– Жертве двадцать два года. Она была найдена двенадцатого апреля этого года на берегу Фостер-Бич. Тело было забальзамировано, за исключением левой ступни, которая уже заметно разложилась. Уорнер была студенткой-искусствоведом, жила одна в Пильзене[4]. О ее исчезновении сообщил один из ее друзей за четыре дня до того, как обнаружили тело. Из-за бальзамирования время смерти трудно оценить, но, исходя из состояния ступни, судмедэксперт предположил, что она была мертва уже пять дней. Причина смерти – удушение. Мы нашли следы бальзамирующей жидкости и крови в ду́ше у нее в квартире. На теле есть признаки посмертного сексуального надругательства.
Тейтум внимательно слушал. Он уже дважды прочитал всю эту информацию, но хотел знать, на чем сосредоточится лейтенант.
– Вторая жертва, – объявил Мартинес, указывая на другую фотографию, – Моник Сильва.
Тейтум посмотрел на фотографию, которую впервые увидел в кабинете шефа Манкузо. Тело Моник Сильвы стояло на деревянном мостике над ручьем, опираясь на перила, будто глядя на воду. На Сильве были юбка, чулки и футболка с длинным рукавом; кожа сплошь серого цвета.
– Двадцать один год, проститутка, работала на Логан-сквер. Ее нашли неделю назад, седьмого июля. Мужчина, который назвал себя ее родственником, но известен как ее сутенер, сообщил об исчезновении Сильвы всего за день до обнаружения тела, но он утверждает, что девушка пропала как минимум неделей раньше. Причина смерти та же – удушение. На теле остались синяки, свидетельствующие, что перед убийством она была связана. И опять-таки есть признаки посмертного сексуального надругательства. Мы проверили свидетелей…
– Секунду, – прервал его Тейтум. – В ее доме тоже нашли следы бальзамирующей жидкости?
– Нет, но она жила не одна, – ответил Мартинес. – Мы полагаем, ее схватили на улице и увезли в какое-то другое место.
– О’кей, – Тейтум кивнул. – Вам известно, почему ее кожа посерела? Кожа первого тела выглядит намного лучше.
В документах об этом ничего не говорилось.
– По мнению судмедэксперта, убийца мог использовать бальзамирующую жидкость разного состава, – ответил Мартинес. – Естественный цвет кожи в первом случае объясняется наличием в бальзамирующей жидкости красной краски.
– Понятно, – сказал Тейтум. – Какие у вас есть следы?
– Убийца был осторожен, – пояснил Мартинес. – На теле Сьюзен Уорнер нет следов ДНК. У Моник Сильвы найдено заметное количество спермы, но она была проституткой, так что в этом нет ничего удивительного. В любом случае, CODIS[5] не дала совпадений.
Тейтум кивнул.
– У первого убийства абсолютно никаких свидетелей, – продолжил Мартинес. – Вторую жертву предположительно забрали прямо с улицы, и мы допросили связанных с ней личностей. Получили несколько описаний клиентов-мужчин, подходивших к жертве в последний вечер, когда ее видели на улице, – но все они очень общие. В квартире Сьюзен Уорнер мы обнаружили кучу отпечатков пальцев, минимум семи разных людей, однако отслеживание этих отпечатков ни к чему нас не привело.
– То есть ничего существенного у вас до сих пор нет, – заметил Тейтум.
Он почувствовал, как все присутствующие напряглись. Двое детективов мрачно смотрели на него, Мартинес поджал губы. Тейтум мысленно сделал заметку держаться поосторожнее с любыми замечаниями, которые могут быть восприняты как критика.
– Я хочу сказать, убийца как следует подтер за собой следы.
– Напротив, – прервал его гортанный голос доктора Бернстайна. – Я бы сказал, что убийца оставил нам достаточно четкий след.
Тейтум, скрестив руки, посмотрел на доктора.
– Я так понимаю, у вас есть ниточка?
– У меня есть описание, – сказал Бернстайн. – И, воспользовавшись им, детективы смогут отыскать убийцу.
– Отлично, – отозвался Тейтум. – Давайте послушаем.
Доктор встал и подошел к доске. Мартинес сел, явно собираясь внимательно слушать доктора.
– Убийца – мужчина, белый, ему около тридцати лет, – заявил доктор. – Он…
– Откуда вы знаете? – прервал его Тейтум.
– Что?
– Откуда вам известно, что он белый мужчина и ему около тридцати?
– Ну, на самом деле я ничего не знаю. Но вероятность очень высока, и нам необходимо сузить круг подозреваемых.
– О’кей. Что заставляет вас думать, что он, скорее всего, белый мужчина тридцати лет или около того?
– Что ж… – начал доктор, который, по-видимому, начал закипать. – Он мужчина, поскольку…
– Я знаю, почему вы считаете его мужчиной. Отлично. Почему белый?
– Почти все серийные убийцы – белые, – ответил доктор. – И здесь очень показательны сексуальные надругательства над белыми женщинами.
Тейтум невозмутимо слушал Бернстайна, но сердце у него ухнуло.
– Ясно, – сказал он. – А почему около тридцати?
– Мысли об убийстве не появляются у человека внезапно, – терпеливо ответил доктор. – Это результат весьма изощренных фантазий. Обычно проходят годы, прежде чем убийца решит перейти к действию, так что он не может быть слишком молод. А если он значительно старше тридцати, мы уже столкнулись бы с похожими убийствами.
– О’кей, – устало выдавил Тейтум. – Продолжайте.
– Он оставляет тела в общественных местах, явно демонстрируя свое превосходство над полицией, и наслаждается тем, что находится в центре внимания. Вероятно, он говорил с полицией, притворяясь свидетелем, либо каким-то иным образом вмешивался в ситуацию – приближался к семьям жертв, приходил на похороны и тому подобное. Он умен, наверняка окончил среднюю школу, возможно даже, учился в колледже. У него есть машина. Он явно хорошо знаком с практикой бальзамирования, и это приводит меня к предположению, что он работал или до сих пор работает в похоронном бюро. Он все тщательно планирует, заранее выбирая свои жертвы. Тот факт, что он каждый раз длительное время сохраняет тела, говорит о впечатляющем терпении. Он не женат, хотя, возможно, часто встречается с женщинами; обаятелен и хороший манипулятор.
– Это очень подробный портрет, – заметил Тейтум.
– По моему опыту, такой род убийств…
– Какому опыту?
– Прошу прощения? – оскорбленно переспросил Бернстайн.
– Вы сказали – по вашему опыту. Откуда появился этот опыт?
Доктор побагровел от злости.
– Молодой человек, – начал он, – я провел годы, изучая поведение серийных убийц. Я больше десяти лет являюсь экспертом-консультантом по этому вопросу. Я…
– Прошу прощения, – сказал Тейтум, подняв руки. – Как и вы, я занимаюсь консультированием полиции. Я привык не принимать на веру все, что мне говорят, – работа научила. Мои слова не подразумевали, что я ставлю под сомнение ваш впечатляющий послужной список.
Доктор нахмурился, явно подозревая, что над ним издеваются, но Тейтум уже обернулся к Мартинесу и детективам.
– Так чем же вы сейчас заняты? – спросил он.
– Исходя из психологического профиля, подозреваемый с высокой вероятностью работает в похоронном бюро, – ответил Мартинес. – Мы начали изучать сведения о сотрудниках похоронных бюро в районе, где действует убийца, ищем соответствие с остальными данными профиля.
– О’кей, – сказал Тейтум, потирая переносицу. – А кто-нибудь следит за теми местами, где были найдены тела?
Мартинес пожал плечами:
– Это общественные места. Там каждый день бывают тысячи людей.
– Но ночью там пусто, верно? – заметил Тейтум. – Я полагаю, именно в это время убийца и перенес туда тела.
– Ну… да. Но зачем нам…
– Серийные убийцы иногда возвращаются на место преступления, – сказал Тейтум. – Уверен, что доктор Бернстайн сможет пояснить зачем.
– Разумеется, – вступил в разговор доктор. – Это чрезвычайно распространенный феномен. Подсознательно многие серийные убийцы хотят, чтобы их поймали – отчасти из чувства вины, отчасти желая получить заслуженную известность.
Тейтум вздохнул.
