– Вы же видели, я еле удержала байк на последнем приземлении. Согласна на третье место, – сказала, нацепив очаровательную улыбку.

– Жаль, – сказал третий, на навороченном байке и шикарном прикиде, явно вожак, – мы бы сделали хорошие ставки.

– Извини, я не прыгаю за деньги. Я только летаю, – достала из рюкзачка визитку клуба дельтапланеристов, протянула вожаку. – Соревнования будут через две недели. Там принимают ставки.

Возле нас уже образовалось кольцо из байкеров.

Я нахлобучила шлем. Посмотрела на вожака сквозь защитное стекло драконьими глазами, заметила по его ответной реакции, что он удивился. Тут же сморгнула – глаза нормальные, человеческие.

Вожак поднял руку:

– У нас есть человек, занявший третье место! Поприветствуем леди на серебристом байке!

В мою честь раздались приветственные вопли. Кольцо разомкнулось, выпуская нас с Купом.

Отъехали в сторонку и затерялись среди других байкеров, которые ожидали окончания прыжков.

Куп снял мой шлем и впился в мои губы.

– Поехали ко мне, – прошептал, сжимая моё лицо ладонями.

Я кивнула. Мы выбрались из толпы зрителей незамеченными, уже начался новый заезд и первый участник делал разгон вокруг площадки.

До его квартиры долетели быстро, в шесть часов утра улицы только начинали заполняться транспортом.

Припарковали байки в подземном гараже.

– Не снимай шлем, пока не скажу, здесь везде камеры, – сказал Куп и оттащил меня в какую-то нишу, закрывая меня собой, снял шлем и мы слепились в поцелуе.

Оторвавшись и нахлобучив на меня шлем, повел меня за руку в лифт.

– Здесь тоже камеры? – спросила.

– Все для нашей безопасности!

В квартиру ворвались, сбрасывая шлем, куртки, сапоги, ботинки. Расстёгивая на ходу брюки, ремни, джинсы. Стараясь не прерывать порыв, Куп вошёл в меня, едва я успела освободиться от брюк и трусиков. Хотя страсть сносила голову, он был очень нежен. Несколько толчков, я изгибаюсь и кричу от нахлынувших ощущений. Куп стонет от удовольствия. Откидываемся, хватая ртом воздух.

– Какая же ты красивая, – Куп оперся на локоть и рассматривает меня, проводит кончиками пальцев по щеке вниз, по шее, к бретельке моего кружевного лифчика, который опять не имел значения, опускает бретельку по плечу. – И всё еще безбашенная.

Его пальцы гитариста играют на коже какие-то ноты. М-м-м, Зиль так не умеет. Мы покрываем лица друг друга поцелуями. Куп шепчет какие-то ласковые слова, спускается поцелуями по шее, туда, где кусал в прошлый раз, замирает на мгновение и кусает. Приникая к ранке и жадно зализывая.

– А еще, наверное, вкусная?

– Не то слово, просто не оторваться.

– Ах, ты так! – Я тоже кусаю его и как два упыря мы повисаем друг на друге, постепенно отлипая, переходим к ласкам в спокойном режиме. Овладеваем друг другом, раз за разом. Засыпаем в блаженстве.

Проснулась уже днём от того, что Куп пытался попасть в меня и при этом не разбудить.

– Ты такая… Как Зиль с тобой спит?

– Это пришло с опытом. Примерно перед свадьбой.

– Я понял теперь почему он такой тощий.

– Это Зиль тощий! Ах, ты! – я стала его щекотать. – Это ты вон, какой толстый. Весь в складках.

Я стала хватать его за кожу на ребрах. Естественно, я оказалась под ним и в плену его тела. Утреннее тепло и утренний аромат тела. Мне нравится, как он пахнет. Не так как Зиль, но аромат Купа для меня тоже притягателен. Уткнулась носом в его шею под волосами и укусила. Вкус его крови подействовал возбуждающе. Устремляю свои бедра навстречу его паху, широко раскидывая ноги, а затем насаживаюсь на его член, вгоняя его резко и до основания. Куп стонет, и начинает резко двигаться во мне, задавая свой темп. Обхватываю его ногами и руками, приникаю губами к его рту. Несколько глубоких толчков и Куп разряжается мощной струёй, как будто не было ночи близости.

Три дня и четыре ночи мы почти не вылезали из кровати, делая перерыв только на еду. Да на второй день Купу пришлось выйти на улицу за продуктами и за новым гаджетом для меня, потому что предыдущий гаджет не пережил встречи с углом комода, когда летел к стене.

Зиль по-прежнему не звонил и был вне зоны доступа. Три дня.

В очередной раз, набрав его номер и услышав, что абонент вне зоны доступа, я бросила гаджет в стену, он неудачно стукнулся об угол комода, тонкая пластина треснула на несколько осколков.

Куп вошел в комнату как раз, когда я сидела возле разбитого прибора и лила слёзы.

– Ну, подумаешь, упал и разбился. Меньше будет соблазна дозваниваться до Ванкувера.

– Зильберович должен сегодня звонить. Он в лагере, а не прячется на другом конце мира.

– Не реви, – Куп взял моё лицо в ладони и стал покрывать поцелуями, – пожалуйста, сейчас пойду куплю самый новый и дорогой. Для самой лучшей женщины, самый лучший гаджет.

– Не нужно самый лучший, купи такой же. Не хочу, чтобы они знали, что я опять разбила… А я пока, что-нибудь приготовлю.

Куп действительно нашел такой же гаджет. Пока настраивали и вставляли карты памяти, наступил вечер.

Зиль-младший позвонил, как мы и договаривались, в девять вечера, у них там уже скоро отбой.

– Мам, ты почему такая расстроенная? Потому что папа не звонит и трубку не берет?

– А ты откуда знаешь, что трубку не берет?

– Я ему тоже пытался дозвониться.

– Зачем? Я же тебя предупреждала, что ему звонить далеко и для твоего тарифа дорого.

– Я не мог до тебя дозвониться. У тебя что-то было с телефоном. Говорили вне зоны доступа.

– Да? – спрашиваю рассеянно.

– Ты опять разбила? Из-за того, что папой не связаться?

– Сынок, всё ты знаешь. Так зачем ты нам звонил, так безрезультатно.

– Не безрезультатно, до тебя я дозвонился. Мам, мне предложили стать солистом в ансамбле.

– Что? – у меня вырвалось какое-то сиплое шипение.

– Мам, говорят, что у меня хорошо получается.

– Так, давай не будем сейчас принимать решение. Приедешь домой, папа приедет, мы все обсудим и решим.

– Ты против?

– Просто в нашей семье есть очень трудный, мягко говоря, пример. Это твой папа и Куп. Кстати, Куп тебе передает привет.

В кухню вошёл Куп и помахал племяннику в камеру.

– Ой, мама, ты у Купа?

– Да. Он мне помогал гаджет покупать.

– Куп, – возбужденно закричал Зиль, – меня приглашают солистом в ансамбль. Скажи маме, что это не страшно!

– Так, сын, Куп мне может ничего не говорить. Я все сама отлично видела. Да ты знаешь, что они школу едва закончили. Я с ними на досдачи ходила. Я уже защитила диплом бакалавра, а они никак не могли школу окончить.

– Мам, зато они были самой крутой юношеской группой! О них до сих пор пишут в интернете.

– Зильбе, я понимаю, что вы поющие драконы. Не давать тебе петь, всё равно, что запретить тебе летать. Это тебя искалечит. Но отпускать тебя одного в шоу-бизнес в десять лет я не буду. Подрасти, хотя бы до пятнадцати, хорошо бы школу закончить, потом уже занимайся музыкой. Я понимаю, что это твоя судьба.

– Мам, я не один, я с Гюнтером-младшим.

– Вот и с родителями Гюнтера поговорим. Всё оставляем до твоего возвращения.

– Куп, ну скажи ей!

– Куп, скажи ему, во сколько вы закончили школу? Ну, ответь быстро!

– В двадцать, – нехотя признался Куп.

– Сынок, в двадцать!

Зилька сидел, насупив мордашку. Так похож на отца и дядьку в одном флаконе.

– Мам, я возвращаюсь послезавтра.

– Вот это приятная новость! Где и во сколько тебя забирать?

– Сказали, что они пришлют родителям сообщения. Я завтра постараюсь узнать, если что вечером скажу.

– До завтра. Целую.

– Пока, мам.

Отключила картинку. Подняла глаза на Купа.

– Я не запрещаю. Мне просто в этой жизни хватило неучей.

Куп смеётся.

– Снова эта сербская фамилия! Ты о ком? А, наверное, ты имеешь в виду двух профессоров?

– Да именно их я и имею ввиду. Один вот уехал на конференцию, – показала пальцами кавычки, – вынул сердце, гад! Второй, сидит, смеётся. Я не реву. – Вынула из пачки сигарету, закурила.