Он пришел в такое возбуждение, бегая по квартире и громко возмущаясь «очередным человеческим суеверием», что я почувствовала себя польщенной. Согласитесь, приятно, когда кто-то так хочет на тебе жениться! Успокоившись немного, он заявил, что не может быть, чтобы из этого «дурацкого правила» не было исключений.

– Есть, конечно, – ухмыльнулась я, зная, что мне такое исключение уже не грозит, – когда невеста ребенка ждет. Ты предлагаешь мне фальшивую справку от врача принести?

Он тут же снял вопрос с повестки дня, заявив, что закрыть глаза на подделку документов ему ангельская природа не позволит. Я благоразумно промолчала о том, что его документы, хоть и настоящие, но ведь тоже – фальшивые. Кто его знает – вдруг ему ангельская природа не позволит и паспорт в ЗАГС нести.

Заявление мы подали на следующий день.

Глава 6. Твердость характера

Выходные, которых я с таким нетерпением ждал, чтобы отдохнуть от работы, существенно расширили мои познания в отношении человечества.

В первую очередь, выяснилось, что с людьми всегда можно договориться. Если не полениться найти к ним подход и неуклонно следовать поставленной цели. Честно говоря, где-то на уровне подсознания у меня уже давно копошились подобные мысли – наверное, сказался многолетний опыт общения с подопечными. Поэтому, когда утром в субботу Татьяна принялась причитать, что мы не созвонились накануне со Светой, подсознание не усмотрело в этом факте никаких поводов для серьезного беспокойства и велело мне не прерывать честно заработанный отдых, твердо пообещав, что держит ситуацию под контролем.

Татьяна, как и следовало ожидать, не поверила ни моему опыту, ни подсознательному чутью. Но, поскольку она отправилась не верить мне куда-то в другую комнату, подсознание подсказало мне, что намного великодушнее дать ей возможность самой убедиться в моей правоте. Да и разумнее, к тому же.

Разумеется, я оказался прав. Разумеется, Света с Сергеем не отказались принять нас – мы ведь почти за неделю об этом договорились! И если дополнительного звонка от нас не последовало, это всего лишь означало, что исходная договоренность остается в силе. Чего нервничать? Если у Татьяны планы могут десять раз на день меняться, это же не значит, что и на всех остальных людей ни в чем положиться нельзя.

Для разнообразия Татьяна решила признать мою правоту. И, по правде говоря, выбрала она для этого такой способ, что я даже расчувствовался. Она вспомнила, что накануне так и не дала мне даже приблизиться к реке, и, чтобы компенсировать эту вопиющую несправедливость, устроила мне именно такое пробуждение, о котором я вчера мечтал. Первым ощущением, встретившим меня по возвращении на грешную землю из мира грез, оказалось ощущение прохладных брызг на коже. Нечто среднее между покалыванием душа и плеском волны в лицо. Вот чего не отнять у Татьяны, так это умения подмечать незначительные, казалось бы, мелочи, приносящие мне истинное наслаждение.

Одного веера брызг было, с ее точки зрения, вполне достаточно для утреннего омовения. Она тут же потребовала, чтобы я немедленно вставал, поскольку нас все-таки еще ждут. Подсознание рывком вернуло меня в реальность, намекая, что случай словесного подтверждения Татьяной моей правоты требует совершенно осознанного отношения. На всякий случай я сообщил ей, что и раньше спал вполуха, чтобы лишить ее оснований обвинить меня в пренебрежительном невнимании к ее словам.

Похоже, она действительно отказалась от тактики в открытую сомневаться в моих словах. Вместо этого она принялась чрезмерно настойчиво предлагать мне различные эксперименты, доказывающие нерушимость каждого из них. Мясо она мне в рот впихнет, пока у меня глаза закрыты будут! А если я его проглочу? Не успев ни рассмотреть, ни унюхать, что это? Следуя общеизвестной ангельской любознательности и стремлению как можно быстрее разобраться в новых условиях работы?

И вообще – если нас ждут, с какой стати она время теряет на пустую болтовню?

Но ей и этого показалось мало. Скажите мне, пожалуйста, какой единственно возможный логический вывод следует из того факта, что мы опаздываем? Правильно – встали и поехали. Чтобы не испытывать терпение и так уже пошедших нам навстречу людей. Ее друзей, между прочим. Нет, она решила следовать обычной утренней рутине. И чего, спрашивается, было будить меня, если она сама еще не умылась? Мне же все равно ждать пришлось, чтобы в душ попасть!

Пока я принимал душ, она – вместо того, чтобы приготовить завтрак и сэкономить, таким образом, время – отправилась смотреть погоду в Интернете. Ей нужно знать, понимаете ли, что надевать! А за окно посмотреть нельзя? С какой это стати она изменится? Не отрываясь от экрана, Татьяна сообщила мне, что мы сможем выйти намного быстрее, если я займусь завтраком вместо того, чтобы отвлекать ее глупыми вопросами.

Ну что ж – завтрак уже давно стал моим делом, не говоря уже о том, что у меня он лучше получается. Она честно признала это, входя в кухню – уже, слава Богу, одетая – и усаживаясь за стол. Приятно, конечно, когда твои способности получают заслуженную оценку, но у меня возникло некое подспудное подозрение, что, приготовив завтрак, я сделал именно то, что она от меня хотела – причем ей даже просить об этом не пришлось. Вот предоставь этим людям исполнение трех заветных желаний – они их тут же в тридцать три превратят, причем так, что ты этого и не заметишь!

Посуду мыть после завтрака? Я вечером помыть ее нельзя будет? Мы же опаздываем! Я могу ее помыть? Пока она краситься будет?! Кто красится для того, чтобы поехать на дачу? Может, мне тоже накраситься? Нет, об этом лучше вслух не говорить – если Татьяна с моим любопытством объединятся… Почему я посуду вымыл быстрее, чем она накрасилась? Определенно нужно будет присмотреться к тому, как она это делает – наверняка найдутся способы интенсифицировать процесс нанесения боевой раскраски. Почему я еще не одет?! Да мне же только туфли осталось… Она меня ждет?! Да еще и опять?! Ну, знаете, это вообще переходит…

Естественно, мы приехали к Свете последними. Естественно, я оказался в этом виноват. Естественно, ей пришлось стоять и ждать, пока я туфли надену. Хотел бы я видеть, кому бы удалось с первого раза ноги в них всунуть под градом ничем не обоснованных насмешек…

Но в целом, приехали мы весьма удачно – как раз к моменту кормления Светиного сына Олежки обедом. Есть который Олежка упорно отказывался. И тут я впервые увидел, на какие ухищрения готовы пойти взрослые – не только родители – чтобы заставить ребенка сделать то, что им кажется правильным. Ну, если не хочет он есть – оставьте его в покое, ему виднее, ужин с большим удовольствием проглотит. Нет, впихивают. Я решил присмотреться к их уловкам повнимательнее, чтобы – в случае чего – распознать зловещие симптомы в Татьянином поведении.

Для начала, ничуть не смущаясь численным перевесом, они объединили свои усилия в психологическом давлении на невинного младенца. Отвлекая его со всех сторон различными шутками и прибаутками, они провоцировали его на стремление и самому словечко в разговор вставить – и только-только он раскрывал для этого рот, Света тут же впихивала туда ложку. Теперь я понимаю, откуда у Татьяны взялась идея всунуть мне, ничего не подозревающему во сне, кусок мяса в рот!

Более того, они даже не постеснялись пойти на прямой и неприкрытый обман ребенка. Делая вид, что пробуют его суп, они сообщали ему, что ничего более вкусного в жизни своей не пробовали. Мне единственному совесть не позволила вот так бессовестно врать. Я действительно попробовал его суп и только после этого, с полным правом подтвердил, что тот был весьма хорош. Даже более чем просто хорош. Что же он фокусничает-то? Я, что, тоже с таким лицом на свою первую еду смотрел? Но Татьяна тогда ела вместе со мной, личным примером показывая, что вероятность смертельного исхода в данном эксперименте ничтожно мала… Вот почему бы и с Олежкой так не сделать? Налить бы всем нам по тарелке этого супа – и он бы, глядя на нас…