– Иди, – с облегчением сказал Миме. – А я тут побуду.

– Это почему? – удивилась Брунгильда. – Одна я не пойду. Где это видано? Женщина одна ходит по гостям!

– Люди же гномов уродами считают и над ними вечно издеваются!

– В соответствии с законами гостеприимства, они будут с тобой дружелюбны, – заверила его девушка. И прибавила про себя, что Гримхильда-то привычна к гномскому виду, раз Альберих когда-то купил её ласки…

– Ну хорошо, – сдался Миме. – Но вряд ли что-то можно сказать о Хагене сейчас… Он всего на несколько месяцев старше Зигфрида, ещё может триста раз перемениться.

– Так лучше начать следить за ним, пока он ещё маленький, – сказала Брунгильда. – Может, нам даже удастся как-то исправить его?

– Нет, всё-таки ты настоящая женщина, хотя и притворяешься, что это не так, – ответил на это нибелунг. – Только женщины могут быть настолько наивными. Если Хаген хоть немножко похож на Альбериха, он неисправим.

– Ладно, завтра увидим, – заключила Брунгильда. – Только пойдём туда не одновременно с Зигфридом, он будет смущаться.

– Да, он любит лазать везде сам, – менее любезно поддакнул Миме. – Когда-нибудь это кончится неприятностями.

– Если он будет брать пример с твоей, гм, осторожности и предусмотрительности, он в жизни не осмелится выйти на бой с Фафнером, – с ехидной улыбкой напомнила бывшая валькирия.

– Без осторожности и предусмотрительности в этом мире не выжить, – глубокомысленно изрёк Миме. – Ну хорошо, я уже устал с тобой спорить. Я пойду в кузницу, перед сном ещё над мечом поработаю.

– Давай…

Уходя спать, Брунгильда услышала, как зазвенела наковальня: Миме действительно взялся за работу. После сегодняшнего выяснения отношений девушка обнаружила, что не может больше раздражаться и злиться на гнома, как раньше. Всё-таки у него была тяжёлая жизнь из-за Альбериха. Да и сейчас он не то чтобы счастлив и доволен. Ну ничего, вот убьёт Зигфрид Фафнера, и с кладом у Миме и Брунгильды дела пойдут лучше…

…Разбудила Брунгильду птичья песенка. На окне сидела белая пташка и громко, весело щебетала.

Птиц девушка любила, хотя знала из них долгое время только отцовских воронов.

– Пичужечка, – ласково позвала она. – Ты проголодалась?

Пичужечка продолжала петь, словно не обращая внимания. Но когда Брунгильда собралась уйти, она вспорхнула ей на плечо.

– Как будто ты мне хочешь что-то сказать, – рассмеялась Брунгильда. В ответ, разумеется, она не получила ничего, кроме новой мелодичной трели. Ещё немножко покружившись по комнате, птичка вылетела наружу и села на дерево. Там зоркая Брунгильда заметила гнездо, из которого выглядывали головки крохотных птенчиков.

Умилённо заведя глаза, она ещё немного понаблюдала за птичьим семейством, но тут вспомнила о своих прямых обязанностях. Сейчас, если Зигфрида вовремя не перехватить, он сразу после завтрака удерёт в лес или (что вероятнее) к замку Гибиха. Надо успеть рассказать ему ещё хоть немного о правилах боёв, а потом пора будет и отправляться вслед за ним к людям…

Так и получилось, что Зигфрид, смирно выслушав сравнение героев-кельтов с героями-германцами, весело попрощался с тётушкой-валькирией и помчался к новым друзьям.

– Подождём около часу и пойдём за ним, – сказал Миме, глядя в окно, как он несётся прочь, что есть силы трубя в рог.

– Да, – ответила Брунгильда и вдруг спохватилась:

– Ох! У меня же нет подходящего наряда! Только этот, в котором я уже четыре с лишним года хожу… ну, нахожусь.

– Неужели даже валькирии о нарядах думают? – простонал Миме.

– Не во время боёв, конечно. Но думают. А ты как считал?

– Неважно. В любом случае, у меня тут портных нет. Для Зигфрида я перекраиваю свои старые кафтаны.

– Но что же мне делать? Не идти сегодня в замок?..

– Ещё чего! Договорились – идём вместе! Подружись с Гримхильдой, может, её швеи тебе и помогут.

Пришлось девушке со скрипом, но согласиться. И вот, выждав достаточно времени, чтобы уже точно не нагнать Зигфрида по дороге, нибелунг и бывшая валькирия отправились в гости к Гибиху верхом на Гране. Брунгильда была вынуждена ограничиться тем, что начистила кольчугу до блеска, причесалась и вплела в косу лесные цветы. Миме, хотя и старался быть равнодушным к поразившей его третьего дня красоте невесты, не мог не залюбоваться ею.

Перед отъездом Брунгильда покормила зерном знакомую белую птичку, и та почти сразу осмелилась есть у неё из руки. Девушка пожалела, что пичуга не умеет говорить – чувствовалось, что та хотела бы подружиться с людьми…

Замок Гибиха был совсем близко, у самой опушки. Это было милое местечко: величием он, может, и уступал жилищам богатых правителей, но вокруг него простирались живописные светлые долины, сами башни замка были узкими и изящными, и поэтому вся постройка не казалась такой мрачной, как крупные крепости.

Ворота были гостеприимно распахнуты, а за ними в саду явно сидели хозяева замка.

Спешившись, Миме и Брунгильда подошли к воротам. Гибих, могучий рыцарь с добродушной улыбкой на моложавом лице, приметил гостей.

– Здравствуйте! – приветливо пробасил он, встав и шагнув навстречу им. – Кто такие будете, как в нашу глушь забрели?

– Я Миме, отец Зигфрида, а это моя супруга, – сообщил гном, прежде чем Брунгильда успела его остановить. – Он рассказал нам, что подружился с детьми славного героя, и мы тоже решили посмотреть на его новых знакомых.

– Извольте, проходите, – пригласил Гибих. – Я позову слуг, они позаботятся о вашем коне. Что за прекрасный конь, редко такого увидишь!

– Это мой, – на сей раз успела ввернуть Брунгильда. – Ничего не скажешь, чудесный жеребец!

– Ты гордишься им по праву, госпожа, – с уважением кивнул Гибих. – Но входите же! Зигфрид сейчас тут, в саду. Хороший мальчик, они с моим Гунтером сразу характерами сошлись.

Миме и Брунгильда прошли вслед за гостеприимным воителем в сад. Там их усадили на скамью рядом с миловидной женой Гибиха. Изо всех сил следуя правилам приличий, Миме сказал ей какую-то любезность, и Брунгильде почему-то пришло в голову, что слишком уж эта особа большеротая.

У юбки хозяйки сидела годовалая девочка, деловито гукавшая и вертевшая в руках деревянную куколку. Чуть поодаль в ветвях невысокой черёмухи расположился угрюмый мальчик, выглядевший старше своих пяти лет из-за недетски подозрительного взгляда. Большой крючковатый нос и сутулые плечи выдавали в нём гномскую кровь.

Миме покосился на племянника так же подозрительно, как и тот на него.

– А, вы видите моего старшего? – смущённо спросила Гримхильда, проследив, в какую сторону глядят гости. – Вы его извините… Хаген не любит гостей, стесняется. И серьёзный он, задумчивый. Играть ему не нравится.

– Ничего! – преувеличенно беззаботно отмахнулась Брунгильда. – Может, и лучше, что он не шалун. А наш-то где?

– Вон, – указала Гримхильда в сторону довольно заброшенной и заросшей части сада, за конюшнями. Оттуда слышались шум, смех, а порой среди пышных кустов мелькали две макушки – тёмная и светлая. – Они там воображают, что воюют со змеем Ёрмунгандом. Замечательно, что у Гунтера появился товарищ для игр! Мы-то думали, живём на отшибе, никого рядом нет. Кроме Хагена, ещё сыновей я пока не родила. Скучновато Гунтеру было одному. А тут вдруг ваш сын возьми да прибеги! Они уже к концу дня были не разлей вода. Даже хотели, чтобы я им разрешила дать обет братской дружбы.

– А ты не разрешила? – поинтересовалась Брунгильда.

– Нет, разумеется. Маленькие они ещё. Подрастут хоть лет до десяти, тогда посмотрим.

Бывшая валькирия с облегчением вздохнула.

Услышав, что пришли гости, Гунтер и Зигфрид выбежали из кустов. При виде своих воспитателей Зигфрид, встрёпанный, с запутавшимися в волосах листьями, удивился невероятно:

– Вот тебе и на! Я и не знал, что вы тоже сюда собирались!

– Ну, стыдно было бы, если бы ты дружил с семьёй Гибиха, а мы нет, – улыбнулась Брунгильда. – А это, должно быть, юный Гунтер?