Киморил поглядела на бледное лицо Элрика, осветившееся на миг вспышкой небесного огня. Она почувствовала, как ее начинает пробирать холодная дрожь, дрожь, которая никак не связана с ветром или дождем. Девушке показалось вдруг, что ее нежный книжник-возлюбленный превратился по воле духов в адского демона, в чудовище, лишенное всякого сходства с человеком. Его алые глаза на бледном лице сверкали, словно огни Вышнего Ада; отброшенные назад ветром волосы казались гребнем зловещего воинского шлема; в неверном свете молний губы его виделись искаженными гримасой ярости и муки.

И внезапно Киморил поняла, что нынешнее утро - это последнее мгновение мира и покоя, которое им обоим суждено испытать. Буря была знамением богов - сулила приход куда более жестких ураганов.

Девушка снова взглянула на возлюбленного. Элрик смеялся. Он закинул голову, так что теплые капли дождя падали в его раскрытый рот. Смех его был легким, ничем не омраченным смехом счастливого ребенка.

Киморил попыталась было тоже рассмеяться, но ей тут же пришлось отвернуться, чтобы Элрик не увидел ее лица. Ибо девушка заплакала. Слезы продолжали катиться у нее из глаз и тогда, когда на горизонте показался Имррир - черный причудливый силуэт на фоне еще не затронутой грозой западной части небосвода.

4

Стражники в желтом заметили Элрика и Киморил, когда те подскакали к восточным воротам города.

- Они нас таки нашли, - улыбнулся Элрик; дождь хлестал ему в лицо. - Но немного поздновато, а, Киморид?

Киморил, оглушенная открывшимся ей велением судьбы, кивнула и попыталась улыбнуться в ответ.

Элрику ее улыбка показалась гримаской разочарования всего лишь. Он крикнул стражникам:

- Эй, парни! Не пора ли нам обсушиться?

Начальник стражи прокричал в ответ:

- Мой император, тебя ждут в башне Моншанджик, где содержатся пойманные лазутчики! - Лазутчики?

- Да, мой повелитель. - Лицо воина было бледным. Вода ручейками стекала по шлему, а тонкий плащ промок насквозь. Конь его то и дело взбрыкивал и шарахался из стороны в сторону, поднимая тучи брызг из луж на разбитой дороге.

- Их задержали утром в лабиринте. Судя по клетчатым платьям - это варвары с юга. Мы не стали допрашивать их до твоего возвращения.

Элрик взмахнул рукой.

- Вперед, мой друг! Посмотрим на глупцов, которые рискнули ступить в морской лабиринт Мелнибонэ!

Башня Моншанджик была названа по имени зодчего-чародея, который выстроил морской лабиринт тысячелетия назад. Только через этот лабиринт могли попасть корабли в огромную гавань Имррира, и потому он неусыпно охранялся, ибо лучшей защиты на случай внезапного нападения придумать было просто невозможно. Настолько хитроумным был лабиринт, что даже опытные кормчие рисковали запутаться в нем. До того, как его построили, гавань была внутренней бухтой, в которую море проникало через сеть естественных пещер в величественном утесе, что отделял бухту от водного простора. Через лабиринт вело пять проходов, но каждому кормчему известен был лишь один из них. В обращенной к морю стене утеса чернели пять отверстий. Возле них корабли Молодых Королевств бросали якоря и ждали, когда к ним на борт поднимется мелнибонэнский кормчий. Решетки, преграждавшие путь в ту или иную пещеру, не поднимались до тех пор, пока на палубе судна не оставалось ни одного члена экипажа, за исключением рулевого да гребного мастера. Однако и им на головы одевали тяжелые стальные шлемы, так что они ничего не видели и только повиновались распоряжениям кормчего. А если какой-либо корабль отказывался исполнить этот обычай и, двигаясь по лабиринту без лоцмана, налетал на скалы, мелнибонэицы лишь усмехались, а оставшихся в живых из его команды обращали в рабов. Все, кто хотел торговать с Призрачным Городом, знали об этой опасности, но она не останавливала купцов, которые из месяца в месяц пытались проникнуть сквозь лабиринт с тем, чтобы обменять свои ничтожные безделушки на чудеса Мелнибонэ.

Башня Моншанджик возвышалась над гаванью и над громадным молом, что надвое рассекал бухту. Цвета она была морской лазури и выглядела приземистой по сравнению с другими башнями Имррира, но все равно прекрасной. Из ее больших окон взору открывалась вся гавань. В ней решались многие вопросы портовой жизни, а на самых нижних ярусах башни содержались заключенные, которые угодили туда за нарушение того или другого из мириада правил, регулировавших повседневную работу порта.

Отправив Киморил в сопровождении стражников во дворец, Элрик поскакал к башне Моншанджик. Здесь у входа толпились купцы, ожидая разрешения начать торговлю, а весь первый ярус забит был моряками, опять же купцами и мелнибонэйскими чиновниками, хотя обычно всякие торговые сделки заключались не тут. Гомон тысяч голосов постепенно смолкал по мере того, как люди замечали императора.

Наконец Элрик и его охрана очутились у темного арочного проема, откуда длинный извилистый пандус вел в самое нутро башни.

Всадники устремились вниз, мимо торопливо уступавших дорогу рабов, слуг и чиновников. Туннель освещали громадные факелы, которые нещадно дымили, отбрасывая причудливые тени на гладкие обсидиановые стены. Воздух стал холодным и сырым, ибо подвалы башни располагались гораздо ниже уровня воды в бухте. А пандус вел все дальше и дальше. Вдруг в лицо императору пахнуло теплом, и впереди замерцал свет. Всадники въехали в полный дыма зал, даже воздух в нем был пронизан страхом. С низкого потолка свешивались цепи; на восьми из них, головами вниз, раскачивались четверо людей. Обнаженные тела их были залиты кровью, которая сочилась из десятков ранок, нанесенных скальпелем палача.

Сам палач стоял рядом, любуясь на дело рук своих. Был он высокий и тощий и походил на скелет в окровавленном белом платье. Тонкогубый, глаза-щелочки, тонкие пальцы, тонкие, жидкие волосы - и скальпель в руке тоже тонкий, почти невидимый, посверкивающий иногда в бликах пламени, что жарко полыхало в яме в дальнем конце пещеры. Прозвище палача было Доктор Шутник, и он утверждал, будто занятие у него - самое что ни на есть творческое: выдирать тайны у тех, кто не хочет их открывать. Доктор Шутник был Главным дознавателем Мелнибонэ.