– Нет, не в понедельник! – рявкнул он. – Мне парня предупредить сначала нужно.

Вдруг лицо его просветлело. Я тут же насторожилась – вот такое облегчение у него на лице никогда не предвещает мне ничего хорошего.

– А, – махнул он рукой, – я думаю, что из этого все равно ничего не выйдет.

– Из чего? – решила уточнить я. Если он сейчас опять о Гале начнет…

– Да из предложения этого, – с удовольствием уточнил он.

– Почему? – И они еще будут людей называть слабыми и нерешительными? Только легкие облака на горизонте замаячили – он уже даже смотреть в ту сторону отказывается!

– Да я, по-моему, цену слишком высокую назвал, – жизнерадостно признался он.

– И какую же?

Когда он назвал мне сумму, я чуть не поперхнулась.

– За одну консультацию? – переспросила я, не веря своим ушам.

– За один час, – поправил он меня.

М-да, похоже, в ценность своего профессионализма, основанного на глубоких знаниях и широком опыте, он уверовал окончательно и бесповоротно. Впрочем, в отношениях со мной он никогда в ней и не сомневался.

– А консультация сколько длится? – Нужно же мне, в конце концов, знать, на сколько времени он отлучаться будет. На работу к Марине, между прочим.

– Ну, я же сказал – один час, – буркнул он.

Да уж, очень высокий профессионализм.

– Ну, ладно, – подвела итог я, – часа два-три в день – это не так уж и страшно.

– Какие два-три часа? – вскинулся он.

– Консультация – час, да плюс дорога туда и обратно. – Опять ему элементарные вещи объяснять нужно!

– Какая дорога? – спросил он с тихой угрозой в голосе.

– Ты в Марининой фирме консультации будешь давать или где? – Я уже всерьез разозлилась. Издевается он, что ли? – Значит, тебе туда добираться придется. Или ты их всех ко мне в офис пригласишь? – добавила я ехидно.

Черт, по-моему, он эту шутку всерьез воспринял! Возьмет еще и выставит Марине … условие. И что потом – уволят меня за рекламирование услуг чуждой организации в рабочее время? С другой стороны, если мои сотрудники заинтересуются Мариниными путешествиями, это подстегнет их желание работать более продуктивно и … результативно. В таком случае, я с Сан Саныча даже премию потребовать смогу…

Весь остаток пути он размышлял в мрачной задумчивости. Пути, небось, искал, как выторговать более приемлемые для себя условия работы. Нет, ну, вы видели такое? Ему первую в его … видимой жизни работу на блюдечке с голубой каемочкой преподносят – а он носом крутит: ездить, видите ли, далеко! Привык, понимаешь, у себя в высотах, что ему работу подыскивают, а он еще и выбирает, что ему больше подходит!

Я тоже молчала – потому что с каждой минутой мы неуклонно приближались к дому, к вечеру … и к тому разговору, от которого у меня уже поджилки тряслись.

Дома же меня охватила настоящая паника. Нет, прямо вот так, сразу, разговор начинать не стоит. Есть не хочется – нужно было у Светки аппетит сдерживать. Может, убрать? В самом деле, суббота – самое время о чистоте и порядке подумать. Да нет, поздно уже. Телевизор включать бесполезно – я на самом закрученном детективе сосредоточиться не смогу. Погладить, разве что? Тоже плохая идея – я со своими нынешними терзаниями точно что-нибудь сожгу…

Он, конечно, сразу почувствовал, что что-то не так. И – как обычно – сделал не тот вывод.

– Татьяна, что случилось? – спросил он после десятиминутного беганья за мной из одного конца квартиры в другой. – Все завтра будет нормально, не трясись ты раньше времени.

А вот это он хорошо сделал! Решив, что я нервничаю из-за поездки к родителям, он дал мне возможность начать другой разговор. Недолгий, к сожалению.

– Я хочу тебе еще раз напомнить, что мы завтра едем по-хорошему, а не самоутверждаться, – начала я.

– А я и не собирался, – пожал плечами он, лишая меня возможности продолжать. – Это ты заранее себя накручиваешь.

– Нет… – Я запнулась. – Да… – Ну, все, отступать все равно некуда! – Нет, у меня к тебе … другой разговор есть…

– Да? – Он привалился плечом к двери гостиной, возле которой мы как раз оказались в бесцельных передвижениях по квартире. – Так может, присядем? – Он кивнул в сторону дивана.

Что-то в последнее время все судьбоносные переговоры проходят у нас в гостиной. Обстановка там, что ли, располагает … к принятию концепций взаимовыгодного сотрудничества … на ближайшее десятилетие?

Усевшись на краешек дивана, я покосилась на него. Нет, лучше к шкафу обращаться – он точно молчать будет. С другой стороны, уставиться прямо перед собой – как-то глупо. Но на него я смотреть тоже не могу. Вернее, смотреть-то я могу, но молча. И недолго. У меня от одних этих мыслей лицо гореть начинает.

В конечном итоге, я заговорила, обращаясь к своим собственным рукам. Лежащим у меня на коленях. Пока неподвижно.

– Я думаю, – начала я, судорожно стараясь припомнить те красивые научные формулировки, которые пришли мне на ум днем, – что мы с тобой достаточно взрослые люди … и в состоянии обсуждать любые вопросы … спокойно и откровенно…

Он молчал. Как шкаф. Я рискнула покоситься на него еще раз. И лицо непроницаемое, как дверца того же самого шкафа.

– Видишь ли, в последнее время наши отношения… – Черт, и как мне это заканчивать? – Люди обычно не слишком одобрительно относятся… – Еще лучше – теперь получается, что меня чье-то мнение больше всего волнует! – В общем, мне кажется, было бы разумно… – Я окончательно запуталась.

Шкаф заговорил.

– Татьяна, ты можешь мне просто сказать, что случилось? – послышался слева от меня тихий голос.

Просто сказать? Ему все просто! Я вдруг разозлилась.

– Ничего еще не случилось, – огрызнулась я. – Пока. Я надеюсь. Но точно не знаю.

– На что именно ты надеешься и чего именно ты не знаешь? – терпеливо спросил он.

И вот именно это бесконечное терпение в его голосе и прорвало все мои шлюзы. Опять он будет – терпеливо – ждать, пока я первая заговорю … о чем угодно? Опять он будет – терпеливо – из меня откровения выдавливать? Опять он будет – терпеливо – к нужным ему ответам меня подталкивать?

– Я надеюсь, что мы еще не успели ребенка сотворить, и не знаю, стоит ли нам продолжать трудиться в этом направлении, – взорвалась я. – По крайней мере, до свадьбы, – добавила я, заметив краем глаза, что у него окаменело лицо.

И опять молчит, как шкаф!

Через некоторое время он заговорил. Медленно и с расстановкой, как только что говорила я.

– Татьяна, я понял. – Ну вот – то-то же; дошло, наконец! – Я … очень виноват перед тобой. – Да? Хотелось бы полюбопытствовать, в чем. – Пожалуй, нам стоит пересмотреть решение … о свадьбе… – Куда это он разговор уводит?

Я вдруг обнаружила, что повернулась к нему и смотрю ему прямо в лицо. И никакого неудобства при этом не испытываю. Скорее наоборот – пристально вглядываюсь в каждую его черточку, пытаясь понять, к чему он ведет. Это еще что за новости? С какой это стати мы должны пересматривать решение, которое он из меня … разве что не палкой выколотил? С чего это он жениться передумал? Из-за детей? Он не хочет иметь детей? Или он не хочет больше иметь дело со мной? С глупой мещанкой, которая, как выяснилось, боится сплетен?

– Почему? – Я решила ограничиться одним словом – иначе потом могу и не остановиться. Особенно в отношении мещанства и сплетен.

– Ты совершенно права в одном, – продолжил он. Мне вдруг стало очень интересно, в чем именно вдруг увидел он (О, великое чудо!) мою правоту. – Мы действительно достаточно взрослые, чтобы обсуждать все, что угодно.

Ага, значит, на спокойствие и откровенность моя правота не распространяется. Ну, отсутствие спокойствия я как-нибудь переживу – не в первый раз! – а вот откровенность… Ничего-ничего, я ее из него сейчас тоже выдавлю … терпением.

– Ну вот, и давай обсуждать, – отозвалась я с подчеркнутой невозмутимостью.

– Мы оба достаточно взрослые, – говорил дальше он, сделав вид, что не слышал моих слов. Опять. – Но не оба мы – люди, как ты прекрасно знаешь. И есть один факт… – Опять замолчал! – Пожалуй, я должен был … сначала …