Я приняла контрастный душ и потянулась.

Пора одеваться на работу.

Ещё в одиннадцатом классе я решила, что не буду поступать на очную форму обучения. Не могу. Поэтому без особых проблем поступила на заочное обучение педагога исторических наук.

Плюсом отучилась на мастера по маникюру. Снимая некоторое время зал в салоне красоты, наработала за год постоянную клиентуру. И мне нравилось, и людям.

Маму я обнаружила на кухне. Она допивала вторую кружку кофе.

– Присоединишься? – поинтересовалась она.

– Не, я за здоровый образ жизни, – открыла холодильник и налила себе минеральной воды.

Мама поморщилась.

– И это ты называешь здоровым образом жизни?

– Ага, – я утоляла жажду крупными глотками. – Минералка всё же лучше, чем кофеин.

– Может, позавтракаешь?

Я покачала головой.

– На пустой желудок лучше думается.

– Трудный день намечается?

– Как обычно.

– Юля, скоро Новый год. У тебя уже есть планы?

Я оставила пустой стакан в раковину.

– Девчонки предлагают отпраздновать вместе, но я пока не знаю…

– Вот и я не знаю… – как-то печально сказала мама, чем сразу вызвала подозрения.

– Мам…

Вопрошающе на неё посмотрела.

Та отвела взгляд и слишком быстро ответила:

– Я ничего, просто так сказала.

– Мам…

– И нечего на меня смотреть! К тому же, я уже опаздываю. Так, я в душ!

Мама подошла, чмокнула меня в нос и упорхнула в ванную. А я продолжила смотреть ей в след. Мать от меня что-то скрывала. Не зря у меня ещё на днях закрались подозрения, что с ней что-то происходит. Сначала заметила, что она стала поздно приходить с работы, то в одиннадцать придет, а то и вовсе за полночь. Говорила, что предновогодняя суета на работе. Отчеты, завал и прочее, прочее… Интересно знать, какой такой отчет может быть у психолога, чтобы задерживать его до полуночи?

И задумчивой она стала. Я ей начинаю что-то говорить, а она никак не реагирует на мои слова, точно не слышит их.

Или витает в облаках.

Так-так… И с этим тоже стоит разобраться.

Я закидала конспекты в сумку – почитаю в перерыв между клиентками – и через десять минут была уже у двери, обувалась.

– Мам, я ушла.

Она всё ещё была в ванной.

– Хорошо.

– Дверь за собой захлопни.

– Хорошо.

– Пока.

– Я тебе в обед позвоню.

– Договорились.

Мама позвонила раньше.

И это был плохой знак.

– Да, мам, что случилось?

– Почему сразу что-то случилось?

– Мам, – я закинула в рот фисташку.

– Юлька, ты плохо думаешь о своей матери.

– Я думаю объективно. Так что случилось? Мама, говори.

– Юлька, тут, в общем, такие дела… – Александра Михайловна замялась. – Я ехала на работу и… И машина…

Я громко застонала.

– Мама, что с машиной?! – я вскочила со стула и теперь была вся во внимания.

– Не знаю, но когда я стала трогаться на светофоре, то случайно заглохла… а когда попыталась завести машину, она не завелась… Я ключом поворачиваю, а она никаких звуков не издает.

– Мама, только прошу, не говори, что ты оставила машину на проезжей части…

– Юля, что ты… Я вызвала эвакуатор.

– И куда отогнали машину?

– На станцию техобслуживания.

Я с облегчением вздохнула.

Наша новенькая машина была предметом моей тайной страсти.

Ибо в ближайшее время я собиралась у любимой родительницы её отжать. Да-да, именно отжать самым бессовестным образом, потому что большая часть денег для её покупки была заработана именно мной.

Тогда бы от меня что требовалось – отвести маму на работу и забрать её оттуда.

Подстроюсь.

То, что наш «Ниссан» находился на СТО, а не продолжал брошено стоять на проезжей части или на обочине под снегом, что меня немного успокоило. Немного, поскольку я слишком хорошо знала Александру Михайловну.

На этом разговор не закончился.

Как в воду глядела, потому что мама продолжила:

– Я, собственно говоря, почему звоню… Юля, мне тут с СТО позвонили и сказали, что машину можно забирать… Они её сделали.

– И?.. – мне надо было, чтобы мама сама высказала свою просьбу.

Послышался громкий вздох.

– И ты могла бы забрать машину со станции?

Я сделала рукой жест, означающий «есть»! И едва не запрыгала от радости. Но когда стала отвечать матери, то постаралась, чтобы в моём голосе звучало возмущение:

– Мама, мне ещё не вручили права…

На этот раз не удалось обвести вокруг пальца Александру Михайловну. Та фыркнула.

– Ты отлично водишь с четырнадцати лет. И, я думаю, вполне в состоянии пригнать машину домой.

– Не к офису?

– К офису не надо, я приеду домой на такси. Всё, ребенок, целую тебя. Будь умницей. До вечера, – и мама повесила трубку.

Я посмотрела на тускнеющий экран и пропадающее фото матери и довольно усмехнулась.

Закончила работу через час. Записав клиентку на коррекцию через три недели, оказалась полностью свободной.

Так, теперь можно и за машинкой.

Я вышла из салона и, подняв воротник куртки, поёжилась и пожалела, что отстегнула капюшон, он бы сейчас не помешал. Погода оставляла желать лучшего.

С нашим «Ниссаном» у меня были особые отношения. Вернее, у меня были вообще особые отношения с любым авто. Я обожала машины. Искренне их любила и не могла дождаться, когда мне, наконец, выдадут права, и я без зазрения совести смогу сесть за руль, потому что и так затянула с их получением.

Мой интерес к вождению проснулся лет в двенадцать. До четырнадцати я честно терпела, а потом пристала к знакомому молодому человеку, Пашке, чтобы он научил меня водить. Тот сначала сопротивлялся, но я подключила всё своё природное обаяние и умение уговаривать, и в конечном итоге, он сдался. Обучение давалось легко, по крайней мере, мне так казалось. Я быстро запомнила, где находится сцепление, газ и тормоз. А остальное было делом техники.

Пашка промучился со мной всё лето. До сих пор удивляюсь, как я не разбила его машину, а у него не появились седые волосы. Результатом наших страданий стало то, что я научилась трогаться с первого раза, не вылетать на встречную полосу и не бояться других машин, а Пашка устроился работать в автошколу инструктором по вождению.

У мамы был шок, когда она узнала, что я умею водить. Мы находились в гостях у бабушки, которая нас пригласила на «девчачьи» посиделки. Бабушка наготовила множество вкусностей, и мы с Александрой Михайловной уплетали пирожки и другие домашние заготовки за обе щеки. Засиделись допоздна, а когда собрались ехать домой, увидели, что темнело.

Я еще за столом заметила, что мама выглядит не ахти, бледноватая какая-то. На мой вопрос, всё ли в порядке, получила утвердительный ответ.

В порядке, так в порядке, я и успокоилась.

Но как только мы отъехали от бабушки, лицо матери исказилось, и она, выпустив руль, схватилась за живот.

– Ай! – резкая боль заставила скрутиться Александру Михайловну.

У меня сработал рефлекс – схватив руль, не позволила нам съехать в кювет.

– Мама! Что случилось?

– Живот! Кажется, я отравилась… – она громко застонала, и её лицо приобрело зеленоватый оттенок.

– Тормози! – закричала я, понимая, что мама не в состоянии следить за дорогой.

У Александры Михайловны сработал инстинкт самосохранения, и она резко нажала на тормоз. Машина дернулась и встала.

Я пулей выскочила из машины и подбежала к водительскому сиденью.

– Мам, ты как? – я испугалась не на шутку.

Та закрыла глаза и откинулась на сиденье.

– Не знаю…

– Может, скорую?

– Не надо, сейчас пройдет.

Решение пришло мгновенно.

– Мама, а если не пройдет? Давай-ка я помогу тебе переместиться на пассажирское сиденье.

Александра Михайловна открыла один глаз и подозрительно посмотрела на меня.

– А кто поведет машину?

– Я.

– Ты? Юлька, только не говори, что ты втихую угоняешь машину и рулишь по городу без прав.