Ярославцев совершал облет побережья ежедневно. После длительной пробежки по горам, и умеренного купания, он неизменно отправлялся на поиски артефактов, которые океан мог выбросить на берег во время прилива или шторма.

Если удача улыбалась ему, и находка была интересной, он забирал ее в свой маленький домашний музей.

Изредка в его руки, помимо диковинных раковин и причудливых обломков кораллов, попадали предметы, оставшиеся от предыдущей цивилизации, которую Зея когда-то в гневе стерла в порошок за непослушание.

Они всегда вызывали у Константина двоякое чувство: сожаления и, в тоже время гордости, за тот народ, к которому он по праву принадлежал.

Однако Планета – Призрак не желала больше обсуждать с ним эту тему. Она была для нее закрытой раз и навсегда, и Ярославцеву оставалось только строить предположения о том, каких высот достигли его соплеменники, прежде чем хозяйка показала им свой крутой нрав.

И именно поэтому в своих робких исследованиях он был вынужден, довольствовался теми крохами, которые, волей случая, попадали в его руки. Изучая их, наш упорный первооткрыватель, пытаться хоть как то обозначить свою позицию по данному вопросу. Пока это получалось с трудом. Но он не унывал, ведь впереди у ушедшего в отставку капитана была долгая и счастливая жизнь в мире, который он: «Создал и обустроил по собственному усмотрению!».

Наивный, ведь он так до сих пор и не понял, что является невольным хранителем не только величайших знаний и многовекового опыта своего народа, но и его генетической усталости. Мощнейшей бомбы замедленного действия способной рвануть в самый неподходящий момент. К сожалению, а может быть и к радости, но пока это великое и грозное наследие продолжало мирно дремать в его подсознании, ни чем, не напоминая о себе.

Однако сегодня все его усилия по поиску редких посланий из прошлого, были потрачены впустую.

Осознав свое поражение, он вздохнул и утешил себя тем, что на воде вот уже вторую неделю господствовал полный штиль, и рассчитывать в таких условиях наудачу было просто глупо…

Константин еще немного погонял вдоль спящей океанской кромки, а затем, припарковав летательный аппарат на посадочную площадку, уже пешком направился к своему особняку.

Крытый натуральной черепицей дом он построил в непосредственной близости от океана.

По началу Ярославцев хотел, было поселиться в горной местности, где надеялся воплотить в реальность свои романтические мечты о маленьком рыцарском замке…

Но Марина не поддержала его устремлений, и выбрала этот травянистый холм, с вершины которого открывалась такая головокружительная панорама на бескрайние водные просторы.

Их семейные апартаменты представляли собой маленький двухэтажный, кирпичный особнячок, построенный в классическом английском стиле, сплошь увитый зарослями плюща и огороженный живым заборчиком из садовой ежевики.

Ангелы, строго соблюдая, заключенный с планетой договор, старались во всем следовать принципу разумной достаточности и не излишествовали в своих бытовых устремлениях.

Они не спеша, обустраивались в самых, как им казалось удобных местах, и очень щепетильно заботились о том, чтобы не нанести существенного урона окружавшей их природе.

И только неугомонный де Базиде вдруг, ни с того, ни с сего, выпав из общей обоймы, затеял невиданное по своему размаху строительство.

Неизвестно какая муха укусила расторопного Шевалье, но он, не смотря на подначки, а иногда и откровенные издевательства со стороны своих бывших однополчан, сперва тщательно спроектировал, а после приступил к возведению настоящей средневековой цитадели, намериваясь впоследствии превратить ее в «Резиденцию господ де Круа».

Причем, к удивлению остальных колонистов, своей суетливой деятельностью наш горбоносый Шевалье, почему-то совершенно не раздражал Зею. Хотя, при ближайшем рассмотрении, это загадочное обстоятельство объяснялось очень просто.

Сметливый и изрядно трепанный жизнью Мишель проводил все свои работы исключительно вручную, разумно применяя примитивные технологии, основанные на использовании только природных материалов. Синтетику и заменители он на дух не переносил, а молекулярным синтезатором пользовался только тогда, когда: «Жизнь припирала к стенке!».

В своих частых беседах с Ярославцевым француз с гордостью заявлял: «Здесь каждый камень мной отесан, намолен, и не раз пропитан потом!».

Однако «старый прохвост» конечно же, немного лукавил, намеренно выпячивая свои личные заслуги. Дело в том, что Шарлота совсем недавно произвела на свет уже пятого пацана, причем их старшенький успел разменять седьмой годок, и теперь благодаря ее женскому героизму знаменитая «Стройка века» практически не испытывала дефицита в рабочих руках.

Помимо самого де Базиде, маленькая семейная бригада горбоносеньких каменщиков копошилась от рассвета и до заката над возведением замкового фундамента.

При этом Гаврош создавал не «некое подобие их будущего родового гнезда», а строил добротное, многофункциональное, крепостное сооружение, словно рассчитывал в скором времени выдержать в нем многовековую осаду.

На этой почве наш заносчивый фортификатор вдрызг рассорился с Дормидонтовым, и Славяне, с треском, изгнали его из членов своего знаменитого братства.

Хотя Мишель, при случае, не раз намекал Ярославцеву, что дело здесь вовсе не в его непомерных дворянских амбициях. Просто он как-то решил немного приударить за Ксюхой Дормидонтовой, ну и нарвался на ответную реакцию со стороны ее ревнивого супруга.

Костя отнесся к объяснениям Гавроша философски. Шевалье и раньше имел моду частенько ходить налево, за что бывал неоднократно бит своей обожаемой супругой. Однако после непродолжительных и бурных разбирательств в их семье неизменно наступало перемирие, которое заканчивалось страстными объяснениями в любви, клятвами в гробовой верности, и милостивым отпущением грехов.

А вот друже Ратибор, в отличие от француза, очень гордился тем, что сумел-таки сдержать свое слово!

Следуя «Незыблемым традициям славянского движения», он расселил своих единомышленников на обширной плодородной равнине, и основал некое подобие патриархальной общины.

«Славяне», как и было, задумано, расположились небольшими, семейными хуторами, на которых занялись сельскохозяйственной деятельностью. А совсем недавно, не смотря на свои языческие закидоны, на радость отцу Петру, наконец-то заложили фундамент под небольшую православную церковь.

Благодаря их настойчивости, ежемесячно, все остальные члены отряда, съезжались на «Фестиваль народных промыслов», где бойко обменивались продуктами питания и предметами мелкого ширпотреба собственного производства.

Веселова, как и предполагал, Ярославцев, едва успев отстроить по соседству с его домом примитивное, бунгало, уфитилила на «Большую землю» для претворения в жизнь своих честолюбивых творческих амбиций.

И нужно было отдать должное ее напору и целеустремленности!

Дела у бывшего ефрейтора Космической пехоты сразу же пошли в гору…

За два, с небольшим, года, она успела реализовать весь свой песенный потенциал, выпустив в свет двенадцать сольных альбомов, и теперь «снимала пенку», гастролируя, как по метрополиям, так и по многочисленным федеральным колониям.

Булгакова продолжала обучаться в Академии, и во время очередных отпусков неизменно гостила у Ярославцевых.

Ее личная жизнь так и не сложилась. От неудачного брака с Кормильцевым, который развалился буквально через три месяца, Елена успела родить сына и теперь, окончательно смерившись с участью матери – одиночки, решила всецело посвятить себя служебной карьере.

По мере возможности она потихоньку обустраивала небольшую резиденцию в восточных степях на берегу маленького и очень живописного озера, намереваясь, в случаи форс-мажорных обстоятельств, осесть там навсегда.

«Люди боя», не смотря на все старания, так и не смогли удержаться на планете!

Вечная тяга к риску не позволила им вписаться в мирную жизнь и, после непродолжительных поисков они облюбовали крупный астероид, на самой границе Моря Дьявола и оборудовали на нем современную военную базу.