– Без меня, – отрезала я, даже не подозревая, как скоро у него появится поддержка. – У меня врач – хороший и, судя по возрасту, опытный. Когда я вчера в очереди сидела, к ней двое приходили – из тех, кого она вела – с цветами и благодарностью.

Встретив его скептический взгляд, я поняла, что мне не удалось окончательно убедить его. Ну, понятно – он же и в гинекологии с акушерством лучше меня разбирается! Ну и пусть ищет, с кем бы еще посоветоваться – и пусть его там заодно и осматривают.

На следующий день мы убирали… в смысле, он убирал, а мне было велено работу у него поэтапно принимать, чтобы он что-нибудь не пропустил. Я бы с удовольствием хоть какую-то недоделку нашла, но он, видимо, сосредоточил все усилия на том, чтобы лишить меня и морального удовольствия. Затем мы поехали в магазин – истомившись тягостным бездельем, я зашла перед выходом к бабушке, чтобы спросить, не нужно ли и ей там что-нибудь. Оказалось, что очень даже нужно. Я попросила моего ангела вызвать пока лифт и быстро записала все, о чем она просила, предложив ей всякий раз, отправляясь в магазин, и ей покупки делать.

– А муж-то твой, деточка, возражать не будет? – заморгав, робко спросила она.

– Ну что Вы, Варвара Степановна, – нежно улыбнувшись, громко ответила я, – он всегда всем с огромным удовольствием помогает. У него натура такая – отзывчивая.

Он не разговаривал со мной до самого позднего вечера. Уткнулся в компьютер и сделал вид, что оглох – как в те дни, когда с головой нырял в автомобильные сайты. Ну и слава Богу – я хоть почитала спокойно.

В воскресенье мы, как и обещали, поехали к родителям – машину демонстрировать. Мой ангел, похоже, проникся серьезностью предстоящей задачи (не хватало нам еще задеть кого-то и предстать перед глазами отца с царапинами на каком-нибудь крыле!) – за рулем он вел себя на удивление внимательно. Мне даже ни разу не пришлось напоминать ему, чтобы за дорогой следил – мы ни одну, даже самую крохотную ямку не поймали. Я расслабилась – вот удалось наконец-то подольше в тепле и уюте покататься! – и начала прикидывать, как бы сообщить им вторую, не менее важную новость.

Когда мы уже подъезжали, мой ангел спросил: – Сразу расскажем?

– Нет, я сама, – быстро ответила я. – Когда момент подходящий возникнет.

Долго ждать мне не пришлось. Быстро осмотрев машину (отец ее уже видел и матери, судя по всему, уже все подробности доложил), мы по традиции отправились за стол. От вина я сразу же отказалась – решительно и однозначно – и мать бросила на меня острый взгляд. Чтобы отвлечь ее внимание, я принялась накладывать себе закуски – мы почти не завтракали, и аппетит у меня разыгрался не на шутку.

– Татьяна, у тебя на горячее-то место останется? – пошутила мать.

– Останется, останется, – ответила я, с нетерпением берясь за вилку. – И на сладкое тоже.

Вначале, разумеется, разговор зашел о машинах – с одной стороны, о том облегчении в жизни, которое они приносят; с другой – обо всех тонкостях и нюансах их правильного содержания. Мой ангел охотно отвечал на вопросы отца и внимательно прислушивался к его советам, но совсем без того энтузиазма, которого я от него ожидала еще пару дней назад. Время от времени он бросал на меня вопросительные взгляды, и я всякий раз коротко качала головой. Об этом я рассказывать буду – хватит того, что он с женитьбой впереди меня выскочил!

Под горячее отец ударился в воспоминания – и пошла сравнительная характеристика всех тех машин, которые у него когда-либо были. Я почему-то закончила кушать первой и, задумчиво поглядывая на блюдо с мясом и картошкой, подумала с легким раздражением: «Вот когда не надо было, они только о моей жизни и говорили, а теперь – нате вам: машины, машины и еще раз машины, и ни о чем другом слова не вставишь!».

Словно уловив мое настроение, мать вдруг отодвинула свою тарелку и сказала: – А ну, пошли, Татьяна – на кухне поможешь. А вы доедайте, доедайте, – бросила она моему тут же вскинувшемуся ангелу и замолкшему на полуслове отцу, – вас никто не гонит.

На кухне, составляя грязные тарелки в мойку, она небрежно бросила мне: – Ну, так что там новенького в жизни?

Я тряхнула головой – более подходящего момента мне, пожалуй, не дождаться – и прямо выложила ей, что жду ребенка.

Она замерла на мгновенье, затем повернулась спиной к мойке и оперлась на нее, глядя на меня в упор. Молча. Я занервничала – нужно было, наверно, как-то иначе… Вдруг я заметила, что она быстро моргает, и подбородок у нее мелко-мелко дрожит.

– Мам, ты чего? – уже всерьез испугалась я.

– Ничего, – глухо ответила она, быстро проведя тыльной стороной ладони по глазам. – Мы же столько лет ждали… И вот с лета – ничего и ничего, уже надежду терять начали…

Она двинулась ко мне, расставив руки, и нерешительно остановилась в шаге от меня. Потеряв дар речи от ее неуверенности, я быстро шагнула навстречу ей, и она, наконец, обняла меня, похлопывая по спине и приговаривая: – Ну, и слава Богу! Слава Богу!

Впрочем, даже этой великой новости не удалось растрогать мою мать надолго. Сделав несколько глубоких вздохов, она взяла себя в руки, отстранила меня и окинула знакомым с детства критически-прищуренным взглядом. И посыпались вопросы.

– Какой срок?

– Семь недель.

– Когда у врача была?

– В четверг.

– На учет поставили?

– Да.

– Тошнота еще не появилась?

– Нет… – Я страдальчески поморщилась – может, пронесет?

– Люда, так где там чай? – послышалось из столовой, и я перевела дух – допрос явно на какое-то время откладывался.

– Ну, что, пойдем отца радовать. – На лице у нее появилось… предвкушение.

– А может, ты ему потом… когда мы уедем? – предложила я, не зная, куда руки девать.

– Еще чего! – фыркнула она, и решительно вышла из кухни.

В столовой она поставила на стол торт и объявила: – У меня есть тост.

Взяв бутылку вина, она наполнила рюмку отца, затем свою и выжидательно посмотрела на него. Я замерла – с моим отцом такие вольности еще никому с рук не сходили. Он нахмурился.

– Поднимай, поднимай, – как ни в чем ни бывало, поторопила она его. – Дождались мы с тобой, отец – скоро дедом будешь!

Отец моргнул, нерешительно взялся за рюмку и глянул вопросительно… на моего ангела. У того расплылась по лицу совершенно дурацкая, блаженная улыбка.

– Вот это да! – шумно выдохнул отец. – А ну, неси еще одну рюмку, – повернулся он к матери, – я за такое дело должен с зятем выпить.

– Он же за рулем! – завопила я, и осеклась, когда мать впервые в жизни стала на мою сторону: – Ты, что, вообще сдурел на старости лет?

У меня дух перехватило – вот сейчас точно взрыв будет.

Но чудеса продолжались.

– От одного глотка ничего с ним не сделается, – беспечно махнул рукой отец, – а еще немного посидим, и вообще выветрится. Неси, я сказал, – добавил он металла в голос.

У меня отлегло от сердца – значит, не все еще в мире с ног на голову перевернулось. Мать, конечно, послушалась – но неодобрительно поджав губы и бормоча что-то себе под нос. Расслышав что-то вроде «маразматик старый», я опять испуганно глянула на отца. Он все также добродушно ухмылялся.

Мать вернулась с самой крохотной в их доме рюмкой. Отец плеснул туда вина (слава Богу, и на глоток не наберется!) и поднял свою.

– Ну, молодец, – произнес он, обращаясь к моему ангелу. – Молодец, зять! И правильно – нечего с этим в долгий ящик откладывать!

Минуточку, а я здесь, что, вообще не при чем? Это с какой стати он один молодец? И кто это здесь что-то не откладывал? Может, этот кто-то не то, что откладывал – полгода от одной только мысли… руками и ногами отнекивался? И может, это кто-то совсем другой узнал, что такое вообще возможно? И потом еще чуть не охрип, убеждая в этом этого… молодца?

Гейзер праведного возмущения погасила моя мать.

– Понятно, в ближайшие полчаса от них толку не будет, – безнадежно махнула она рукой в сторону мужчин и придвинула свой стул к моему.