— Брук, здесь определенно есть искра. Мы действительно можем загореться, если продолжим…

— Шшш… Веселее, когда ты молчишь.

Его смех — короткий, отрывистый звук.

— Веселее?

— Да. Веселее.

Я снова притягиваю его к себе. Он перекатывается на меня, а потом я перекатываюсь на него, и это похоже на небольшую битву посреди наших поцелуев, наши ноги переплетаются.

Моя рука находит его рубашку, скользя по перекатывающимся мышцам живота. Он издает шипящий звук и резко отстраняется.

— Ладно, — говорит он. — Это было хорошо.

Я не знаю, что только что произошло. Я не знаю, почему он отстранился.

— Это было даже лучше, чем хорошо, Хейден.

Он бормочет проклятье и садится на колени.

— Брук, просто… дай мне минутку.

Есть только одна причина, по которой он мог остановиться. Я не могу позволить ей этому помешать.

— Хейден, то, что случилось с Хайдом, было… — Я не знаю, как закончить свою мысль.

То, что произошло между мной и Хайдом, было прекрасной, хрупкой вещью. Но мне кажется, что говорить об этом с Хейденом было бы неуважительно.

— Дело не в этом. — Он проводит руками по голове и делает глубокий вдох. — Хотя так и должно быть.

— Тогда в чем? В Перри? Потому что я больше не с ним.

Хейден поднимает голову.

— Нет, Брук. В тебе.

Это обрушивается на меня. Мои щеки горят.

— И что во мне? — спрашиваю я, готовясь защищаться.

— Ты бежишь, Брук. Как будто мы снова в тех лесах. Ты бежишь через это, и я не думаю… — Он вздыхает. — У меня просто такое чувство, что ты на самом деле не хочешь этого делать.

— Ты действительно собираешься сказать мне, что я хочу?

— Я говорю тебе только то, что думаю. Но я хотел бы знать: чего хочешь ты?

Чего я хочу? Я задумываюсь об этом на мгновение.

Я хочу чувствовать себя желанной, заветной и защищенной.

Я хочу найти того, кто не променяет меня на другую.

Я хочу найти любовь, которая будет внутренней, поддерживающей жизнь.

Все эти ответы кажутся немного неуместными. Поэтому я говорю:

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня снова. У тебя это хорошо получается.

Хейден бросает на меня взгляд, которого я никогда раньше не видела. Как будто ему больно и он вот-вот рассмеется одновременно.

— Если я это сделаю, завтра ты меня возненавидишь.

— Все наоборот. Я возненавижу тебя завтра, если ты этого не сделаешь.

— Но я возненавижу себя, и вот с кем мне придется прожить всю оставшуюся жизнь.

Я не знаю, почему это заставляет меня смеяться, но это так.

Хейден улыбается. Это обезоруживает, его полные губы растягиваются в широкой улыбке.

— Я не хочу пойти не по тому пути, Брук.

Я не уверена, что тот путь будет. Он старше и наверняка был с другими женщинами. Есть ли пути к любви, к отношениям, которые лучше, чем другие? Я не знаю. Я знаю только тот, по которому пошла я.

— Пойти куда? Ты сказал, что тебе это неинтересно.

Хейден смеется.

— Я заинтересован, Брук. Вопрос в том, интересно ли тебе?

— Я заинтересована, чтобы мне больше не было больно. — Ну вот и все. Мой глупый, безудержный рот. — Не бери в голову, — говорю я, потирая руки. Прохладный ночной воздух продувает меня, снова охлаждая.

Хейден замолкает будто на целую вечность.

— Это правильный интерес, — говорит он. — Один из самых важных. — На его лице появляется беспокойство, и меня пронзает паника. Я слишком сильно обнажила себя, свою боль.

— Может, ты перестанешь так на меня смотреть?

— Я снова дуюсь?

— Нет. Ты смотришь на меня как на слабую. — Меньше всего я хочу, чтобы Хейден или кто-нибудь из Шестерки видел меня такой.

— Ты, и слабая? — Он усмехается, качая головой. — Конечно нет! А теперь иди сюда, пока не замерзла. — Он поднимает руку, приглашая меня подсесть ближе.

— Ты что, шутишь?

Едва я успеваю произнести эти слова, как он обнимает меня и притягивает к себе. Затем он вытягивает ноги и немного сдвигает спину, ища удобное положение. Все между нами изменилось. Он чувствуется совершенно иначе, чем пять минут назад. По-братски.

— Итак, — говорит он непринужденно, — я хорошо целуюсь. Был ли я лучше Хайда?

Может, и не по-братски.

— О, вот это сюрприз. Ты превратил это в соревнование. — Как же я этого не предвидела?

— Ты опять уходишь от ответа.

— Вы разные.

— Что является осторожным способом сказать, что я был лучше.

На самом деле, разные — это способ сказать непохожие. Неодинаковые. Нет никакого сравнительного суждения. Это нейтральное слово.

— Был ли Хайд настолько плох, или просто я нахожусь на совершенно более высоком уровне?

Я толкаю его локтем в ребра. Он смеется и сжимает мое плечо.

— Я не собираюсь забывать то, что только что произошло, Брук. Наверное, никогда не забуду. Когда ты будешь готова, я буду рядом. А если ты никогда не будешь готова, то это тоже хорошо. Я буду молча страдать, пока не состарюсь и не поседею от старости.

Невозможно преуменьшить блеск желания в его глазах.

Я не испытываю желания вытягивать из него мысли, как это было с Хайдом. Я чувствую лишь желание поцеловать его снова.

Такие разные, думаю я. Один брат соблазнил меня поэзией и нежностью. Другой жаром и желанием.

Я устраиваюсь рядом с ним. Что я нашла в Перри? Я роюсь в своих воспоминаниях, пытаясь решить, чем он меня завоевал так или иначе. Более соблазнительный душой, как Хайд, или телом, как Хейден. Через несколько мгновений я понимаю, что в Перри было и то и другое. Он, время от времени, был нежным и заботливым. Неотразимо сексуальным в другое время. Вспоминая об этом мне не на становится больно, как я ожидала. Я не чувствую ни углей в животе, ни кровоподтеков на сердце.

И я не хочу останавливаться на том, кем был для меня Перри.

Рядом с телом Хейдена мне становится теплее. Мои мышцы устали, и я позволяю себе прислониться к нему. Чтобы отпустить свой груз и просто быть здесь.

Хейден был прав. Такое тепло, возникшее между нами, прямо сейчас самое лучшее для меня.

Голос Хейдена отрывает меня от моих мыслей.

— О чем думаешь?

Я смотрю на него и говорю первое, что приходит в голову.

— У тебя идеальные губы.

Я жду, что он рассмеется или сделает что-нибудь в ответ. Но он просто целует меня в лоб и снова прижимает к себе. Мы сидим и смотрим на горящие холмы. Ничего больше.

И я довольна.

Глава 9

Глубокой ночью я слышу крик. Он пронзает ночную тишину, заставляя мое сердце биться сильнее.

Хейден дремлет рядом со мной, но просыпается от легкого толчка. Я хватаю его за предплечье, чтобы он не сделал резкого движения, которое могло бы выдать наше положение.

— Что это было? — шепчет он. Его глаза скользят по холмистой местности под нами. Он моргает несколько раз, чтобы стряхнуть сон.

— Мужской голос. Близко. — Я больше его не слышу. Теперь я слышу только скрип ветвей, покачивающихся на ветру.

Мы медленно поднимаемся на ноги, заставляя свои уставшие, одеревеневшие конечности сохранять равновесие. Поблизости могут быть Слышащие, поэтому мы осторожно двигаемся в тишине, чтобы взять наши луки.

Небо значительно успокоилось с тех пор, как несколько часов назад показались воронки и дым. Эфирные потоки стали более плавные, почти тонкая завеса. Они такие же спокойные, какими я видела их несколько дней назад. Мы перешли от бури к мягкому отливу. Безопаснее для нас, но без плотной концентрации Эфира над нами, мы потеряли большую часть ночного освещения. Ночь потускнела. Стала мутно-синей, как будто мы опустились на дно моря.

Мое поле зрения сократилось всего до двухсот ярдов. Ношение конских шор не могло чувствоваться хуже.

— Нам надо спуститься с этого холма, — говорю я. — Мы не узнаем, что происходит, пока не подойдем ближе. — Моя идея граничит с идиотизмом. Мы находимся в безопасном месте, и оставлять его ради неизвестной опасности было бы безумием. Но я никогда не была той, кто ждет, когда что-то произойдет. Я уверена, что Хейден поведет нас правильно.