Груздь почесал бороду и хмыкнул:

– Верст сто отсюда. Поселок Анна, видели небось на своих картах? Он же нынче Коммунград, ага.

Видели, отчего ж не видеть. Неблизко. По реке путь короче, но там лед еще не устоялся как следует, так что по дорогам, только так. Небольшой крюк получается, как ни крути.

– Дня три топать? – уточнил Кат. – Или четыре?

– Ну где-то так, да. Если сложностей не будет, то три. Дорогу срежем.

– В каком смысле – сложностей? – заволновалась Филя.

Груздь шагнул от двери к столу, обдав их густым духом, и начал загибать пальцы, смешно шевеля пышными усами при перечислении:

– Люди Союза – раз. Армия у них хилая, зато за Старосту они все горой, от стариков до детей. Пакостить будут, если пересечемся. Председатель тоже не в восторге от твоего участия, это два.

– Да откуда он знает, кто участвует? – искренне удивился Кат.

– Здесь расстояния не особо большие, все про всех знают. Говоруны же… Нет особых тайн, кроме логова Дюкера, – вздохнул бородач. – Твои приметы уже по всему маршруту сообщили.

Кату стало немного не по себе. Он надеялся, что все проблемы ждут на самом Поединке, а тут, видишь, как оно все запущено: можно пулю и по дороге словить.

– А говоруны – это кто?

– Ну как сказать… – Груздь озадачился, словно у него спросили, что такое вода. Или воздух. В общем, нечто, и так всем известное. – Друг с другом они это… Без слов. На расстоянии могут.

– Секс по переписке? – заржал Кат.

– Ты, боец, это… Не шути так! – надулся дружинник. – Они говорить могут между собой.

– Телепаты местные. Ладно, понятно. Кто там еще по дороге-то?

– Порчи, опять же, – закончил мысль Груздь. – Вроде мирные они, но хрен их знает. Люди-то пропадают время от времени. На них грешат.

– Порчи? – удивился Кат. – Мутанты, что ли?

– Чего сразу – мутанты? – неведомо на что обиделся охранник. – Люди они. На вид обычные люди. Хотя и мутанты, говорят, тоже среди них встречаются. Мало только.

– А раз люди – то чьи они? Еще один владетель поблизости?

– Да нет… Они сами с севера откуда-то. Мы и не знаем. Просто странные эти порчи. Ведут себя странно, в смысле. Они отрядами передвигаются, иногда быстро, а на чем – непонятно. На машинах их видели, но редко. А так вроде пешком бродят. Людей они ловят, вот что загадочно. Ловят и отпускают потом.

– То есть не в рабство? – припомнив ухватки викингов, уточнил Кат.

– Нет, точно не в рабство. Поймают, встанут вокруг, постоят. А потом отпускают – иди, мол. Странные, говорю же.

– А почему они – порчи? – спросила Филя.

– Ну это… От слова «порченые». Говорю ж, странные. В деревни не заходят, встречают их только на дорогах. И люди иногда пропадают, разные – и дети, и взрослые. Научно говоря, без системы. Да и доказательств нет, что они их забирают.

Груздь к концу необычно длинной для себя речи смутился, словно ребенок, выдумавший что-то, но пойманный хитрыми взрослыми на пустой фантазии.

– В общем, тоже помешать могут, хотя… Хрен их знает.

– А другие участники Поединка? Их опасаться?

– Да нет! Им бы самим дойти без потерь. С ними самая возня уже у Колизея будет. Зверье вот еще расплодилось, тоже проблема. Волков прошлую зиму было до жути, в эту тоже ждем. Короче, скучно по пути не будет.

Кат присмотрелся к охраннику и внезапно понял, что тот не такой уж старый. Если отмыть и сбрить густую растительность с лица – да ему лет тридцать с небольшим всего-то! Просто основательный он, неторопливый. Классический деревенский мужик. Но в бою может оказаться серьезным противником.

В коридоре загромыхала решетка – то ли кто-то из заключенных развлекается, то ли на допрос кого уводят.

– Это… Поговорили – и хорош. Пойдем, боец! – Груздь потянулся к сталкеру, чтобы поторопить, но нарвался на гневный взгляд Фили. Кат по себе знал, как это неуютно, когда сразу три зрачка в упор.

– Погадаю мужу на дорогу, да идите! – спокойно сказала жена, но в голосе что-то аж лязгнуло. Не местным увальням с таким спорить.

Кат взял с кровати книгу и положил перед Филей. Монетку она вытащила откуда-то из потайного кармана, встряхнула в сжатом кулаке и бросила на стол. Груздь с удивлением смотрел на повторяющийся раз за разом ритуал, но благоразумно помалкивал. А Кат прикрыл глаза, слушая однообразный стук монеты о стол, и вспомнил другое гадание.

Раньше. Четыре месяца назад.

Была их свадьба. Все убежище собралось в зале дракона, куда первый раз его приводил еще Череп. Хотя брат Фили и предводитель этой странной банды погиб, заведенные им ритуалы исполнялись в точности. Люди вообще любят привычные действия, они вносят в их хаотичную жизнь хоть какую-то нотку порядка. Вот и сейчас, кроме непременных часовых у входов и десятки наблюдателей в ближайших окрестностях, все были здесь. Почти две сотни разных людей, объединенных одной… верой?

Да нет, это сложно было назвать религией. Философией?

Филя однажды объяснила Кату свое отношение ко всему этому – слепому доверию Книге перемен, странным ритуалам, с виду восточным, а по сути просто придуманным, украшавшим жизнь общины. Добавлявшим в нее тот самый порядок, которого не хватало в почти мертвом городе, населенном злыми равнодушными людьми и бесстрастными, но смертельно опасными мортами.

– Понимаешь, воин… Книга для нас – не повод падать на колени и безоговорочно верить некой высшей силе. Это факел, горящий далеко впереди в темноте. И редкие лучи солнца, падающие на наши протянутые к нему руки. Созидание и порядок, а не смерть и разрушение. Мы не боимся смерти, не сторонимся ее, даже сами частенько несем своим неприятелям. Но смысл жизни – жить. А как именно жить, нам и подсказывает Книга. Все просто. И ты можешь верить в своих богов, доверять мне и не отторгать Книгу. Это тоже допустимо и нормально, так говорил Череп.

Перед свадьбой, весь ритуал которой состоял в том, что они с Филей, взявшись за руки, поклонились сперва открытой Книге, лежавшей на постаменте, а потом, обернувшись, всем собравшимся и в один голос произнесли: «Теперь мы вместе», и было то самое гадание.

Выпавшую гексаграмму «Тун жэнь», «Единомышленники», ставший предводителем Тай собственноручно вытатуировал на ребрах соприкоснувшихся ладоней Ката и Фили. Четыре непрерывных линии, прерывистая, и еще одна без разрыва. Половина рисунка досталась сталкеру, половина – его жене. С этого момента Филя перестала брить голову – замужним женщинам было можно, и теперь Кат смотрел на наклонившийся над столом ежик коротких темных волос, сквозь которые татуировка на виске, сделанная гораздо раньше свадебной, почти не проглядывала.

Филя прошептала что-то и захлопнула книгу. Монета чуть раньше исчезла в складках одежды.

– «Пи», мой воин. Вот такая математика…

– Что это значит? – не выдержал Груздь. Ему было жутко любопытно, что здесь вообще происходит.

– Гексаграмма «Пи». Прислушиваясь ко всем, доверяйте только себе. Почему-то я совсем не удивлена, мой воин. – Филя была напряжена.

Неоднократно читавший Книгу Кат припомнил, что в толкованиях этой гексаграммы есть масса тонкостей. Но и однозначно плохого пророчества она не несет. Просто предостерегает от тех, кто рядом. От тех, кто ошибается, даже сам того не зная.

– Все будет хорошо, Зрачок. – Он тяжело поднялся из-за стола: все-таки нога иногда напоминала о ране в самый неподходящий момент. Обнял тоже вставшую Филю и крепко поцеловал.

– Я вернусь, мое сокровище. Мы будем вместе, нам еще Чистый Град искать, чем бы он ни был.

Филя молча прижалась к нему, потом почти оттолкнула:

– Иди. У тебя все получится.

Кат, не оборачиваясь, вышел в коридор и бездумно рассматривал решетку чьей-то камеры, пока Груздь за его спиной запирал дверь.

– Теперь в оружейную, – деловито сказал охранник, сунув ключ в карман. – Почти час потеряли, а нам еще собраться надо.

Кат пожал плечами. Если в его снаряжении не копались, то собираться десять минут. В принципе, для прохода через почти не населенные деревни у него и так все было. Может, гранат еще взять, если они тут есть.