========== Паразит ==========

— Я скучал.

Девушка вновь посмотрела на единственного находившегося в комнате мужчину. Скользящий, замечающий каждую мелочь в образе Аккермана взгляд оценивал визуальную информацию, стараясь быстрее сформулировать первые выводы, предположить «как и чем» жил мужчина после длительного расставания.

— Почему ты так долго не приходила ко мне? — снова разрывая тишину, спросил Леви. Его голос не выражал радостной интонации, даже если он действительно испытывал это чувство. Это не было связано с его привычной скрытностью, оставшейся после длительной службы в армии. Причина была в ином.

— Потому что ты болен, и тебе назначено серьезное лечение…

Смотря на свою спасительницу или же губительницу — он не мог решить, кем она приходилась для него больше, Леви все же наслаждался ее появлением в палате, не сводя с нее глаз ни на секунду.

Она совсем не изменилась с их последней встречи. Все те же темные волосы, собранные в пучок на затылке с парой выбившихся прядей, немного красной помады на губах, и то же темно-синее платье, в котором она была во время последней встречи. Мужчина обожал, когда женщина была в нем, ведь именно он подарил ей эту вещь.

Женщина перед ним — одна из немногих и без того узкого круга знакомых, кто пришел его проведать. Смотря на нее, Леви ловил себя на мысли, что она единственная, с кем бы он хотел состариться. Весьма милые и инфантильные мечты для бывшего военного. Вот только мирная старость не могла входить в планы этих людей.

— Опять твои отговорки…

— Нет, Леви, у тебя действительно есть проблемы. — Перебила его спасительница или губительница. — Лучше принимай лекарства, как назначили врачи, а не как тебе вздумается.

— Пообещай, что тогда будешь заходить чаще? — невозмутимо попросил он, лелея надежду на положительный ответ где-то глубоко в душе.

— Обещаю.

Девушка пересела с края кровати ближе к мужчине, достав из сумки газету-ежедневник, и принялась зачитывать вслух. Аккерман взял ее левую руку, легонько сжимая, боясь, что девушка заберет ее из его хватки, не дав ему успеть насладиться прелестью женской кожи.

Долгие четыре месяца мужчина маялся, уже не надеясь увидеть эту женщину в пределах своей палаты. От скуки он успел изучить каждый сантиметр этого помещения без единого окна. Оно напоминало ему старую добрую, если уместно использовать этот эпитет, допросную, в которой он долгое время работал, пока служил в рядах французской армии. Только здесь света было гораздо больше. Еще, что постоянно не давало сосредоточиться на воспоминаниях о былом, — воздух. Запах медикаментов пропитал его настолько, что казалось, он всю сознательную жизнь вдыхал смесь из спиртов и настоев трав.

Война была давно окончена, настал долгожданный мир, но зачитанные новости не радовали. Громкие заголовки, расхваливающие новые планы по поднятию великой державы «с колен», сочиненные доблестными патриотично настроенными журналистами, многообещающе твердили, что скоро все будет хорошо. Каждый человек будет вести достойную жизнь, рабочих мест станет больше, процесс получения образования станет проще и будут выплачиваться увеличенные льготы.

Говорилось, что государство будет заботиться о каждом.

Но только не об этих двоих.

***

Для Франции шел тяжелый 1958 год. Уже четыре года велась ожесточенная война с алжирскими повстанцами за независимость. Экономическая ситуация государства оставляла желать лучшего, длительное сражение почти бесцеремонно разграбило бюджет страны.

Пала Четвертая Французская республика. Ожидаемо, на смену предыдущей пришла пятая, с ее новым правительством и планами на развитие страны.

Вот только жители некогда богатой и процветающей Франции пока не были готовы оценить изменения в государственном аппарате. Им приходилось терпеть голод, нехватку средств для обеспечения достойной жизни. Люди умирали без лекарств и тепла. Платили мало, либо приходилось обходиться случайными заработками. Юноши часто становились кормильцами, уходя на фронт, обеспечивая родных на свои пособия.

У Леви Аккермана не было семьи, которой нужно было помогать, он не страдал одухотворенным чувством патриотизма к своей родине, готовый отстаивать интересы государства на вражеской территории, но, тем не менее, он отправился на африканский континент в качестве солдата французской армии.

Ему было полных восемнадцать лет. У него не было должного образования, он нигде не работал; да и вообще молодой человек не тешил себя планами на будущее. В родном городе он лишь существовал, обворовывая местную аристократию, иногда ввязываясь в подработку более криминального характера.

Существуя, а именно так это стоит называть, жизнью отброса, его часто посещала философская мысль о том — кто же он?

Леви знал печальную историю своего происхождения, которую когда-то поведал ему человек, что растил его после смерти матери. В те, еще военные времена, люди не редко умирали от истощения или болезни. Вот и женщина, что так горячо любила своего маленького сына, не дождавшись пары месяцев до окончания Второй Мировой войны, оставила его, когда тому было не полных пять лет. Малыш сидел напротив кровати, поджав ноги, где лежало давно остывшее, начавшее разлагаться тело матери, и смиренно ждал той же участи.

Это было действительно случайностью. Билетом в жизнь, как сказали бы многие. Затянув с поисками младшей сестры на пару-тройку дней, Кенни нашел бы племянника уже почившим в другой мир.

На самом деле, Кенни не был милосердным. В городе его знали как «Кенни-Жнец» — человека, убившим более ста сотрудников полиции. Его никогда не терзало чувство вины — он лишь старался выжить в этом жестоком мире, пусть и подобным способом. И советовал это же своей младшей сестре, доказывая, что она не сможет прокормить себя и ребенка, в столь напряженное время.

Она понимала, что Кенни, возможно, прав, но не могла отказаться от еще не рожденного малыша. Старший брат был не доволен решением сестры, но уже ничего не мог сделать. Ее было не переубедить.

Позже Кенни пришлось скрываться несколько лет — нерадивые полицейские смогли напасть на его след, предвкушая, что поймают виновника смерти их сослуживцев.

Вторая Мировая война была известна зашкаливающим количеством человеческих жизней, которые она забирала день за днем. Была нехватка солдат, и ближе к окончанию сражений о Кенни просто забыли. Некому было заниматься его преступлениями и, чувствуя это, он, наконец, смог вернуться в родные края и приступить к поискам любимой младшей сестры.

Вот только ждало его лишь разочарование, а не теплые объятия мужских массивных плеч тонкими женскими руками его младшенькой и смущенный взгляд малыша, которого она так любила. Тогда Леви спасло лишь то, что он был последним напоминанием о покойной сестре. Будь обстоятельства немного иными, Кенни бы просто ушел.

Услышав эту историю однажды, иногда он прокручивал ее в голове, раз за разом, попутно пытаясь найти ответ на, так часто задаваемый в своих мыслях, вопрос.

Он считал себя паразитом. Зная свое происхождение, Леви отмечал, как иронично получилось. Фашистская мразь, что был любимым мужчиной его матери, оставила свое потомство на территории осажденной нацистами Франции. Понимая свою природу, парень задумывался — стоило ли ему рождаться вообще?

А может, Кенни был прав? Каждый раз, называя малыша Леви грязной крысой, — он ведь имел в виду происхождение?

Молодой Аккерман, в минуты подобных размышлений, становился мрачнее обычного.

Увидев объявление о призыве новобранцев, он сразу принял решение пойти в военный комиссариат, а не скрываться, как это делали другие в его родном криминальном районе. Возможно, вступая в ряды солдат французской армии, он пытается искупить ошибки своего отца, чья нацистская кровь течет в его жилах. По-крайней мере, это было его маленькой мечтой, ценность которой понимает только он.

Леви никогда этого не признает, потому что боится и ненавидит свою природу так же, как и те люди, что «награждают» каждого причастного к немецкому фашизму — позором и лютым гневом.