- Помириться, - отвечаю устало и уже почти безнадежно. - Вернуться к тем отношениям, что были в начале лета.

- Я с вами не ссорилась. А отношения эти вам не нужны. И не думаю, что Кингсли хотел от вас именно этого.

- Да при чем тут Кингсли!..

Невесело улыбается и молчит.

Она же ни одному моему слову не верит! Что бы я ни сказал, все тут же будет истолковано так, словно меня к ней как минимум в кандалах приволокли. Или нет, хуже, в том чертовом поясе с наручниками.

- Хочешь чаю? - спрашиваю ее нейтральным тоном.

Мне нужно потянуть время и подумать, как убедить ее, что не лгу. Но не допрос же под веритасиумом предлагать! Тем более, авроры не верили, что он на меня действует.

Гермиона пожимает плечами. Безразлично. Ей это действительно безразлично. Если я протяну ей чашку – наверняка выпьет, из вежливости. Но чаевничать в моей компании ей не в радость. Теперь уже не в радость. Но я же помню, я хорошо помню, как она еще несколько месяцев назад буквально светилась от счастья, когда я…

Подталкиваю ее к кухне, собираюсь заварить чай с бергамотом – кажется, этот сорт нравился ей больше всего.

Ну почему сегодня все так нескладно?! Как последний идиот распахиваю кухонный шкаф и пялюсь на пустые полки.

Я уже все упаковал, еще вчера. На завтра запланирован переезд – для начала в съемную квартиру в Лондоне, а там посмотрим, куда. Тут осталась только пачка зеленого чая, который она терпеть не может. А единственная кружка стоит в раковине. Грязная.

- Сэр, я лучше пойду. Я просто хотела извиниться еще раз и поздравить вас с днем рождения. А не портить вам праздник.

Праздник, мантикора его раздери.

- Может, сходим в кафе? В то, с зелеными креслами? - предлагаю я.

- Не надо, сэр. Не тратьте на это время. Мы же обо всем договорились. А кафе того больше нет. Там все перестроили, мне Гарри писал.

Я на той улице полгода не был и бывать до сегодняшнего дня не собирался, но новость о кафе неожиданно становится последней каплей, и внутренне я сдаюсь. На сегодня – сдаюсь. Гермионе я же ничего не докажу. По крайней мере, сам. Но если она переписывалась все это время с Поттером, можно будет попытаться действовать через него. Я не хочу, чтобы она уезжала. Я хочу все вернуть. Но не знаю как.

- Сэр, может вы мне все-таки скажите, что именно хотел от вас Кингсли и чем именно надавил? Вдруг мне что-то придет в голову…

- Он не… ладно, Мерлин с вами, берите палочку – я покажу.

Спорить с ней бесполезно – не поверит, а показать воспоминания и мысли легче, чем пересказать. И моей силы хватит, чтобы протащить ее по всему, что важно.

Гермиона вся подбирается и кивает, сосредоточенно и грустно. На несколько мгновений замирает с палочкой в руках, а потом уверенно произносит:

- Легилименс!

Показываю ей разговор с Поттером и как хотел с ней встретиться после него, показываю разговор с Кингсли и свои мысли о ней. Собираюсь прервать связь, но не тут-то было – Гермиона ломится дальше, уверенная, что самое важное я скрываю. Не знаю, что она ищет, но остановить ее я не пытаюсь. Пусть смотрит.

Мои злость и разочарование из-за его слов о ней. Рывок вглубь. Разговоры с Малфоями. Решение переехать в нормальный дом из этой развалюхи. Рывок. Непреложный обет, что я дал Нарциссе.

Гермиона решила проверить, не давал ли я аврорам непреложного обета?..

Рывок, и меня придавливает воспоминанием о допросе в аврорате. Гермиона тут же шарахается назад и прерывает связь.

Жду, что она скажет, а она снова молчит. Думал, даже если она решит, что это подделка, она задумается, и у меня будет хоть какой-то шанс. А теперь эта идея кажется мне предельно глупой. Как и все, что я делаю сегодня.

- Извините, сэр.

Не знаю, что она имеет ввиду – что снова влезла куда не следует или что все-таки поверила мне и теперь извиняется за свою паранойю, поэтому отвечаю односложно:

- Не за что.

И стараюсь не думать о том, что же она имела в виду.

- Хотите, сходим в какое-нибудь другое кафе? - предлагает она осторожно. - Я бы пригласила вас к себе домой, но…

- Что „но“?! - откликаюсь я резче, чем следовало бы.

Идиот, нужно брать то, что дают. Пока она хоть как-то уняла свою паранойю. Брать и не думать, ждет ли ее дома какой-то придурок из Австралии, из-за которого она не может пригласить меня к себе. Кольца у нее на руке нет, а все остальное уж тем более поправимо.

- Но туда вам не захочется. Не самое приятное для вас место.

- Я предпочел бы сам решать, куда мне хочется и какие места я считаю приятными, - буркаю я очень тихо, просто чтобы выпустить пар, но она все-таки разбирает мои слова и отвечает, отстраненно и снова как-то механически:

- Как хотите.

Лучше уж сделать вид, что не заметил тона. Правда, лучше. Поэтому выдавливаю из себя подобие ухмылки и говорю почти что беспечно:

- Тогда к тебе домой, я только переоденусь. Будем считать, что я по тому месту почти что соскучился.

И только поднявшись в спальню, понимаю, что сказал сущую правду – я соскучился по тому месту. А еще больше - по тому, какой была Гермиона в тот период, в той квартире.

Надеваю чистую рубашку и более приличные брюки так быстро, словно мне нужно на собрание Ближнего круга, а метка горит огнем уже давно. Ловлю себя на этой мысли и тихо хмыкаю – а ведь все действительно изменилось, теперь я тороплюсь совсем по другой причине. И очень надеюсь, что все так и будет продолжаться. Если Гермиона не сбежит…

Не сбежала. Стоит в гостиной точно там же, где я ее и оставил. Думает о чем-то невеселом. Может, я зря на нее давлю? Может, ей уже давно не хочется быть со мною рядом, а это поздравление было лишь вежливостью?

- Ты не хочешь, чтобы я там появлялся? Или тебе сегодня некогда? Можно перенести на завтра. Или как тебе удобней будет. У меня никаких четких планов на ближайшее время нет.

Она качает головой, берет меня за руку и мы аппарируем в прихожую ее квартиры. Куда меня столько раз аппарировали авроры. Только сейчас все иначе – я сам хочу оказаться в этом месте. Хотя нет, лгу. Даже в те недели я ждал возвращения сюда. Ждал передышки в допросах, ждал облегчения от зелий и теплой воды, ждал нежных прикосновений, что уменьшают боль и отвлекают от нее…

Медленно обхожу все комнаты. Гостиная, где мы сидели вместе на диване, плечо к плечу, и где я наблюдал из-под полуприкрытых век за Гермионой, устроившейся в своем кресле. Кухня, где она заваривала мне крепкий черный чай. Спальня, где я пару ночей спал с нею на одной кровати. Ванная, где…

- Сэр, вы уверены, что это место вам не неприятно? - спрашивает она напряженно и берет меня за руку. - У вас такое лицо…

Притягиваю ее ближе и обнимаю:

- Нормальное у меня лицо. Просто я подумал… Кингсли хотел добить меня тем, что притащил сюда на мой день рождения. Авроры глумились, что это можно назвать своеобразным подарком к дате.

Чувствую, как каменеют ее плечи под моими руками, и обнимаю крепче.

- А ведь он и в самом деле сделал мне подарок на день рождения. Самый важный в мой жизни. Ведь где бы я был, если бы не ты. Глупо было пытаться утаить от тебя, что за ту зиму и весну ты стала мне самым близким человеком. И еще более глупо было взорваться из-за слов Кингсли и все разрушить.

Гермиона тяжело вздыхает, но не произносит в ответ ни слова, а я целую ее в макушку, так и не решаясь отстраниться и поцеловать ее в губы. Потому что если она отшатнется…

Но надо что-то делать или хотя бы говорить. Она не будет вот так вечно стоять и ждать, когда же я на что-то решусь. А решиться трудно.

- Может… может начнем с начала? Пусть Кингсли с его приспешниками катятся к хвосторогам, давай забудем все, что с ними связано.

Она не отвечает. Значит, прошлой весной между нами ничего и не было? Только ее чувство вины и ничего более? Идиот.

Она обнимает меня в ответ, и мне становится чуть спокойнее. Может, и не идиот. Может, и не ошибся.

- Сэр, конечно я хотела извиниться. Я надеялась, что вы меня простите за все случившееся и…