– И ты, по-моему, все эти десять лет прекрасно без них прожила, – прищурился муж. – Что же теперь-то так захотелось?

– Да мне просто интересно старых друзей повидать! – вспыхнула она. – Узнать, как у кого жизнь сложилась. Ты же сам меня только что отчитывал, что я с людьми не общаюсь, а появилась такая возможность, так сразу: «Зачем?»?

– Я говорил о том, что тебе нужно в настоящей жизни контакты с людьми поддерживать, а не за прошлое цепляться, – буркнул муж. – Студенческий бардак уже давно закончился, сейчас нужно в будущее смотреть и интересы свои направлять на его создание и упрочение.

– Да честное слово! – воскликнула она. – Это же всего лишь встреча выпускников – я только на один вечер отлучусь…

Она резко оборвала себя – тихий внутренний голос совсем не тихо рявкнул, что криком ни своего не добьешься, ни правоту свою не докажешь.

– Так я смогу пойти или нет? – Придя в себя, негромко спросила она.

– Когда? – коротко осведомился муж.

– В следующую субботу, – также коротко ответила она.

– Да иди, ради Бога, раз тебе уж так приспичило, – устало бросил муж, потянувшись к телевизору, чтобы прибавить звук.

От его сговорчивости ей мгновенно стало неловко.

– А у тебя на этот день никаких мероприятий не запланировано? – смущенно спросила она. – Ты сможешь с детьми остаться?

– Спасибо, хоть сейчас вспомнила, – ядовито заметил муж. – А что – если бы я занят оказался, ты бы отказалась от этой встречи?

– Конечно, – не раздумывая, ответила она.

Он хмыкнул.

– Да ладно, хочешь идти – Бог знает куда – иди.

– Спасибо, – просияла она.

– Я, правда, хотел, – добавил муж задумчиво, – чтобы мы все вместе куда-нибудь выбрались… В кино, например, или в цирк, или вон в саду соседнем погуляли, пока погода хорошая…

– Так можно на эти выходные, – с готовностью подхватила она.

– На эти выходные, – покачал он головой, – мы детям зоопарк обещали, если мне память не изменяет.

– А может, я в субботу с ребятами встречусь, а в воскресенье в кино пойдем? – предложила она.

– Посмотрим, – уклончиво ответил муж.

Она улыбнулась. Как ни раздражал ее временами этот надоедливый внутренний голос, но все же, в конечном итоге, он всегда оказывался прав. Если спокойно, по-хорошему объяснить человеку – особенно, близкому – что у тебя на душе, он обязательно поймет. Он просто не может не понять. И не пойти навстречу. От этой мысли ей сделалось очень хорошо на этой самой душе.

Вдруг она вспомнила о Лилиной просьбе.

– Ты знаешь, тут еще такое дело… – неуверенно начала она.

– Что еще? – раздраженно нахмурился муж.

– Ты не сможешь … помочь нам с рестораном? – Запнувшись, она чуть было не передумала задавать этот вопрос. Как все же некрасиво получается: вроде, она с ним так миролюбиво говорила, чтобы затем с просьбой пристать.

Вскинув глаза, она увидела, что он, прищурившись, в упор рассматривает ее, и быстро добавила: – Лиля сказала, что они сами хотели где-нибудь договориться, но ни у кого знакомых не оказалось…

– А-а, – удовлетворенно откинулся на спинку дивана муж. – Теперь хоть понятно стало, зачем ты им понадобилась.

– Ну, зачем ты так? – От неожиданности она даже не обиделась. – Меня ведь и раньше приглашали, но ты же знаешь – я просто не могла никуда пойти.

У мужа презрительно искривились губы.

– Эта твоя Лиля… Она тебе первой позвонила или немножко наоборот?

– Не знаю, – искренне ответила она. – Наверно, не первой. Она сказала, что уже два дня всех обзванивает…

– Вот именно, – коротко и очень зло хохотнул муж. – Два дня всех обзванивает, и ни у кого не обнаруживается знакомых среди работников ресторанов. И – обрати внимание! – только после этого она вспоминает, что есть ты, а вернее, у тебя есть муж, у которого есть некие возможности…

– Неправда! – отчаянно воскликнула она. – Тогда, сразу после института, меня никто ни разу ни о чем не просил…

– Правильно, – согласно кивнул муж, – тогда у твоего мужа еще никаких связей не было – о чем же просить?

– Не нужно мне было с тобой об этом заговаривать, – тоскливо бросила она, чувствуя, что еще немного – и в душе укоренятся ростки подозрений.

– Опять правильно говоришь! – отрезал муж. – Я и так постоянно с просьбами к руководству обращаюсь. И путевки детям в лагерь, и на оздоровление вас всех летом к морю отправить, и лекарства, когда у них тяжелая ангина была, я, по-моему, доставал. Для своей семьи я что угодно попрошу, и отработаю потом одолжение, а для каких-то там посиделок – уволь! – Он помолчал немного, тяжело дыша, и добавил: – И дай мне, в конце концов, фильм посмотреть.

– Я пойду, посуду помою, – устало отозвалась она и поднялась с дивана.

Муж рассеянно кивнул.

Весь следующий день на работе она думала, как сообщить Лиле неприятное известие. Не говорить же, что муж категорически отказался помогать в организации дурацких «посиделок», идущих в ущерб интересам его семьи. Сказать, что он ничего не сумел найти, у нее язык тоже не поворачивался. Сразу ведь поймут, что неправда, и получится, что это не она, а он ей соврал. Тихий внутренний голос возмутился при одном только намеке на мысль возвести такую напраслину на близкого человека.

К счастью, утром, выходя с детьми из дому, чтобы подвезти их в школу, муж предупредил ее, что будет сегодня поздно.

– У нас сейчас отчет по третьему кварталу – дел невпроворот, – сказал он.

На этом объяснении она и решила остановиться. Ведь чистейшая же правда! У них столько предприятий под началом, и каждое из них сейчас докладывает о проделанной работе. И всю эту информацию нужно проанализировать, подвести итоги, скорректировать планы на следующий квартал… Они же там, действительно, с утра до самого позднего вечера трудятся, не разгибаясь – какой там восьмичасовый рабочий день, как у нее в институте. Когда же о ресторанах договариваться? А ответственность вообще ни в какое сравнение не идет!

Вечером, забрав детей из школы, она сразу же набрала записанный накануне номер.

– Лиля, привет, это я, – проговорила она в ответ на отрывистое: «Да?»

– О, привет! – Голос у Лили сразу же изменился. – Ну, чем порадуешь?

– Да не очень-то и порадую. Муж сейчас помочь нечем не может, у них отчетный период по третьему кварталу – света белого не видят, – повторила она слова мужа, стараясь говорить как можно увереннее.

– Ну ладно, что же поделаешь, – вздохнула Лиля. – Витька обещал, что, в крайнем случае, у себя на заводе в столовой договорится. Будем надеяться, что для своих-то чего-нибудь несвежего не подсунут.

– Лиля, а я чем-то другим могу помочь? – неловко спросила та, которую позже назвали Мариной. – Я ведь понимаю: всех собрать – дело непростое.

– Помочь, говоришь? – Лиля задумалась. – Ну что ж, если Витька завтра в столовой договорится, я могу тебе пару телефонов дать – обзвонишь ребят, скажешь, где встречаемся. Да, вот еще одно, – помолчав, добавила она, – нужно будет с них деньги собрать. А то ведь, хоть и своя столовая, но как в той знаменитой фразе: «Утром – деньги, вечером – стулья». А в нашем случае и стулья, и столы.

– А что ж только пару? – тут же загорелась та, которую позже назвали Мариной.

– Да только тех, кто недалеко от тебя живет, – насмешливо ответила Лиля. – Ты же не поедешь на другой конец города за деньгами?

– Ну, на другой конец … наверно, не смогу, – запнувшись, ответила та, которую позже назвали Мариной. – У меня все же двое детей…

– Да-да, я помню, – легко согласилась Лиля. – Двое детей, муж на ответственном посту и весь дом на тебе.

– А может, я еще тем позвоню, кто рядом со мной работает? – предложила та, которую позже назвали Мариной. – Я вполне смогу с ними в обеденный перерыв встретиться.

– Серьезно? – удивилась Лиля. – Ну, давай – так, конечно, быстрее будет.

Та, которую позже назвали Мариной, положила трубку и с удивлением прислушалась к себе. У нее вдруг появилось ощущение какого-то … предвкушения. Нет-нет, не самой встречи, хотя ей очень хотелось увидеть знакомые лица. Господи, а узнает ли она их? Впервые за очень долгое время она почувствовала, что с нетерпением ждет завтрашнего дня, когда она сможет сделать не что-то просто нужное и полезное, а то, что принесет радость и ей, и многим другим.