На основную работу я вернулся-таки к самому концу рабочего дня – забыл за время новогодних каникул, что такое – зимой городским транспортом пользоваться. Поговорить с Тошей мне толком так и не удалось, но с виду у него никакой острой надобности в моей помощи не было, да и Татьяна весь вечер соловьем заливалась по поводу того, какой Галя молодец, что сумела повернуться спиной ко всем тяжелым воспоминаниям и все свои надежды в будущее устремить.
Поэтому на следующий день, доставив Татьяну в офис, я со спокойной совестью отлучился, чтобы позвонить заинтересовавшимся моей работой людям. Одного из них не оказалось на месте, и я, в ожидании его ответного звонка, минут сорок в нашем кафе просидел – на улице стоять холодно, а в офис возвращаться – глупо. Пока дождешься, чтобы кто-нибудь дверь открыл, чтобы проскользнуть туда, пока разденешься – тут уже и опять выходить пора. Еще и позвонить раньше могут – что же мне, шепотом о своих возможностях рассказывать?
Договорившись о встрече во вторник («К сожалению, раньше никак не могу, – небрежно бросил я. Дважды. – Каждый день просто по минутам расписан»), где-то к одиннадцати я вернулся в офис. И тут же направился к Тошиному столу, чтобы выслушать, наконец, сводку его последних новостей.
– Да ничего особенного, – рассеянно пробормотал Тоша, не сводя глаз с экрана, когда я устроился на краю его стола. – У нас все тихо и спокойно, все выходные дома просидели…
– Слушай, ты можешь мысленно отвечать? – прикрикнул на него я. – Сейчас еще заметит кто…
– Ну и что? – чуть дернул он плечом. – Подумаешь – решат, что я с компьютером разговариваю. Это – дело обычное…
М-да, хмыкнул я про себя, в образе оторванного от реальности жителя виртуального мира есть, оказывается, и свои плюсы.
– Подожди-ка, – буркнул вдруг Тоша, покосившись через плечо на то место, где шушукались Галя с Татьяной. – Ну, понятно – опять обо всем забыла! Так я и знал, что как только на работу выйдем, придется ее то и дело встряхивать…
Он выключил экран, чуть развернул его, чтобы в нем Галю было видно, и пристально уставился в ее отражение, складывая лицо в страдальческую гримасу… В этот момент Галя вдруг схватилась за сумку, вытащила из нее яблоко и принялась сосредоточенно грызть его.
– Слава Богу! – с шумом выдохнул Тоша. – Похоже, сама опомнилась…
– А что это было? – осторожно полюбопытствовал я, чувствуя, что какие-то перемены в их с Галей жизни все-таки прошли мимо меня.
– Да меня это дробное питание замучило! – проворчал Тоша. – Целый день только то и делаю, что на часы смотрю. У этих беременных режим – знаешь какой?
Интересно, подумал я, откуда мне об этом знать?
– Ужас! – не дожидаясь моего ответа, сообщил мне Тоша. – Врача послушать – так любое отклонение смерти подобно. И еще при этом изволь чувствовать себя довольной и счастливой! Вот и внушаю двадцать четыре часа в сутки, что для нее сейчас главная радость жизни в отказе от своих прихотей заключается…
Кстати, о прихотях.
– А ты не знаешь, что там Марина мутит? – спросил я, словно между прочим.
Тоша вздрогнул и перешел на мысленное общение.
– А ты откуда знаешь? – настороженно произнес он, покосившись в мою сторону.
– Что значит – откуда? – удивился я. – Она сама на днях намекнула… достаточно прозрачно.
– Странно, – нахмурился Тоша. – До сих пор она в моих способностях, вроде, не сомневалась…
– Ах, вот оно что! – протянул я, закипая. – И куда же это она тебя уже пристроила – способности проявлять?
– Никуда она меня не пристраивала! – тут же взъерепенился Тоша. – Я свою работу как выполнял, так и выполняю.
– Которую из? – ехидно осведомился я.
– Основную! – рявкнул Тоша. – И уж сейчас-то никто не посмеет меня упрекнуть, что я с Галей не справляюсь…
– А причем здесь Галя? – оторопел я.
– А ты о чем? – тоже сбавил тон Тоша.
– Пару дней назад Марина сообщила нам, – пояснил я, – что ей подвернулся некто, кому еще не воздали по заслугам. И что она намерена им вплотную заняться. Тебе это о чем-то говорит?
– Не-а, – с облегчением откинулся на свой стул Тоша. – А ты чего занервничал?
– Как это чего? – взвился я. – Опять она куда-нибудь встрянет… И потом – с какой это стати она решила, что может вместо карателей других людей наказывать?
– А кто тебе сказал, что вместо? – лениво поинтересовался Тоша. – Может, очень даже вместе. – Он вдруг одобрительно ухмыльнулся. – Я бы на твоем месте за Марину не беспокоился: у нее голова не хуже наших соображает. И каратели, по-моему, не только ее план в отношении Дениса приняли, но и очень даже не возражали и дальше с ней связь держать…
Я задумался. А ведь похоже на правду! Может, действительно обнаружилось у карателей задание в непосредственном Маринином окружении, они и решили ее привлечь – в прошлый-то раз она совсем неплохо справилась,… и Стас, вроде, говорил, что они будут за ней присматривать. Кто же ей позволит самоуправством заниматься? А я тут места себе не нахожу…
– А от тебя она что хотела? – решил я на всякий случай прояснить все моменты.
– Чтобы Галя к ней на день рождения пришла – просила, чтобы я на нее повлиял, – небрежно ответил Тоша. – Я потому сейчас так железно за режимом слежу, чтобы можно было на один вечер от него отступить.
Я совсем успокоился. У меня даже чувство неловкости перед Мариной возникло. Очень глубоко, правда. Надо же – отвлечь хочет Галю, чтобы не думала, что все про нее забыли, что полноценная жизнь у нее навсегда закончилась, что ничего в ней не осталось, кроме обязанностей матери. А я опять зубы скалю… Так это же по привычке – сколько времени она у меня красной тряпкой перед носом размахивала!
Так незаметно подошло время обеда, и мы вчетвером отправились в кафе. Тошина озабоченность режимом пришлась мне весьма по вкусу: с одной стороны, Татьяна не посмеет от всего, кроме кофе, отказываться, чтобы настроение в компании не сбивать; с другой – Тоше самому есть придется, чтобы Гале дурной пример не показывать. Пусть только еще раз попробует глянуть с ужасом на всякий кусок, который я в рот отправляю!
За обедом разговор шел исключительно о Гале: о ее самочувствии, о ее ощущениях, о ее необъяснимых желаниях и перепадах в настроении, о советах врача, Галиной матери и других женщин из ее многочисленной родни. Вопросам Татьяны, казалось, конца и края нет; у Тоши тоже не раз появилась возможность словечко вставить – о прогулках, например, в которых он Галю каждый вечер в видимом состоянии сопровождал. Один я сидел там, как неприкаянный, и очень скоро у меня возникло неприятное ощущение отстраненности. Словно я каким-то непонятным образом выпал из их компании, из оживленной беседы – а главное, из сферы интересов Татьяны.
После обеда я прочно устроился возле нее и принялся настойчиво напоминать ей о своем присутствии. Она жмурилась, тихонько прыскала, потом начала хмуриться и под конец довольно раздраженно велела мне не мешать ей работать. Так и просидел я там до самого вечера, любуясь ее профилем, и время от времени обводя пальцем в воздухе контур ее шеи, плеча, тонких пальцев… И считая минуты до конца рабочего дня, когда можно будет отправиться домой, крепко заперев входную дверь и отключив к чертовой матери телефон… И радуясь тому, что впереди опять два выходных дня. Никаких катков! Ну, разве что – один раз. На часик. Максимум…
На следующей неделе я впервые по-настоящему прочувствовал обратную сторону моего профессионального признания и отдаленности моего нового района.
Потенциальных клиентов оказалось не два, а четыре: одна из фирм изъявила желание, чтобы я проводил встречи с ее работниками не только в головном офисе, но и в двух филиалах. Я было отказался, но один из филиалов оказался совсем неподалеку от Марининого турагенства, и я задумался. Можно было бы, конечно, сразу после моих туристических клиентов и к новым наведаться… Но только раз в неделю – чтобы не ставить их в привилегированное положение по отношению к головному офису, что абсолютно неприемлемо с психологической точки зрения, уверенно объяснил я. А другому филиалу ничто не мешает раз в неделю присоединиться к одной из групп в остальных офисах – так они смогут и свой день свободнее планировать, и со всем коллективом теснее общаться, да и смена обстановки всегда оказывает на людей оздоровительное воздействие. Менеджер по работе с персоналом уважительно глянул на меня и немедленно согласился на мои условия.
