«Привет, Камила. Это Питер. Нед дал твой номер, мы ведь так и не обменялись. В общем, я хочу извиниться за сегодня в больнице. Правда, я и сам не очень понял, что ты там делала, но… Я видел, как ты уезжала с водителем мистера Старка… Мне, правда, интересно, но если ты не хочешь… В общем.»
Крутое сообщение, Пит. Говорящее. Тем не менее, я рада, что он решил выйти на контакт и обсудить внезапную встречу у кого-кого — у пострадавшего миллиардера в больничной палате. Какая-то неземная сила нагоняла панику, ведь ответить отчего-то я решила побыстрее. Про сказки, мол, «дочь Старка» писать не вариант… Стажер? Да нет. Тогда бы мы тут в офисе встретились… Фанатка? Глупо… А может, всё-таки, правду? Пусть сам решает.
«Привет! Я рада, что ты решил выйти на связь, но, боюсь, это не тема для чата. Это сложно и всё такое.» — Отправлено прежде, чем успела передумать. Нервно постукивая обкусанным ноготком по исцарапанному корпусу телефончика, я замерла в ожидании. И как-то тревожно становилось, нервно. Как при симпатии бывает, но, черт (!), это не она. А если он захочет узнать… Сообщение!
«Эм, тогда прости, но… Не хочешь встретиться? Тётя испекла пирог…» — Хочу, но как? Пока доеду до района, пока туда-сюда… Вернусь поздно…? Ещё одно сообщение? — «Прости, но я уже сказал Мэй о возможных гостях, и теперь ты обязана… Не подумай, что я настаиваю, но тётя… Уже время к ночи, поэтому сможешь остаться у нас. Сливовый пирог стоит того, поверь.» — Вздохнув, я напечатала скорый ответ и кинулась в гардероб:
«Идёт».
Через секунду он прислал счастливый смайлик.
====== Шестая ======
Комментарий к Шестая В общем, было две части – стала одна. Решила объединить и убрать воду. Прошу...
А ещё, огромное Вам спасибо за отзывы, я действительно читаю всё (не представляете, как верещу, когда кто-то решает оставить комментарий на работу), даже захожу на профили, знакомлюсь с Вашим творчеством. Так здорово, когда ты можешь вот так просто в открытую полистать чужие работы, приметить что-то для себя. Это круто, я считаю. Спасибо Вам огромное! Вы правда мотивируете!
Запах дома, запах счастья.
Честно говоря, всю дорогу сюда меня преследовали мысли о правильности и корректности своего выбора «ночлега» и вечернего перекусона. С самого детства у меня не было никаких друзей, кроме Лео, с которым мы весьма круто проводили свободное время, споря на щелбаны и играя в фишки. Поэтому именно сейчас я нервно сжимала край бордовой кофты, проглядывающей из-под низа осенней куртки, думая о том, как лучше зайти, как поприветствовать и вообще… Нужно было купить что-нибудь вкусное, наверное. А то с пустыми руками… Не вежливо как-то. Хотя, у них же пирог, и я… Да хватит! Всё будет хорошо, я подружусь с Питом и его тётей, это же здорово!
Наушники нещадно вбивали в медную голову песню, которую скинул Лео только что, подписав что-то типа «Повеселись там, птичка». На душе вдруг резко стало тепло — брат вспомнил о моём существовании! А ещё мы с ним всегда представляли этот трек при входе в школу, ведь «All I wanna do — MIA» полностью описывала желания по приходу в учебное заведение: просто «бэнг-бэнг» и нет проблем. Я бы с радостью припустила нескольким ребятам с параллели, да и из класса тоже. Лиз особенно! Не понимаю, за что она нравится Питеру? Она же такая картонная куколка с плечами героини баскетбола или великого плавательного спорта, к тому же, ещё и выше него! Не думайте, что я вся такая на стереотипах, мол, парень всегда должен быть выше и… О, Боги, да мне всё равно! Пусть всё катится так, как должно.
В вечернее время было достаточно трудно найти свободное местечко в маршрутке — все спешат домой, хотят побыстрее расслабить ноги и мозги, посмотреть вечернюю комедию и просто отдохнуть от рутины. Яркие огни Нью-Йорка ослепляли всего на пару мгновений, но не по-злому, а по-доброму как-то, душевно. Большой город, вообще, по себе странная штука: вроде бы, шум и экология не прельщают, но занятость, торопливость, темп, ритм, одним словом — жизнь, полная неудач и падений, побед и изобретений. Подперев рукой щёку, я перещёлкнула песню и сняла шапку. Ехать придётся достаточно долго. А ещё местечко одно освободилось у окна.
Не скрывая скажу, что у тёмной двери я топталась достаточно долго, кривляясь, растягивая щёки в подобии улыбки и подбирая подходящие слова. Так нервно было, правда! Как уже говорила, никогда такого не случалось, чтобы серая мышка Камила вылезла из компании своего братца и так добровольно потащилась в гости. К кому-кому, так ещё и к парню! С одной стороны я отдавала себе отчёт, что Питер позвал меня чисто из интереса, чтобы расспросить по поводу Старка и всё такое, но другая сторона отчаянно верила в дружелюбные знаки внимания. Отчего-то я нутром чувствовала, что как-нибудь я узнаю точно что-то «эдакое» в отношении Питера, да и себя тоже. Из головы никак не выходил тот счастливый смайлик, отправленный Паркером совсем недавно, но, боги, как он меня волновал. Таких интрижек Вы и в третьем классе не видали, точно! Тут за дверью послышались грузные шаги, а если бы я не остолбенела, то мигом бы схватилась за сердечко и умчалась отсюда подальше. Дверь приоткрылась, и я только что и промямлила тихое «здрасти».
— Я услышала шум, подумала — воры. — Хохотнула тётя, раскачиваясь вперёд-назад. — О, дорогая, проходи, — с порога меня встретила милая женщина лет тридцати пяти, не больше. Длинные тёмные волосы ниспадали на её узкие, но сильные плечи, карие глаза прятались под оправой очков. На талии тёти Мэй висел фартук с забавными пёсиками, играющимися на лужайке. Стесняясь и кинув «Здрасте, спасибо за приглашение», я резко «прозрела». Зачем я вообще припёрлась сюда? Пирог поесть? Дура тупая! Они же подумают, что я продажная какая-то. Но подобные мысли исчезли, когда Питер и Нед вышли в коридор с широкими улыбками и по очереди приняли обряд «обнимашек». Клянусь, настолько обездвижено я себя никогда не вела, особенно, с ними, постоянно кривляясь и прыгая туда-сюда.
— Мы рады, что ты пришла! — Воскликнул Нед, хлопая Пита по плечу. Не думала, что ещё и наш «ковбой» прибудет на «родео», о чём вслух и пошутила.
— Я тоже! — Улыбнулась, вдыхая приторно сладкий запах выпечки, отдающий немного кислинкой, и попутно борясь с дрожью в коленках. Из приоткрытого окошка повеяло прохладой, зима ведь скоро! А там и любимый праздник — Рождество. Наскоро разувшись и скинув короткую куртку, я прошла за парнями на кухню, где хлопотала Мэй. Небольшое, но уютное помещение со свечками-светильниками заставило что-то внутри ёкнуть, ведь здесь просто прекрасно! Я… Даже не знаю… Аккуратный квадратный столик стоял прямо по середине, чуть поодаль — кухонный островок, на котором, кстати, дымился самый вкуснейший пирог в мире, я не сомневаюсь! Голубоватые деревянные шкафчики с вырезанными под ручки ромбиками, великолепный старый ковёр на полу, невероятно мягкий и большой, скрипучие половицы и перевязанные лентой низкие занавески… Всё это составляло уют и невообразимую кашу стилей, но мне это до дрожи нравилось. Даже, на мгновение, захотелось пожить здесь, вот так вот смотря на тихую улицу, освещённую огнями и с огромными пока пустующими клумбами, с пятого этажа.
Друзья уже уселись за стол, бурно обсуждая какой-то фильм, могу предположить, что «Звёздные войны» — их любимый. Мэй приятно напевала мелодию совместно с тихим радио напару, изредка притопывая в ритм. И в эту минуту захотелось раствориться на кухне, стать частью этой атмосферы, чтобы все дышали и мной тоже, обратили внимание вокруг на медленно горящие свечи, аромат чёрного чая и здоровскую клетчатую скатерть, перебиваемую рисунком веток терновника и статуэткой собаки в середине стола. По телеку шла какая-то передача про видяшки с кроликами и кошками, которые комментировал дядя на суровых щщах, приодетый в солидный пиджак.
— Не стесняйся, присаживайся! — Подтолкнула тётя Питера меня своим бедром прямо так, что я упала пятой точкой ровно на стул. Напротив Паркера. Совсем некстати его глаза столкнулись с моими, и… Всё полетело к чертям. Его чуть вьющаяся чёлка спадала на лоб, прикрывая правую половину, карие радужки какого-то то ли миндалевого, то ли шоколадного оттенка блеснули, отражая блик одинокой лампочки, свисающей с потрепанного потолка, узкие губы сжались в одну линию, а ямочка на подбородке дрогнула. И какой же он всё-таки красивый, особенно в приглушённом свете, мамочки. Я никогда не боролась с чувствами и всегда говорила всё открыто, не откладывая правду на потом. Но тут я не могла так поступить, прекрасно зная о симпатии парня к Лиз, глупой Лиз. Поджала губы, резко отвернувшись, наблюдая за движениями Мэй.
