Вот история, рассказывающая о силе музыки.

В январе 1942 г. узникам нацистского концентрационного лагеря Терезиенштадт, располагавшегося на территории современной Чехии, контрабандой провезли всего одну партитуру «Реквиема» Верди. Группа евреев во главе с дирижером и композитором Рафаэлем Шехтером решила исполнить это произведение, по словам тех, кто пережил эти события, в качестве акта духовного сопротивления.

150 узников концлагеря использовали единственную копию партитуры для того, чтобы выучить и хором исполнить этот музыкальный шедевр. Заключенный Эдгар Краса, который был участником этих событий и выжил в лагерях, впоследствии вспоминал, что заключенные «погрузились в мир искусства и счастья, забыли о реальности гетто и депортациях и собрали в кулак все силы, чтобы справиться с тяготами неволи и выжить».

В общей сложности «Реквием» Верди исполнили в концлагере не менее 16 раз. Потом многих исполнителей отправили в газовые камеры Освенцима. Со временем от хора осталась лишь горстка узников-исполнителей, которые пели «Реквием» друг другу.

Их осталось так мало, но они все равно пели.

«Мы будем петь нацистам то, что мы не можем им сказать», – говорил Шехтер, который умер в Освенциме в 1945 г.

Я верю в то, что музыка – это музыка.

Звучит, конечно, довольно очевидно. Этим я хочу сказать только одно: как все люди созданы из одного и того же материала, так и каждое музыкальное произведение, которое уже написано или будет написано, в основе имеет одни и те же базовые кирпичики.

Об этом стоит сказать, поскольку очень многие считают, что классическая музыка в чем-то отличается от музыки, которая им нравится, и чтобы наслаждаться классической музыкой нужна специальная подготовка. Но нет – вся музыка происходит из одного первоисточника. Поэтому я была так счастлива, когда впервые наткнулась на такую гипнотическую композицию, как Toccata arpeggiata, написанная в начале XVII в. В этой композиции я слышу то, что на протяжении нескольких последующих веков появится в самых разных музыкальных жанрах. Словно из глубины веков нам подмигивает Джироламо Капсбергер – композитор, в наши дни главным образом известный в кругах любителей лютневой музыки; и это напоминает мне о том, насколько все мы взаимосвязаны, осознаем мы это или нет.

Слово toccata в названии композиции означает, что исполнитель может играть в быстром ритме и темпе; слово arpeggiata указывает на то, что композиция исполняется на щипковом инструменте (arpa по-итальянски означает «арфа»). Композитор записывает простую последовательность арпеджио, оставляя исполнителю широкое поле для импровизации – прием, который впоследствии использовали The Beatles, Divine Comedy, Adele…

Мориса Дюрюфле можно назвать человеком-загадкой. Он родился в этот день в начале XX в. и вырос в Париже, где в те годы бурлила активная культурная жизнь. Несмотря на то что он был свидетелем бурного развития кубизма, модернизма, атональной музыки и джаза, его абсолютно не привлекали новые явления на культурном небосклоне. Судя по всему, у него не было никакого желания шокировать публику (в отличие от композитора, о котором вы прочитаете на странице 29 мая). В общем, Мориса Дюрюфле вдохновляло музыкальное прошлое.

Творчество Дюрюфле было крайне самобытным и непохожим на все то, что тогда происходило на музыкальном фронте. Для его композиции характерна кристальная ясность – недаром он годами доводил каждую из них до совершенства. Мальчиком он пел в хоре. Он любил музыку Баха, Моцарта, Гайдна, а также своего соотечественника Габриэля Форе, но больше всего его вдохновляла чистота и грация грегорианских хоралов – церковных песнопений Римско-католической церкви, по явившихся в IX в. В своем творчестве он часто использовал элементы песнопений. Песнопения звучат и в «Реквиеме», который композитор написал после смерти своего отца. Мелодика «Реквиема», по словам самого композитора, «основана исключительно на мелодии грегорианских похоронных хоралов. Иногда я использовал эту музыку такой, какая она есть, оставляя оркестру поддерживающую и второстепенную роль, а в других отрывках использовал средневековые песнопения для вдохновения».

Грегорианские песнопения лежат в основе чудесного хорала на латыни под названием Ubi caritas, в котором поется:

Подарки на день рождения бывают разные, но этот, пожалуй, – один из лучших.

Феликс Мендельсон написал этот октет в качестве подарка на день рождения Эдварду Ризу, своему большому другу и преподавателю игры на скрипке. Мендельсону было тогда 16.

Написать подобное произведение – дело нешуточное даже для профессионала-взрослого, не говоря уже о подростке. Несмотря на то что к тому времени Мендельсон уже написал несколько октетов, писать партии восьми исполнителей на струнных инструментах было непросто. Мендельсон превращает этот октет в минисимфонию, в которой голоса восьми исполнителей сливаются, сохраняя при этом свою собственную индивидуальность.

Композитор обожал это произведение. «Я получил огромное удовольствие от его написания», – признавался он позднее. И мне особенно нравится, что здесь в каждой ноте слышится это удовольствие и легкость, отсутствие которых в некоторых работах других композиторов так удручающе очевидно.

«Написание музыки доставляет мне огромное удовольствие, – писала Клара Шуман. – Нет ничего приятней радости созидания, потому что именно в это время ты можешь самозабвенно жить одним звуком».

Этой даме явно не хватало того самого времени на себя, о котором мы так часто рассуждаем в современном мире. Ее девичья фамилия была Вик. Она была очень талантлива, считалась одной из лучших пианисток XIX в. Клара Шуман известна тем, что была одной из первых известных концертных пианисток, исполнявших музыку по памяти (чуть позже это стало стандартной практикой). Ее очень уважали Лист, Шопен и Брамс. Вот что писал один критик о выступлении восемнадцатилетней Клары в Вене: «Появление этой исполнительницы без тени сомнения можно назвать эпохальным… В ее исполнении даже самые обычные, рутинные пассажи обретают тот смысл и цвет, которые им способны придать только самые совершенные деятели искусства».

Эта совершенная, эпохальная исполнительница также была матерью восьми детей. Она твердой рукой управляла домом и семьей, сама зарабатывала и после смерти своего сына Феликса заботилась о внуках. Некоторые члены ее семьи были подвержены психическим заболеваниям, так что ей пришлось заниматься и этим вопросом. Она занималась преподавательской деятельностью и вдохновляла многих композиторов. Клара написала двадцать прекрасных композиций для пианино, десятки песен, а также камерную музыку и инструментальные произведения, во многом благодаря которым у нее в уже немолодом возрасте закрутился страстный роман.