Я засмеялась на его нелепый ответ.

― Это твой дом. Думаю, ты сможешь найти свой купальник, запрятанный где-то в твоей комнате.

Он покачал головой, направив на меня свой хищный взгляд.

― Боюсь, что нет. ― Его рот скривился в похотливой улыбке, и он вновь ринулся ко мне. Я нырнула за диван, чуть не попавшись. Он зарычал от досады, и я унеслась в игривом беге по огромному пространству, сохраняя между нами мебель и дистанцию.

Запыхавшись, я громко рассмеялась, прежде чем сказать,

― Ладно! Я не хочу плавать! Что ещё делать в этом месте?

― Иди сюда. ― Стоя в середине комнаты, он прекратил преследовать меня по всему помещению.

Я отрицательно покачала головой, опустив подбородок и взглянув на него из-под ресниц.

― Нет.

Указав на пол перед ним, он понизил голос до грозного рокота и потребовал,

― Иди сюда сейчас же, красавица. ― Каждое слово гипнотизировало, слетая с его губ идеальной формы в такой формальной и властной манере. Было очевидно, что он воспитывался в деньгах и с привилегиями, как когда-то я, пока весь мой мир не перевернулся с ног на голову.

― Что я говорил, Алекс? ― он снова оскалился и сузил брови в попытке казаться суровым. ― Мне придётся отшлёпать тебя, если ты не послушаешься.

Я застыла. Если это когда-то и было лёгким юмором, который я поддерживала, то теперь отказ от этого приведёт к нанесению вреда. Он шлёпал меня и раньше, после этого я была не в состоянии сидеть прямо в течение нескольких дней. Я знала, что парочки игрались в наказания и рабство. Этой тенденцией увлекались и другие ученики нашей школы, но я не верила, что должно быть так больно, как это делал Бобби.

Подчинившись, зная о том, что он причинит мне вред, если я продолжу отказываться, я сделала шаг в его сторону, мои руки сжались в кулаки, а плечи опадали с каждым последующим шагом. Когда я оказалась в пределах досягаемости, он набросился на меня, схватив за плечо и повернув так, что он прижимался своей грудью к моей спине, а его губы к моему уху.

― Алекс? Вы в порядке? Я с вами.

Фантом Джереми оказался передо мной, появившись из воздуха наготове с ручкой и блокнотом.

― Я боюсь, ― призналась я, мой голос дрожал от бури ужасающих эмоций, начавших распространяться по моему телу.

В это мгновение воспоминание и реальность смешались воедино. Я была охвачена ужасом от иллюзии дома Бобби и реальностью, что меня затолкают в другое место с жестоким и причиняющим боль человеком, когда выдернут из этого воспоминания.

― Я боюсь, док. ― Он, наверно, подумал, что я боялась только воспоминания, но в глубине души я понимала, что говорила обо всей своей жизни.

― Я с вами. Вам нужно успокоиться. Ваши жизненные показатели не в порядке, а я не хочу вытаскивать вас оттуда, где нам необходимо находиться. Ничто не может причинить вам вред. Это всё в вашей голов. Запомните это, хорошо?

Я кивнула, сделала глубокий вдох, и когда моё сердце прекратило биться об рёбра, он снова исчез, позволяя времени возобновиться.

― Молодец, но мне не нравится тот факт, что мне пришлось повторять дважды. ― Его хватка ужесточилась, и я пискнула. Я вновь почувствовала, как он увеличился в размере, почувствовала его возбуждение от того, что он причинил мне пусть даже немного боли. Развернув меня к себе лицом, Бобби сжал мои щёки пальцами своей руки. ― Следуй за мной в мою комнату и не спорь.

И почему я терплю это? Почему остаюсь с кем-то, кто пугает меня больше, чем возбуждает? Сначала с Бобби было так легко и беззаботно. Когда мы только начали встречаться, он был абсолютным джентльменом. Даже мой сверхопекающий брат не смог найти в Бобби недостатков. Он происходил из богатой семьи, у него были одни «А» (прим. 5-ки) в школе, он был на пути к тому, чтобы достичь чего-то в жизни, и обращался со мной, как с золотом.

Постепенно наши отношения превратились из беззаботных в хаотичные. Всё началось с его настойчивости заняться сексом. Я была глупа и думала, что если другие девочки делали это, то и я должна. У него не заняло много времени, чтобы лишить меня девственности, и, честно говоря, всё было не так уж плохо в первые несколько месяцев, когда у нас была половая активность.

После смерти моих родителей и после того, как я оправилась достаточно, чтобы покинуть больницу, всё изменилось.

Даина никогда не было рядом, чтобы приглядывать за мной, а моя тётя была так занята своей работой, что верила в то, что я была самостоятельным ребёнком, который уже вырос и ему нужно только необходимое, пока я не выпущусь. Я не могу винить её; у неё никогда не было детей. Она была не в силах понять, что девушке моего возраста нужна мать.

Бобби пользовался преимуществом моей новообретённой свободы, всё время требуя меня после школы. Я редко виделась со своими друзьями, но всё же использовала их, как предлог, чтобы уходить из дома как можно чаще.

Послушно следуя за ним, я волочила свои ноги по голым деревянным полам коридоров, старательно идя в ногу с ним, когда он вёл меня в свою комнату. Тревога росла во мне с каждым шагом. Я знала, что он собирается сделать, потому что Бобби делал это и раньше. Ему было плевать, кричала я или плакала. По правде говоря, ему это даже нравилось.

Широко распахнув дверь, он повернулся, чтобы позволить мне пройти. Его глаза были полны наказания, которое он осуществит на мне, а его штаны вздулись и туго натянулись из-за возбуждённого члена. Закусив губу, я сделала шаг вперёд, хотя каждый инстинкт во мне говорил бежать из этого дома и никогда не оглядываться.

Но чем это обернётся для меня в школе?

В глазах всего класса мы были завидной парой. Если я порву с ним, если отвергну Бобби и всё, что его окружает, мои друзья буду избегать меня, я больше не буду частью компании и буду бродить, незащищённая, как дети, которым по собственным причинам не удалось приспособиться к назначенной роли.

Дверь позади меня закрылась с тихим щелчком. Когда я повернулась посмотреть в сторону двери, Бобби небрежно облокотился на неё с кривой улыбкой, украшающей его лицо. Выражение его лица смягчилось, прежде чем он наконец сказал:

― Ты знаешь, что делать. Почему ты смотришь на меня, ожидая распоряжений?

Я ненавидела это... ненавидела тенденцию, которая распространялась по школе благодаря подростковым гормонам и отсутствию самоконтроля. Каждый парень считал себя тем, кто каким-то образом превосходит девушек ― по крайней мере, сексуально. На детей повлияли истории о «собственности», видео и другие материалы, в которых обсуждался образ жизни Доминанта и сабмиссив, и это стало нормой. Единственная проблема в том, что большинство детей были слишком молоды, чтобы понять разницу между сексуальными забавами и полным издевательством, и в данный момент у Бобби и меня было именно это ― издевательство. Он не знал границ между взаимным согласием и насилием, и я не знала, когда смогу сказать ему «нет» или вовсе уйти.

― Я не хочу этого делать, Бобби. Не сейчас, ― шагнув вперёд, мне показалось, что я увидела огромную тень, быстро пересекающую одно из его больших панорамных окон снаружи. Я повернулась, чтобы посмотреть, проходил кто-то или что-то мимо, но там ничего не было. Отбросив эту мысль, подумав, что это ничего более, чем моё собственное отражение в стекле, я не повернулась к Бобби в тот момент, когда он приближался ко мне.

Его рука обернулась вокруг моей шеи, сжавшись, когда его большой палец поднял мой подбородок, заставив смотреть ему лицо.

― Сделай это, иначе... ― он высунул свой розовый язык, чтобы облизнуть нижнюю губу, и ухмыльнулся так, что на одной щеке появилась ямочка. Его глаза блестели ложным чувством власти, которую он приобрёл, обращаясь со мной таким образом, и, как обычно, я подчинилась ему в попытке угодить. Я не могла отказаться от моей любви к Бобби, но я была слишком молода, чтобы понимать разницу между любовными и созависимыми отношениями.

― Хорошо. ― застенчиво улыбнувшись, я начала расстёгивать мою рубашку. Его лицо наклонилось, и он улыбнулся тому, что большая часть кожи обнажилась. Отпустив моё лицо, он отошёл назад, чтобы прислониться к двери.