Он даже не заметил, как быстро вспомнил все ее привычки, идеально повторяя их за оригиналом.
И даже сейчас, готовя ужин и сервируя стол, подсознательно он начал догадываться, почему приборы расставлены под этим углом, салфетки сложены в нужный треугольник и блюда поданы именно так, а никак иначе.
В его голове “поселилась” Адерли.
Черчи пришли к семи вечера, очевидно, сразу после работы в магазине.
Парочка была настороженна, особенно Фарлан. От Изабель исходило чувство укоризны за то, что она испытывает страх по отношению к капитану. Ведь раньше она считала его самым близким человеком, а сейчас не могла ему довериться.
Начало ужина было почти молчаливым, переговаривались только Фарлан и Леви. Устав от ожидания, Изабель прекратила трапезу и уверенно задала единственный вопрос, больше всего интересовавший ее все это время:
— Братишка Леви, ответь мне честно — ты виноват в том, что случилось с Евой?
Отложив приборы, Аккерман промокнул губы салфеткой и, набравшись мужества, ответил:
— В тот вечер я рассказал ей, что являюсь сыном офицера ваффен-СС и что разведка желает сделать из меня пушечное мясо. — После этих слов пораженные новостью Черчи тоже отложили приборы. Они тоже не знали о скверном происхождении своего друга. — Они бы не остановились ни перед чем и, скорее всего, Ева тоже могла бы пострадать от их рук. После этого мы поссорились. Она захотела уйти от меня, я вспылил…
— Ты же сказал мне!.. — возмутился Фарлан.
— Я вспылил, она испугалась и побежала в подвал, заперев дверь. — Проигнорировав слова друга, капитан продолжил: — Я понял, что не смогу достучаться до нее и что теряю контроль над собой, потому я и ушел из дома…
Изабель почувствовала, как горячие дорожки слез бесконтрольно стекают по припудренным щекам.
— На улице ко мне пристала подвыпившая баба, позже обвинившая меня в том, что я ее избил. После этого я узнал, что у Евы случился приступ и что она…
Аккерман осекся, не в силах продолжить.
Не договариваясь, каждый из троицы взял свой бокал и осушил содержимое тары.
— Прости нас, Леви! — неожиданно объявил Фарлан.
— Вам не за что извиняться…
— Мы…Мы не поверили в тебя… Прости нас, пожалуйста! — не сдерживаясь, запинаясь от волнения, пропищала плачущая Изабель.
Аккерман опустил голову, рукой убирая упавшие на лицо пряди челки. Изабель вышла из-за стола, направившись в уборную, чтобы успокоиться. Фарлан наполнил свой бокал горячительным.
Спустя некоторое время, когда компания друзей привела себя чувства, все вновь собрались за столом с почти остывшими блюдами.
— Может, сходим к Еве? — робко предложила Изабель, не поднимая взгляда на Леви.
Она чувствовала, как больно ему дается возвращение к старой жизни. Жить в доме, где погибла жена, где все напоминает о ней — верх выдержки. Но, как их общая подруга, она не могла не предложить этого. Изабель скучала по Еве.
— Да, я тоже думал об этом. — Спокойно ответил Аккерман.
— Да уж… Неудобно как-то получается… — заговорил подвыпивший Фарлан.
— Ну, хоть так. — Сразу же ответила нынешняя Черч.
Смутившись от не понимания предмета разговора, Леви решил спросить друзей — о чем они.
— Просто мы так и не ходили к Еве все эти три года. Нам никто не сказал, где ее похоронили… — раздосадовано ответила девушка.
— ЧТО?! — Леви снова отложил столовые приборы, пораженный полученной информацией.
— А? — не поняла Изабель.
— Вы, что, оба не знаете, где похоронена Ева?!
— Конечно, нет, тебя же сразу после похорон забрали жандармы, а потом…
— Мне не дали разрешение на захоронение Евы!
— Ты шутишь?! — всполошился, казалось, тут же протрезвевший Фарлан.
— Я думал, что это вы занимались ее похоронами. — Тут же ответил Леви.
— Н-нет… Мы думали, что это был ты…
Повисло весьма мрачное молчание.
Фарлан залпом осушил бокал с вином, забыв о правильности алкогольного этикета. Изабель обхватила руками лицо, не понимала, как сложить этот пазл, что сейчас рассыпался прямо перед ней.
— Леви… Если это был не ты и не мы — тогда КТО?
Капитан Аккерман побледнел, откинувшись на спинку стула, переведя взгляд куда-то в сторону. Слова, только что прозвучавшие за дружеским ужином, заставили сердце гонять кровь по венам в несколько раз быстрее. Челюсть злобно заиграла желваками, а в висках от перенапряжения застучало.
— Фарлан, Изабель — это вы опознали и подтвердили ее тело в морге?
— Нет… Нам не разрешили даже попрощаться с ней. Разве это был не ты?
— Я сидел в изоляторе и подал прошение, но мне отказали. Я не видел тела своей жены и некоим образом не принимал участия в ее похоронах.
— Что же это получается…
— Кто сообщил вам о смерти Евы?! — на повышенном тоне вопросил капитан.
— К нам пришел человек с распоряжением от твоего имени, он передал нам бумаги… — начала отвечать Изабель, так как Фарлан будто забыл о способности говорить, на эмоциях бубня нечленораздельные звуки.
— Да, такое было. Но только бумаги! — прервал Леви.
— … так вот, когда мы спросили его: почему в документах нет имени Евы, почему она не пришла сама, чтобы передать нам послание от тебя, этот человек и сообщил нам…
От накала страстей и доброй порции алкоголя в крови Фарлан встал из-за стола, став ходить кругами по полупустому залу.
— Как он выглядел, помнишь?
— Да вроде ничего необычного. — Видно, что девушка напряглась, пытаясь не напутать события того дня. — Не в форменной одежде, коротко стриженный, роста с Фарлана…
— А цвет волос? Какие-то особые приметы: усы, родинки, очки?
— Ничего такого… Обычные темные волосы, чуть светлее, чем у тебя.
— Он был в шляпе?
— Нет.
Капитан Аккерман перебирал все возможные варианты, но все, кто приходили ему на ум, не подходили под описание, хоть оно и было столь общим.
— Леви, что происходит? — раздался вопль Фарлана из соседней комнаты.
— Да, братишка Леви, что это все значит?
— Если бы я сам знал…
Встав из-за стола, Аккерман направился на второй этаж, оставив друзей за столом. Для него этот вечер должен был закончиться…
Не смотря на то, что утро выходного дня зачастую обязывает к организации житейского досуга, майор Эрвин Смит был на рабочем месте, координируя мини-группу, что этим же вечером должна будет отправиться на границу Франции и ФРГ. Задание требовало продолжительного время пребывания на границе и за ее пределами, поэтому инструкции должны быть усвоены четко.
Стоя возле дверей кабинета майора, Леви прислушивался к монологу, что вел старший по званию, ожидая подходящего момента, чтобы войти. Наконец, спустя почти час, бойцы покинули кабинет, даже не обратив внимания на капитана, что следом зашел в еще не закрывшуюся за ними дверь.
— Доброе утро, Эрвин.
— Доброе, Леви. — Тут же переведя взгляд на небольшой календарь, что стоял на рабочем столе, Смит удивился, увидев подчиненного раньше положенного: — Соскучился по работе?
— Не совсем. — Без разрешения заняв кресло напротив, Аккерман выдохнул, состроив сосредоточенный вид. — Понимаешь, Эрвин…
Майор оставил свои дела, решив внимательно послушать капитана.
— Я сейчас живу в своем доме, и, как ты сам знаешь…
— Ты хочешь съемную квартиру на время отпуска? — предположил просьбу капитана Смит.
— Нет. Эрвин, я… Пойми, я столько лет прожил с НЕЙ, каждая вещь в доме напоминает мне об этом… Уже во второй вечер я не выдержал и выкинул все, что может напоминать мне о ней, но…
Тема Еванджелины Адерли обычно не поднималась в разговоре между капитаном и майором. В такие редкие моменты, Леви всегда твердил лишь о том, что она сделала свой выбор, но судьба распорядилась еще хуже. И Аккерман отказался от всего, что связанно с этой женщиной. Смит лишь смиренно слушал короткие речи подчиненного, где-то глубоко в подкорках сознания ликуя от эффекта его манипуляций.
— Но… — повторил следом Смит.
