Они ели молча. Время от времени их взгляды встречались, и Энди обнаружила, что нервно моргает и смотрит в сторону. Она не могла понять, что именно, но что-то изменилось. Она действительно не планировала так далеко вперед, как завтрак, и эти общие, тихие моменты без работы или без напряжения Нью-Йоркской жизни, чтобы отвлечь их, они нервировали.
Когда она планировала эту поездку, то предполагала просто вернуться к своим обязанностям ассистентки. В конце концов, она работала еще целую неделю и была хорошим помощником. Присутствие рядом с Мирандой, которая не отдавала приказов и не принимала решений в последнюю минуту, сбивало ее с толку. Не то чтобы она ненавидела эту сторону Миранды, она просто не знала, как ей следует себя вести.
До сих пор ее профессионального отношения, по-видимому, было достаточно. В Париже Миранда попросила ее сделать свою работу, и с тех пор Энди больше ничего не делала. Тем не менее, сидя вместе и разделяя простую еду, все чувствовалось как угодно, но только не профессионально. Это было интимно, как будто друзья делали что-то вместе. Но Миранда не была ее подругой, и эта мысль оставила горький привкус во рту Энди.
Пока они продолжали есть, Энди изучала тонкие линии вокруг глаз и губ Миранды. Она поняла, что хочет быть ближе к Миранде. Может, и не в лучшие друзья, но по крайней мере быть кем-то, кому Миранда могла доверять. Мысль о том, что всего через неделю она, скорее всего, никогда больше никогда не увидит Миранду, наполнила ее трепетом. После девяти месяцев почти ежедневного общения с Мирандой Энди каким-то образом должна будет привыкнуть к тому, что в ее жизни больше не будет этой женщины.
Энди почувствовала, как у нее перехватило горло, и с гримасой проглотила еду, прежде чем положить вилку на тарелку. Она больше не была голодна.
Всю прошлую неделю ее единственным вниманием была Миранда. Энди безостановочно общалась с адвокатами и делала все возможное, чтобы Миранда получила самый горячий кофе и самый свежий стейк. К тому времени, как они вернулись из Парижа, Эмили уже не было, и Энди пришлось самой со всем разбираться. Занимаясь личными делами Миранды и выполняя оставшиеся рабочие поручения, Энди не давала себе времени подумать о том, что она будет делать потом.
Больше не работать на “Подиум” не было большой проблемой. Хотя она научилась ценить моду, это не было ее настоящей страстью, и работа в журнале всегда была предназначена как временная ступенька. У Энди были амбиции, она всегда хотела стать репортером. Писателем. Но все эти мечты о будущем никогда не включали в себя эту тупую боль в животе. Это чувство потери от реальности бытия без женщины, сидящей сейчас напротив нее.
Расставание с бойфрендом, отчуждение от друзей и ссоры с родителями казались незначительными по сравнению с жизнью, в которой она больше не будет помогать Миранде. На секунду Энди подумала, что она, возможно, испытывает ту же парадоксальную тревогу разлуки, которую испытывает щенок, спасенный от жестокого хозяина. Но когда она снова посмотрела в глаза Миранде, то поняла, что это правда.
Ей было не все равно.
Лицо перед ней было таким знакомым. Конечно, губы были не накрашены, а ресницы бледные без туши, но Энди смотрела не на незнакомку. Она знала Миранду и наконец поняла, что та ей нравится. Это было не просто сочувствие или сострадание, а настоящее, неподдельное восхищение. Энди с величайшим уважением относилась к редактору, которая в течение двух успешных десятилетий был капитаном самого большого корабля целой индустрии. Она также питала особую нежность к женщине, которая плакала перед сном и ела приготовленный ею омлет.
Миранда уже доела, сделала глоток воды и снова посмотрела на Энди.
Я действительно буду скучать по ней, подумала Энди.
Ее сердце бешено колотилось, а глаза горели. Несправедливость всего этого поразила ее, заставив подняться с места. Она быстро потянулась к тарелкам и повернулась, чтобы бросить их в раковину. Она открыла кран и смотрела, как капли дождя скатываются по окну перед ней. Они прочертили по стеклу зыбкие линии, и это безмятежное движение успокоило ее.
Энди медленно вдохнула, сжала пальцами одну из тарелок и закрыла глаза. Она постарается извлечь максимум пользы из того времени, что они проведут вместе. Она не будет беспокоиться ни о своем будущем, ни о своей семье, а просто будет рядом с Мирандой, до тех пока ее присутствие больше не понадобится.
========== Глава 4 ==========
В полдень все еще шел дождь, и после полубессонной ночи Миранда решила отказаться от полной изоляции и остаться с Андреа. Пробуждение в пустом доме выбило ее из колеи, и на мгновение Миранде показалось, что Андреа тоже бросила ее. Она не знала, чего ожидать, но когда заметила открытый чемодан рядом с кроватью Андреа, разбросанную одежду и смятые простыни, что-то глубоко внутри нее расслабилось.
В поисках кофеина она нашла на кухне записку. Она прочитала ее несколько раз и провела кончиками пальцев по знакомым каракулям. Андреа даже приготовила термос с кофе, и пока она наливала себе чашку, чужое чувство вины не давало покоя Миранде. Как обычно, она поспешила с выводами, основанными на ее собственной неуверенности и отвращение к себе, хотя в глубине души знала, что Андреа не оставит ее вот так.
После завтрака они перешли в гостиную, где Андреа установила свой ноутбук и начала просматривать корреспонденцию Миранды. Сама Миранда еще не чувствовала себя готовой к встрече с миром, и она позволила Андреа разбираться с адвокатами, прессой и всеми остальными, кто настаивал на том, чтобы беспокоить ее.
Она свернулась калачиком в кресле у окна, прижалась щекой к подголовнику и стала смотреть на дождь. С утра туман рассеялся, но день оставался серым и мрачным. Внизу виднелся противоположный берег залива, и, несмотря на беспокойные, неглубокие волны, это зрелище наполнило ее умиротворением. Было что-то очень простое в том, чтобы чувствовать себя комфортно, когда погода снаружи была такой враждебной.
Ее мысли постоянно возвращались к дочерям, но она чувствовала, что быть так далеко от всего помогает приглушить часть боли. Ей было интересно, думают ли девочки о ней сейчас, думают ли они о ней так же, как она о них. Миранда знала, как они чувствительны к переменам. Цирк в СМИ с разводом и увольнением, все это, по-видимому, было слишком много.
Миранда закрыла глаза и слушала, как дождь стучит по крыше, а пальцы Андреа летают по клавиатуре. В этой маленькой деревушке на краю света было так тихо. Ни движения автомобилей, ни самолетов, ни сирен. И все же ей казалось, что шум океана, дождя и деревьев был громче всего, что она слышала в самый напряженный день на Манхэттене. Она не возражала. Незнакомые звуки действовали успокаивающе.
- Еще кофе? - Спросила Андреа с дивана.
- Хммм, - промычала Миранда в подтверждение.
Она открыла глаза, чтобы посмотреть, как Андреа встает и идет на кухню, и ее взгляд задержался на удаляющейся девушке. Андреа, возможно, и не была одета для работы, но и Миранда тоже. Они были далеко от “Подиума”, и джинсы цвета индиго от Армани выглядели довольно привлекательно на молодой женщине. Миранда знала, что хижина это не место для четырехдюймовых каблуков и юбок-карандашей, и сама наслаждалась теплом от свитера скандинавского стиля. Он был сшит из тонкого кашемира и хлопка, не раздражал кожу, и был сшит специально для нее. Все это поддерживало чувство домашнего уюта и помогало ей чувствовать себя более расслабленной.
Потянувшись, Миранда посмотрела на маленький столик перед собой. Она уже заметила старинную шахматную доску раньше и уже не в первый раз задавалась вопросом, как Андреа нашла этот довольно приятный домик за такое короткое время. По всему дому стояло несколько деревянных скульптур, а на книжных полках находились ранние издания классики. Дизайн дома был продуман с большой тщательностью, и то, как интерьер отражал внешнее окружение, многое говорило Миранде. Это не был роскошный пятизвездочный номер, но в нем царили простота и естественный стиль, которые Миранда предпочитала.
