день был воскресенье. По обыкновению, оно было посвящено молитве, чтению, беседе и телесным упражнениям, которые очень понравились детям. В этот день я дал им урок гимнастики и научил их лазить по веревке, для управления пинкой.
Пока они соперничали друг с другом в силе и ловкости, я привязал два свинцовые шара к концам длинной веревки. Эрнест, первый заметивший мою работу, спросил меня о цели ее.
- Я хочу, друг мой, - ответил я, - изготовить оружие, подобное тому, которое так страшно в руках некоторых племен Южной Америки. Я говорю о лассо, употребляемом мексиканскими и патагонскими охотниками. Эти бесстрашные охотники выезжают на лошадях без седла. Завидев животное, которым хочется завладеть, охотник шпорит своего коня и, скача в галоп, кружит лассо над головой и затем изо всей силы пускает его в догоняемое животное. Натянутые ремни, встретив какой-либо предмет, размахом пуль обвиваются вокруг него. И буйволы, дикие лошади и другие рослые животные, внезапно остановленные на бегу этим страшным оружием, падают со стянутыми ногами и достаются во власть охотников.
Мысль о такой охоте сильно прельщала моих старших сыновей, склонных к приключениям. Они убедительно просили меня испытать приготовленное оружие на стволе недальнего дерева. Моя первая попытка вышла мастерской: веревка обвила ствол до того удачно, что дети не только поверили искусству американских охотников, но и решились добиться его. Фриц тотчас же стал упражняться и, благодаря своей чрезвычайной ловкости, скоро был в состоянии учить своих братьев.
На другой день поднялся сильный ветер, и я увидел с дерева, что море бушевало. И потому мы остались в Соколином Гнезде.
Жена побудила меня обойти наши владения, которые, благодаря ее деятельности, представляли много улучшений. Кроме того она показала мне в бочонках множество подорожников и дроздов, которых она изловила силками и зажарила, чтобы сохранить в масле.
Наши голуби, свившие гнездо на верхних ветвях дерева, принялись высиживать птенцов. Что же касается европейских кустов и деревьев, то я нашел их до того сухими, что побоялся лишиться их, и потому принялся как можно скорее посадить их в землю.
Этой работе мы посвятили остальную часть дня, и к вечеру все наши европейские растения были рассажены.
На другой день вся наша семья поднялась с рассветом, потому что на этот день я назначил прогулку к тыквам, для увеличения нашего запаса посуды.
Осел был запряжен в сани, на которые мы положили свои продовольственные и огнестрельные припасы.
Как и всегда, впереди шел Турка, опоясанный шкурой дикобраза. За ним шли сильно вооруженные дети. Мы с женой шли позади, сопровождаемые еще Биллем, несшим на себе своего всадника Кнопса.
Мы обошли болото Краснокрылов, позади которого было поле, заставившее нас долго любоваться его роскошной травой.
Фриц, неутомимый охотник, отделился от нас, сопровождаемый Туркой. Высокая трава скрыла их от нас. Вскоре мы услышали лай собаки и выстрел и, в направлении их, увидели тяжело падающую птицу. Птица эта, как оказалось потом, была только ранена и быстро побежала. Турка запальчиво преследовал ее. Да и Билль не мог остаться равнодушным. Одним скачком он сбросил с себя своего всадника, обезьянку, которая покатилась по земле; затем Биль кинулся в чащу травы, пересек дорогу бегущей птице, схватил ее за крыло и, не выпуская добычи, ожидал приближения Фрица.
Но животное не давало схватить себя, подобно краснокрылу. Оно сильно отбивалось лапами и привело в замешательство молодого охотника. Турка, осмелившись напасть, получил такой сильный удар по морде, что не решился наступать вторично. Фриц крикнул меня, и я побежал так скоро, как только позволяли мне тяжелая ноша и высокая трава. Улучив удобное мгновение, я накинул платок на голову животного, которое таким образом было ослеплено, почти тотчас же перестало биться. Я связал пленнице крылья и лапы бечевкой, которую нашел в кармане. Затем мы возвратились с этой добычей к нашим товарищам, ожидавшим нас на окраине болота.
- Это дрохва, - сказал нам маленький натуралист, рассмотрев животное.
- Дрохва! - повторил Фриц, пожав плечами. - Почему же ты так думаешь?
- Ты слишком поспешно сомневаешься, дорогой мой, - обратился я к Фрицу. - Эрнест прав: это, действительно, дрохва. Между признаками, которые помогают мне узнать ее, я замечаю преимущественно ее короткие крылья и ноги, лишенные большого пальца и снабженные только тремя пальцами, которые все направлены вперед. Судя по отсутствию усов, пойманная нами дрохва должна быть самка.
- Это, вероятно, та же самая дрохва, которую мы уже раз поднимали, но в которую не стреляли: помнишь, мама?
- В таком случае я прошу ей пощады: мне будет тяжело думать, что мы, убив мать, погубили ее птенцов, которые, во время прохода нашего по этим местам, казались покинувшими гнездо еще очень недавно.
- Успокойся, друг мой, насчет судьбы этих птенцов. В прошедшие с той прогулки три недели птенцы уже привыкли сами добывать себе пищу и заботиться о своей безопасности. Что же касается до пойманной нами матери, то, заживив ее рану, мы попытаемся приручить ее. Если это нам удастся, то она привлечет и самца. По поимке его, дрохвы составили бы очень ценное приращение нашего птичника.
Привязав дрохву к саням, мы направились к лесу Обезьян.
Приближаясь к нему, Фриц позабавил братьев рассказом о том, как, в первое посещение нами леса, обезьяны снабжали нас кокосовыми орехами.
Эрнест, отойдя от толпы и опершись о дерево, созерцал исполинские кокосовые пальмы, отягченные прекрасными орехами.
Стоя в нескольких шагах от Эрнеста, я следил за выражением его лица, на котором поочередно отражались то изумление, которым поражали его эти чудеса природы, то желание полакомиться великолепными плодами, висевшими на вершине стволов.
- Ты хотел бы, - заметил я, - чтоб орехи сами собой попадали тебе в рот?
- Конечно, нет, - возразил он, оборачиваясь, - потому что они поломали бы мне зубы.
Он не успел еще произнести этих слов, как один орех упал к его ногам. Эрнест отскочил. В то же время другой орех покатился передо мной, а за ним и третий.
- Что же это такое? - воскликнул наш маленький ученый. - Точно в волшебных сказках: только что успеешь пожелать, как желание твое уже и исполнено!
- По-видимому, так; но я полагаю, что сидящий на дереве колдун скорее хочет прогнать нас, чем исполнить наше желание.
Как бы то ни было, Эрнест и я подобрали орехи, которые, судя по их весу, должны были быть полны молока и очень вкусны.
- Колдун был бы очень любезен, - сказал Жак, - если б скинул еще несколько орехов Франсуа и мне.
И опять два ореха последовательно упали с дерева.
- Папа! - почти одновременно воскликнул Фриц, - я вижу колдуна. Это отвратительное животное, круглое, вооруженное двумя страшными клещами; вот, оно хочет сползти со ствола.
При этих словах маленький Франсуа укрылся за матерью. Эрнест не тронулся с места, но глазами искал безопасного убежища. Что касается до бесстрашного Жака, который также увидел животное, то, подняв с угрожающим видом приклад своего ружья, он воскликнул:
- Я переговорю с колдуном!
Странное животное, цепляясь своими клещами за кору дерева, быстро спускалось с него. Когда оно было уже не более как в нескольких футах от земли, Жак подошел и с размаху ударил. Но плохо направленный удар упал на ствол дерева, а не на животное, которое, свалившись на землю, отважно пошло на своего неприятеля, широко растопырив клещи. Жак ударил еще раз, но так же безуспешно, потому что его противник ловко уклонялся от ударов.
