Сердце Камиллы колотилось так громко, и ей казалось, что его обязательно услышат посторонние. Только бы ничего не сказали. Вот зачем за руку схватил? Сам сбежит на пары, может и не вспомнит о ней через час, а ей потом придётся отдуваться за это представление.
– Это Морозов? – одна из девушек бросила хрустеть чипсами, замирая с небольшим ярким пакетиком в руке.
Две другие, собиравшиеся помочь ей прикончить незатейливый перекус, проследили за взглядом подруги.
– Точно он. Я за него на сайте голосовала, – прошептала студентка.
Камилла ещё больше разволновалась, спотыкаясь на ступеньках. Благо в этот раз тоже устояла, спасибо Роману. Но о чём болтали те девицы? Голосовала? На сайте? Ладно, неважно, сейчас просто нужно добраться до своей аудитории и увидеться с Тонькой.
Тополев бросил в урну непогашенную сигарету, щурясь и выдыхая едкий дым. Он перевёл взгляд с Камиллы на её спутника и смолчал, только поджимая губы.
– Почему они за руки? – послышалось за спиной, когда Роман уже открыл дверь для своей спутницы, – ты точно ошиблась.
Он никак не отреагировал на это шептание, приглашая Камиллу заходить и греться в просторном фойе. А стоило входной двери закрыться, как обсуждение продолжилось уже более бурно.
– С чего реальному Морозову в нашем универе делать и это недоразумение за руку держать?
– Кто его знает, эту мелкую. Мож они этого… того!
– Чего того? – сухо кинул Андрей, привычно крутя зажигалку.
– Да не встречаются они! Глупость! – отмахнулась одна из девушек, принимаясь нервно хрустеть чипсами, – я ему что, зря свой «лайк» ставила? Тоже мне, «мистер–безвкусица». На фотке и то лучше смотрелся.
– Да ладно, – хмыкнула подруга, – тут ты уж загнула. В жизни он ещё красивее. Прям как со съёмок «Ледяного пламени» сбежал. Этого и гримировать не нужно.
– Я себе даже ост из этого фильмеца на телефон звонком поставила.
– Слюни подбери, пока не примёрзли! – Тополев зло прошёл мимо них к двери, торопливо поднимаясь по ступенькам.
***
Если на улице она успела замёрзнуть, то сейчас кинуло в жар от смущения, когда таким естественным и галантным жестом «снеговик» отобрал её куртку, сдавая тёте Вере, гардеробщице. Своё белоснежное пальто Морозов также обменял на круглую погнутую алюминиевую бирку с номером. Пряча её в карман брюк, он обернулся к Камилле.
– Расписание там, – она торопливо ткнула пальцем в сторону, указывая на стенд, – туалеты на каждом этаже в конце коридора. Столовка – на первом. Медпункт – на втором. Извини! Я должна бежать. На эту пару мне никак нельзя опаздывать!
– Не спеши на ступеньках, – с улыбкой предупредил Роман, оставаясь на первом этаже, в фойе, и наблюдая за тем, как девушка торопливо поднималась по лестнице.
Ну и толчея. Стоило зазвенеть звонку, как все с ума посходили, толпами снуя по коридору. Морозов смог подойти к стенду, вглядываясь в мелко написанное расписание. Почему оно написано от руки? Почерк отвратный, будто автору привычнее было выписывать рецепты.
Факультет иностранных языков они с сестрой выбрали одновременно, будто и в самом деле сговорились. Тонька потом долго ворчала, считая, что он повторил за нею. Английский давался ему легко ещё со школы. Роман пальцем оттянул ворот свитера, поправляя его, и огляделся в коридоре, который уже опустел. Все разбрелись по аудиториям, оставалось и ему отыскать свою. «Язык и межкультурная коммуникация» в лице доцента Угрюмова И.А., ожидали его на третьем этаже, в аудитории 305.
Роман вздохнул, направляясь к лестнице. Интересно, где сейчас была Ромашка? От сестры почти ничего добиться не удалось. Видимо девчонки крепко сдружились, и удалось узнать только то, что учились в одном университете. Могли они быть с одного факультета? Вот Тонька! Взяла с него едва ли не кровную клятву, что никому не расскажет о том, что он её брат, до тех самых пор, пока не пройдёт одной ей известную проверку. Пришлось пообещать. Добредая до нужной двери, Роман остановился, убирая руки в карманы брюк.
– Первый раз в первый класс, Морозов.
Толкая дверь, он надел привычную улыбку. Глядя на опоздавшего студента, Угрюмов коротко ответил на приветствие и обратился к аудитории.
– Вот вам и отличнейший пример сегодняшней темы. Улыбка и конфликт культур.
Роман, всё же мечтавший спокойно пройти к свободному месту и не привлекать особого внимания к своей персоне, был лишён подобной возможности. Его уже с интересом рассматривали, причём некоторые из согруппников начали перешёптываться.
– Я вижу вас в этой аудитории впервые, молодой человек. К тому же, вы изволили опоздать. Чтобы компенсировать данный факт, вы решили вооружиться улыбкой, – неспешно проговорил Угрюмов, поднимаясь с кресла и прохаживаясь по кафедре, – улыбка, господа! В наше время, когда международные контакты становятся все более массовыми и интенсивными, проблема улыбки неожиданно встала особенно остро.
Жестом доцент предложил Морозову подняться к нему по трём деревянным ступенькам.
– Раз уж мы с вами оказались на одной линии огня перед сегодняшней аудиторией, предлагаю поделиться причиной вашего выбора «оружия».
– Уверяю вас – я безоружен, – легко поднимаясь по ступенькам, заговорил Роман.
Ладно, дядька решил наказать опоздавшего?
– Выходит, используете улыбку, как доказательство безоружности? – принялся рассуждать Угрюмов.
– У меня нет необходимости что-либо доказывать, – снова просто улыбнулся Морозов, таков уж был его характер.
– Лукавите, юноша, – не поддался доцент, затем останавливаясь у своего стола и опираясь на его деревянную поверхность обеими ладонями, – что же кроится за улыбкой? Почему мы используем её? Чем отличается улыбка русского человека от представителей англоязычного мира? Что за смысл наши западные «соседи» вкладывают в свою улыбку? И каковы могут быть последствия неправильного использования данного «оружия», либо злоупотребления им? Представьтесь, прошу. И давайте порассуждаем.
Роман мысленно чертыхнулся. Ну давайте, порассуждаем… Он вынужденно повернулся к оживившейся аудитории, и неожиданно замер, чувствуя, как сердце забилось чаще. Да не может такого быть. Вот и пропажа нашлась. Камилла, устроившись за последним столом, которые и он обычно любил выбирать, теперь глядела на него большими глазами, едва не приоткрыв рот от удивления. Стараясь не походить на откровенно довольного кота, добравшегося до банки со сметаной, Морозов сдержался и коротко кивнул согруппникам.
– Роман Морозов. С сегодняшнего дня зачислен на первый курс после перевода с Питера, и определён в эту группу.
Шёпот в аудитории усилился, но кажется, в этот раз повезло, и его обсуждали, как обычного новенького. Прекрасно. Не имея никакого желания зря тратить время, Роман заговорил. Верно–верно, чем быстрее отделается от Угрюмова, тем быстрее окажется рядом с Ромашкой. Место возле малышки было расчудесно свободно. Словно просто создано для него. Да так и есть! Судьба, это точно – судьба.
– Большинство иностранных туристов удивляются, почему люди в России на улице такие мрачные и не улыбаются, – начал он вспоминать уже пройденную в прошлом университете тему, – и наоборот, русские люди, попадая в англоязычный мир, испытывают недоумение по поводу их улыбок. Для западного мира и англоязычного в особенности, улыбка является знаком этнографической культуры. Это традиция, простой обычай. Так они показывают, что не имеют агрессивных намерений. Это способ формальной демонстрации окружающим своей принадлежности к данной культуре и обществу. Согласитесь, приятный способ, особенно для представителей тех культур, в которых улыбка, это выражение естественного искреннего расположения и симпатии, как в России. В западном мире улыбка одновременно и формальный знак культуры, и биологическая реакция на положительные эмоции. У русских, как принято считать, только последнее. Это один из примеров конфликта культур…
Заканчивая говорить, Морозов снова улыбнулся и притихшей аудитории, и умолкшему доценту. Бедолага Угрюмов явно всё ещё силился понять, в чём секрет стоящего перед ним индивидуума. Вроде искренне улыбался мальчишка, и в тоже время не покидала мысль, что хотел нарочно этим достать. Вы только посмотрите, как уверен в себе, как держится, будто на сцене! И чувства вины за опоздание – ноль! Но продолжать шоу он не собирался.
