Ну, а дальше, наплевав на все и забыв о магистре, я побежала к лорду Норгу, опустилась на колени и, обхватив его голову руками, заглянула в темные раскосые глаза… Вот только гоблины не люди и даже не нечисть, и слез, нормальных слез, у него не было, лишь кровавые, а потому толком не разберешь, имеется ли проклятие. Но все же я решила попытаться:

— Актохэ ор ногрен агер энуэрро…

Вплетаю энергию в каждое слово, словно воочию видя свою тетрадь и вписываемые в стандартное заклятие изменения. И когда с последним словом лорд-харг Норг совершил судорожный вздох и расслабился, я расслабилась тоже, уже точно зная — получилось!

— Леди Риате, — сорванный голос лорду Норгу подчинялся с трудом, — леди Риате, вы…

Договорить он не успел — вспыхнуло алое пламя, и я полетела вниз… Еба@#$ Тьер! Говорила же по поводу огня! Больно, суслик! О, тупой скальпель!..

====== Глава 25 “Огненные поцелуи” ======

Полет завершился в спальне магистра падением на его же постель. Жалобно мяукнул Счастливчик, которого мое приземление потревожило, но затем кошарик попросту перебрался ко мне ближе и блаженно замурчал, устроившись у меня под боком.

Некоторое время лежала, пытаясь прийти в себя. Поведение магистра оказалось выше моего понимания. Волнуется? Или прибить хочет?

Вспыхнуло адово пламя!

Лорд-директор явился в одеянии Бессмертного. И стоило ему только заговорить, как стало ясно, что тьма на лице исключительно для того, чтобы меня не пугать.

— Я тебе сейчас скажу одну вещь, а ты, пожалуйста, выслушай и сделай выводы. Говорят, когда женщина становится матерью, весь ее мир переворачивается с ног на голову. Мама рассказывала, что стоило ей взять меня, новорожденного, на руки, и она возненавидела весь свет. Потому что раньше это был просто мир, а теперь она воспринимала его как врага для такого маленького и беззащитного меня. Так вот, Дэя, мой мир тоже перевернулся. Основательно и бесповоротно! И то, что для тебя просто прогулка с этим дроу или поездка домой в почтовом экипаже, для меня пытка — я усилием воли стараюсь не представлять те тысячи ситуаций, в которых ты можешь погибнуть! Потому что ты маленькая и беззащитная, а весь мир жесток и опасен!

И тишина.

Осторожно сползла с постели, встала и переспросила, так как суть я уловила, но очень отдаленно:

— Это из-за лорда Норга? — И так как Риан продолжал молчать, я решила объяснить: — Если бы это было поветрие, мы с вами… с тобой оба заразились бы. Так что я была уверена, что имею дело с проклятием. А заклинание противодействия я знала, и потому…

— Хватит! — Голос магистра был совершенно спокоен, но что-то от этого «хватит» холодом повеяло. Бр!

И может, стоило промолчать дать Риану перебеситься, но нет, я молчать не стала:

— Я сделала то, что считала нужным. И я оказалась права. А если бы даже и нет, то мы заразились бы раньше.

— Дэя!

Умолкла ли я? Нет!

— Знаете что? — нервно сдернув котенка с постели, прижала Счастливчика к груди и потребовала: — Верните меня в академию. И лучше прямо сейчас, пока мы оба не наговорили того, о чем потом лично я буду жалеть!

Жаль, лицо Риана было скрыто черной непроницаемой маской, и увидеть его реакцию на свои слова я не смогла.

Вспыхнуло адово пламя.

Магистр подошел ко мне медленно, но в то же время решительно протянул руку… взял Счастливчика за шиворот и резким движением забросил в пламя.

— Мяв! — проорал котик.

— Что вы… — начала я.

— «Ты», — мрачно поправил лорд-директор.

— Что?

Адово пламя угасло, оставив Счастливчика где-то в неизвестном мне месте.

— Хватит постоянно говорить мне «вы», — глухим, неестественно спокойным голосом произнес лорд Тьер, — хватит, Дэя. Не нужно в очередной раз подчеркивать, что я для тебя посторонний!

И что-то было в его словах, вынудившее осторожно сделать шаг назад. Только один, потому что дальше была постель.

— Лорд-ди… Риан, — я нервно вздохнула.

— А можно без этого «лорд-директор» хотя бы в моей спальне?!

— Вы меня нервируете.

Магистр промолчал. Огромная темная молчаливая фигура.

— Я тебя очень прошу, просто отпусти меня в академию, — спокойно попросила я, — потому что я не знаю, что так сильно разозлило тебя, но и мне в этот вечер твое поведение очень не понравилось.

Молчание, но в трех шагах от меня адово пламя все же вспыхнуло. Правда, чтобы дойти, требовалось миновать безмолвную преграду в лице лорда-директора. И тут молчание было нарушено злым вопросом:

— Что тебе не понравилось?

И я все же это сказала, глядя в непроницаемо-черную маску, за неимением возможности посмотреть магистру в глаза:

— Ваше отношение к подавальщику в «Золотой арфе». Он просто хотел сделать приятное посетителю, ничего предосудительного юноша не совершил, а ваше отношение…

— Прежде чем ты продолжишь про отношение, — говорил лорд Тьер тихо, но у меня вновь все внутри задрожало от ощущения опасности, — позволь заметить, что тот вертлявый полуэльф служит в данном заведении более двадцати лет.

И какая мне разница?

— Я же, — продолжил магистр, — эту ресторацию посещал неоднократно на протяжении десятка лет и весьма часто был в сопровождении леди. И ни одной из них данный «юноша» не пытался «сделать приятное». И я даже больше скажу, родная, ни на одну из них он не смотрел так, как позволил себе смотреть на тебя.

Как объяснить тому, кто привык на всех глядеть свысока, что простых людей высокомерие обижает? Я не была удивлена поступком темного эльфа, мне и самой иной раз хотелось порадовать приятных посетителей, а уж ему-то, много лет наблюдающему, как леди «наступают» на прически тех, кто сидел в нижнем зале…

— Это было проявлением вежливости и радушия, — попыталась я донести эту мысль до Риана. — Ничего более. Да он в любом случае вам не соперник!..

Сказала я и осеклась.

— «Тебе», — прорычал магистр.

Мама всегда говорила, что иной раз с мужчинами лучше всего срабатывает правило: «Отойди в сторону и сотвори благо».

— Мы поговорим позже, когда… ты и я успокоимся, — решила, пока мы с ним не погрызлись. — Сейчас ты меня просто не слышишь.

Я осторожно обошла магистра, но, едва подошла к огню, вспомнила про свитер. Меховая накидка с капюшоном так и осталась в ресторации, но свитер, тем более подаренный леди Тьер, я решила вернуть.

Торопливо стянув одежду, я вывернула вещь, сложила и сказала спине Риана:

— Это твое, забери, пожалуйста.

Иногда вполне обыденные слова приводят к страшным последствиям… Лорд Тьер в мгновение вспыхнул огнем! Весь! В тот же миг пламя, ведущее в академию, угасло, а затем я услышала рев:

— ЧТО?!

Я не успела ответить — пылающий огнем магистр стремительно развернулся и в два шага оказался возле меня.

— Не… — моя попытка объяснить ситуацию была задушена на корню.

Поцелуй, властный, сильный, наполненный какой-то злой решимостью, почти болезненный, но у меня не было даже шанса вырваться, и мы горели в огне вдвоем. Буквально. Языки пламени обжигали лишь немногим больше прикосновений Риана, и огонь ревел все сильнее, как голодное пламя лесного пожара… Я кожей ощущала, как тлеет одежда, я задыхалась от невозможности сделать вдох, я…

— Хватит, — взмолилась, едва он прервал жестокий поцелуй, — хватит, пожалуйста, лорд-директор, вы…

— Кто? — хрип.

И пламя взревело втрое сильнее, а магистр сжал волосы, вынудив меня запрокинуть голову, и забыл обо всех своих обещаниях напрочь. Я же не собиралась лежать бездушной куклой, хотя что-то внутри стремительно оборвалось и начало ныть.

Отрастив когти, я отрезала прядь волос, за которую держал меня магистр. Отрезанные волосы стремительно потускнели и стали снежно-белыми. Я же резко ударила рукой в кадык и коленом в пах. Последний удар не получился, но из-за удара в шею, магистр болезненно застонал, а я смогла перегруппироваться ему на спину и, заломив ему руки, сломала обе ноги, а после просто сбежала, используя белое пламя… Сбежала я не очень предусмотрительно в академию. Но там были бинты и мазь от ожогов. А мне было больно, ожоги сильно пекли… Но это не в первой. Сильнее всего резала мысль о том, что он не в первый раз делает мне больно… А потом придет извиняться и я его прощу… Ага! Размечтался! Замечательно не было. И не будет! Все было плохо. Очень, очень, очень плохо. У меня горела вся кожа, и непонятно, от чего больше, от новой порции чрезмерно страстных поцелуев или от ожогов. Впрочем, это одно и то же. Так что замечательно совсем не было, было очень страшно и больно. Он ведь обещал, что больше никогда и не за что… Клялся…