Прав историк Р. Иринархов, утверждающий, что совершенно неподтвержденной фактами является версия готовящегося превентивного удара Красной армии по войскам Германии, о чем свидетельствовала политическая обстановка, сложившаяся к 1941 г. в Европе. Вся она была или оккупирована войсками вермахта, или находилась в союзнических отношениях с Германией. «Так зачем Сталину воевать со всей Европой? Если бы он хотел нанести удар по Германии первым, то лучшего момента не было, когда немцы воевали с Францией или с Югославией. Тогда Германии пришлось бы вести боевые действия на два фронта»[29].
О несостоятельности этой версии свидетельствуют и бывшие руководители вермахта. Так, генерал В. Мюллер вспоминал: «За все время подготовки к войне против СССР вопрос о превентивном нападении со стороны России ни разу серьезно не рассматривался. Необходимые на этот случай оборонительные мероприятия не проводились – ни в пограничных районах, ни в глубине расположения германских войск не было создано никаких укрепленных рубежей… Стратегические резервы противника находятся в глубине русской территории. Это обстоятельство особенно убедительно подтверждало чисто оборонительные намерения русских»[30]. И даже известный фашистский пропагандист Фриче признал на Нюрнбергском процессе: «Никаких оснований к тому, чтобы обвинять Советский Союз в подготовке военного нападения на Германию, у нас не было»[31].
После заключения пакта о ненападения Германия не собралась выполнять все пункты договора, а старалась его максимально использовать в своих политических целях. В мае 1940 г. через источник в чешской разведке было добыто содержание выступления Й. Геббельса в узком кругу своих соратников в декабре 1939 г. Разъясняя внешнеполитическую линию гитлеровского режима, он заявил: «…Мы используем сейчас русских во имя туманного союза, а в действительности же для того, чтобы они помогали нам победить Францию, Англию, чтобы нам разместиться повсюду, где это найдет необходимым сделать наш главный штаб, и чтобы окончательно свести наши старые счеты с самой Россией… Наш самый большой враг – Франция, политически и морально. Наш экономический враг – Англия. Наш географический враг – Италия. Мы должны помешать ее влиянию в Центральной Европе, на Балканах, на Средиземном море. Но нашим смертельным врагом всегда останется СССР»[32]. Уничтожение Советского Союза должно было стать итогом молниеносной войны (Blitzkrig). Главнокомандующий Сухопутными войсками вермахта генерал-фельдмаршал В. Браухич в апреле 1941 г. заверил фюрера, что Красная армии будет разбита в ходе «ожесточенных приграничных сражений» за четыре недели, после чего «нужно будет считаться лишь с незначительным сопротивлением»[33]. А его подчиненный, начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер заявил: «Советская Россия все равно, что оконное стекло: нужно только раз ударить кулаком, и она вся разлетится на куски»[34].
Однако дальновидные немецкие генералы уже тогда считали, что на стратегическую внезапность германское командование не могло рассчитывать. Самое большее, чего можно было достигнуть, – это сохранить в тайне срок наступления, чтобы тактическая внезапность облегчила вторжение на территорию Советского Союза. Уже после начала войны, 23 ноября 1941 г., английский министр иностранных дел А. Иден в письме к своему сотруднику Г. Никольсону от 13 ноября 1941 г. заявил следующее: «Старые немецкие генералы не только высказывались против кампании в России, но даже придерживались особой точки зрения в отношении наступления. А генерал фон Лееб дважды подавал в отставку»[35]. 31 января 1941 г. А. Гитлер одобрил секретную директиву Главного командования Сухопутных войск Германии. В документе, носившем название «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск» (операция «Барбаросса»), указывалось, что операция должна быть проведена таким образом, чтобы посредством глубокого вклинивания танковых войск была уничтожена вся масса русских войск, находящихся в Западной России. При этом необходимо предотвратить возможность отступления боеспособных русских войск в обширные внутренние районы страны»[36].
30 апреля 1941 г. нацистское руководство на совещании высшего командного состава вермахта наметило начать восточный поход 22 июня 1941 г., который должен был проводиться с невероятной жестокостью. В директиве А. Гитлера речь шла о поголовном истреблении пленных комиссаров Красной армии, работников органов безопасности, представителей советской интеллигенции и военнослужащих еврейской национальности. Об этом было официально сообщено высшим командирам и начальникам штабов вермахта несколько ранее, на совещании 30 марта 1941 г., то есть за три месяца до нападения на Советский Союз.
22 ноября 1945 г. на Нюрнбергском процессе Ф. Гальдер заявил о том, что А. Гитлер прямо сказал: «Война в России будет такой, которую нельзя будет вести по рыцарским правилам. Это будет борьба идеологий и расовых противоречий, и она будет вестись с беспрецедентной и неутомимой жестокостью. Все офицеры должны отвергнуть от себя устаревшую идеологию… Я категорически требую, чтобы мои приказы беспрекословно выполнялись. Немецкие солдаты, виновные в нарушении международных правовых норм… будут прощены»[37]. Замыслы немецких нацистов по колонизации территории Советского Союза, уничтожению местных жителей и заселению захваченных земель немецкими колонистами отражены в т. н. генеральном плане «Ост». Этим планом предусматривалось выселить в течение 30 лет около 31 млн человек с территории Польши и западной части Советского Союза (80–85 % польского населения Западной Украины, 75 % населения Белоруссии, значительной части населения Литвы, Латвии и Эстонии) и поселить на эти земли 10 млн немцев. В соответствии с этим планом должны были быть истреблены целые нации и народы – поляки, евреи, русские, украинцы, белорусы, а остальные подлежали онемечиванию[38].
С февраля 1941 г. Германия начала переброску войск к советским границам. Поступавшие в Генеральный штаб, Наркомат обороны и Наркомат иностранных дел СССР данные все более свидетельствовали о непосредственной угрозе агрессии[39]. К этому времени армия нацистской Германии была одной из самых сильных и не только в Европе, но и в мире, что было следствием серьезной подготовки к современной войне. Об этом свидетельствовали и советские военачальники. Так, командующий Белорусским военным округом командарм И.П. Белов (впоследствии необоснованно расстрелянный), побывав в служебной командировке в Германии, еще 7 октября 1930 г. писал наркому обороны СССР К.Е. Ворошилову: «…Когда смотришь, как зверски работают над собой немецкие офицеры – от подпоручика до генерала, как работают над подготовкой частей, каких добиваются результатов, болит нутро от сознания нашей слабости…»[40].
Мощь вермахта значительно возросла с началом Второй мировой войны. На него работала промышленность 11 оккупированных стран: около 6,5 тыс. предприятий, в распоряжение германской армии перешли орудия, боеприпасы и снаряжение 180 дивизий – 92 французских, 30 чехословацких, 22 бельгийских, 12 английских, 18 голландских и 6 норвежских[41]. К лету 1941 г. высокая степень моторизации немецкой армии делала его дивизии маневренными, давала возможность быстро покрывать большие расстояния. К тому же к июню 1941 г. вермахт приобрел некоторый боевой опыт. Ее командный состав получил практическую школу современной войны на полях сражений в Польше, Бельгии, Дании, Голландии, во Франции, Югославии, Греции и других странах. К исходу 21 июня основные военные силы нацистской Германии – почти три четверти всей ее армии – сосредоточились вдоль советской границы. Армия вторжения насчитывала 5,5 миллионов солдат и офицеров, 3712 танков, 4950 боевых самолетов, 47 260 орудий и минометов. Вместе с немцами против Советского Союза выступили 900 тысяч европейцев. На Восточном фронте вермахт развернул группы армий: «Север» (командующий – фельдмаршал В. Лееб), «Центр» (фельдмаршал Ф. Бок), «Юг» (фельдмаршал Г. Рундштет), отдельную германскую армию «Норвегия». К нападению подготовились финляндская, две румынские армии и венгерская корпусная группа. В первом стратегическом эшелоне противника находились 153 дивизии и 19 бригад (из них немецких – 125 дивизий и 2 бригады) общей численностью почти 4,4 млн человек[42]. Никогда еще не создавалась такая мощная военная группировка для вторжения.
