— Да нет, что Вы! — добродушно рассмеялся ангел. — Квартира в центре мне совсем не по карману. — Он глянул на моего отца, разведя руки с извиняющимся видом. А, тоже почуял, что у того уже зуб на него вырос! Боюсь только, что уже поздно острые края сглаживать. — По возвращении я оказался в состоянии купить себе квартиру только где-нибудь в районе новостроек, — и он назвал выбранный нами район. — Небольшую, зато двухкомнатную, — продолжил он, бросив на меня торжествующий взгляд, — на улице Маяковского. Этот район — это, конечно, настоящий лабиринт, где все дома и улицы так похожи, что за пять минут заблудиться можно, но мне импонирует, что все улицы там названы по имени писателей и поэтов. Это вызывает определенный внутренний подъем — уверяю вас как специалист.

Этой шуткой он опять увел разговор от опасной близости к своему точному адресу. Разумеется, тут же разгорелась дискуссия о том, как строят сейчас и как строили раньше, с примерами из жизни друзей и знакомых — дискуссия, в которой отец смог оседлать своего конька. Да, он все-таки неплохой психолог! Оказавшись единственным оратором перед лицом заинтересованно внимающей ему публике (мать изредка вставляла подкрепляющие его правоту замечания), отец определенно расслабился и пришел в довольно благодушное настроение.

В общем и целом, когда мы прощались, у меня даже мелькнула мысль, что ему удалось завоевать расположение моих родителей — так же, как он покорил (Гм!) моих девчонок.

Не тут-то было. Для нас остаток того дня прошел в эйфории от того, что мы выбрались живыми и невредимыми из этого испытания. Добравшись до города, мы просто пошли гулять. Бродить по улицам, не разбирая дороги — сворачивать, не задумываясь, на перекрестках, заходить в небольшие дворики, переходить с одной стороны улицы на другую, чтобы рассмотреть необычную витрину. И так мы, незаметно для себя, добрались домой. Если бы за день до этого мне предложили пройти пешком от автовокзала до моего собственного дома, я бы в ужас пришла.

По дороге я рассказала ангелу о своих подозрениях в отношении реакции моего отца. Он пожал плечами и небрежно бросил, что не намерен подстраиваться под чьи бы то ни было капризы. Я чуть было не вскипела — на кого это он намекает? Но он объяснил, что любому человеку очень полезно время от времени почувствовать, что он вовсе не является центром вселенной, и что на самого умного, опытного и талантливого всегда найдется кто-то другой — умнее, опытнее и талантливее. Я согласно закивала, беря его слова на заметку. Вот если он еще когда-нибудь станет изображать из себя непогрешимого ангела, я ему их и припомню. Тем более, что теперь я и других ангелов знаю.

Для моих же родителей остаток этого дня прошел — как я догадалась позже — в детальном анализе прошедшей встречи. Да еще в таком, которому позавидовала бы контрразведка любой страны. Они проанализировали не только каждое слово и каждый жест, но и мельчайшие изменения в тоне и мимике, все самые короткие паузы и взгляды — на предмет совпадения друг с другом…

На следующий день мы решили заняться уборкой. И не простой, а знаменитой весенней генеральной уборкой. Каждый год, как только пригреет солнце, женщина вдруг отчетливо осознает, сколько пыли накопилось в ее доме за зиму, и больше не хочет с ней мириться. Есть в этом действии что-то от возрождения природы от зимней спячки. И хоть отнимает такая уборка не один день, и к концу ее каждая хозяйка просто с ног от усталости валится, но настроение при этом — праздничное. В квартире становится светлее, воздух в ней свежее, все в ней сияет, словно только что из магазина принесено.

Вот с такой уборки и началась наша пятница. Первым делом я решила, как обычно, вымыть окна. Когда я сообщила об этом ангелу, он позеленел и сказал, что не подпустит меня ни к одному открытому окну и вымоет их сам. Вот он и пришел — мой звездный час! Я вежливо поинтересовалась, когда в последний раз он занимался этим делом и в какой степени — хотя бы теоретически — он знаком с технологией процесса. Он небрежно отмахнулся от моих слов, бросив между прочим, что ничего сложного в процессе мытья окон быть не может. Я заметила, что это — как раз и есть тот самый случай, когда рядом со всезнающим ангелом оказался некто более сведущий в практической стороне дела. И затем добавила — так же между прочим — что в процессе управления стиральной машиной также, как мне казалось, нет ничего сложного. Он скрипнул зубами и внес поправку в свое безапелляционное заявление — он не подпустит меня ни к одному открытому окну одну. Ради мира и спокойствия в доме я кротко согласилась.

Вот так я и мыла эти окна, стоя на табуретке и изгибаясь в невозможных позах, поскольку он все время норовил втиснуться между мной и окном. Нетрудно догадаться, что эта первая стадия уборки заняла намного больше времени, чем обычно.

Зато потом дело пошло куда быстрее. После того, как мы полчаса спорили, как будем убирать. Я просила его заняться комнатами и коридором, оставив себе кухню, ванную и туалет. Он же настаивал, чтобы каждым помещением мы занимались вдвоем — так же, как и на прошлой неделе. Пришлось сказать ему, что неделю назад он убедил меня в своей способности справиться с любым делом в полном объеме, и сейчас я уже готова доверить ему отдельный фронт работ. Он буркнул, что с моей стороны нечестно играть на его самолюбии. Интересно, на чем же мне еще играть, если он абсолютно уверен, что всегда прав?

Сначала я прошла с ним в гостиную, чтобы показать ему, насколько эта уборка отличается от обычной. Услышав о необходимости пропылесосить стены, он подозрительно покосился на меня. Увидев батарею флаконов с необходимыми химическими средствами, он притих. Я ушла на кухню.

Весенняя уборка кухни, так же, как и предновогодняя — это совершенно отдельная, не поддающаяся описанию и непонятная непосвященным история. В такие дни на кухне моется все. В отдельных случаях слово «все» включает в себя и потолок. Не говоря о каждой полочке каждого шкафчика. И, честно говоря, я бы не забыла — как выяснилось впоследствии — о некоторых поверхностях, если бы он не прибегал каждые полчаса, чтобы поинтересоваться, как у меня идут дела. Мне кажется, он проверял, пользуюсь ли я таким же количеством моющих и чистящих средств, как и то, что я оставила ему.

На четвертый раз я не выдержала и сказала, что, если он проголодался, то мог бы так и сказать. Отведя глаза в сторону, он неуверенно ответил, что совсем не отказался бы выпить чаю… с чем-нибудь. Я чуть с табуретки не свалилась. Но тут же взяла себя в руки и сказала, что обед нужно заработать, и чай мы будем пить… с чем-нибудь после того, как я уберу кухню, а он — гостиную. Понурив голову, он удалился. Ничего-ничего, аппетит получше нагуля… Нет, наработает.

Разделавшись с кухней, я вздохнула с облегчением. Ну, самое страшное — позади! Теперь действительно можно и перекусить. Я поставила чайник, открыла холодильник, и — естественно! — в этот момент раздался телефонный звонок.

— Здравствуй, Танюша, как там у тебя дела? — послышался в трубке голос матери.

— Да все в порядке, мама, — с удивлением ответила я (что со вчерашнего дня могло измениться?). — А что случилось-то?

— Да ничего не случилось, что, мне уж и просто так позвонить нельзя? — тут же вскинулась мать.

— Ну, конечно, можно, мама, я просто удивилась — мы ведь только вчера виделись, — решила я на всякий случай дать задний ход.

— Кстати, по поводу нашей вчерашней встречи, — вкрадчиво заговорила мать, и я поняла, что сейчас услышу окончательный и не подлежащий обсуждению вердикт. — Когда ты познакомилась с Анатолием?

— Несколько недель назад, — ответила я, не вдаваясь в подробности. — А в чем дело?

— Да ни в чем, ни в чем, — произнесла она скороговоркой. — А где вы познакомились?

— В маршрутке, — вновь ответила я заранее заготовленной фразой. — А почему ты спрашиваешь?

— Ну, это я просто так спрашиваю… — Затем она заговорила медленнее, то ли слова подбирая, то ли в голову мне их вдалбливая. — Понимаешь, насторожила нас с отцом эта встреча. Мы много о ней раздумывали, — (Другими словами разбирали ее по косточкам), — и как-то уж очень гладко звучит его история.