— Когда скажешь, Татьяна, тогда и встретимся, — легко согласилась она, глядя на меня влажными глазами. — И Анатолию своему передай, что мы ему всегда рады. И от Марины ему привет… тихо-тихо-тихо!… дружеский.

Я возвращалась в офис, задумчиво глядя перед собой. Вот когда она заговорила о моих родителях… У меня внутри словно что-то клацнуло. В последние несколько лет я много и часто думала о самых разных вещах, а вот поразмыслить о том, что связывает меня с родителями, как-то не случилось. Я воспринимала их присутствие в своей жизни, как нечто само собой разумеющееся. Ну, в самом деле, как часто мы задумываемся о том, почему вокруг нас растут деревья? Они просто есть, и все.

Есть семьи, в которых родители и их взрослые дети — друзья, причем очень близкие. Отнести к ним мою семью никак не получается. Мы с родителями никогда ничего не обсуждали; все наше общение всегда сводилось к хорошо проверенной, незыблемой схеме: они учат меня жизненной мудрости, я внимаю. Единственное, что мне удалось отвоевать — это право, выслушав все их наставления и рекомендации, продолжать жить своей жизнью. Они не очень возражают — лишь плечами пожимают в недоумении. Я оказалась для них тем самым камнем, который неутомимый Сизиф катит раз за разом в гору, и который упрямо скатывается оттуда вниз. Ну, хочется камню лежать в тенечке у подножия горы, а не стремиться к высотам! Жить так, как мои родители, я не хочу; объяснить им, почему мне хочется жить иначе, не могу — они тоже в причины моего упрямства не вдумываются, чтобы не разочаровываться лишний раз.

Вот и получается, что ничего нас не связывает, кроме кровного родства и… чего-то еще. И, задумавшись после разговора со Светкой, я попробовала определить для себя это «что-то» — и не смогла. Просто почувствовала, явственно ощутила его существование. И от этого чувства протянулась у меня в голове мысленная ниточка к ангелу. Точно так же я попробовала понять, почему так прикипела к нему за эти несчастные десяток с лишним дней. Необъяснимо. Что в нем есть такого, без чего я прожить не смогу? Ничего. Так же, как в родителях. А при одной мысли, что они куда-нибудь исчезнут, внутри все холодеет. Как от наркоза. Холод и полная бесчувственность. Словно часть меня отмирает — правильно Светка сказала. Все, решено: нужно их познакомить.

Когда я поднималась по лестнице к себе в офис, по моей щеке легко скользнули невидимые пальцы. Подняв руку, я на ощупь нашла их и крепко сжала. И плевать, что я их не вижу! Я ни солнечный свет, ни ветер не вижу — я их кожей ощущаю.

Франсуа появился у нас после трех. Сан Саныч тут же вызвал меня к себе в кабинет. Страшась каких-нибудь реплик Франсуа по поводу вчерашней встречи, я натянула на лицо официальное выражение и с первой же минуты поняла, что он находится в весьма благодушном и очень разговорчивом состоянии. У меня окончательно сердце в пятки ушло. Но мое участие в разговоре, однако, не потребовалось — мы со стульями, столом и двумя шкафами сыграли роль народа, который безмолвствует. Да и разговорчивость Франсуа имела какой-то общий характер. Он рассыпался в комплиментах нашей эффективности и хорошему вкусу, строил планы на будущее, туманно намекал на имеющиеся у него грандиозные задумки в отношении новых коллекций… В целом, у меня сложилось впечатление, что он просто тянул время. Дожидаясь чего-то.

Где-то в районе пяти часов он вдруг сказал, что ему пора уходить, и что завтра перед отъездом он еще раз заглянет к нам. И попросил Сан Саныча отпустить меня на час раньше — ему, мол, нужно посоветоваться со мной по поводу культурной программы на сегодняшний вечер. Сан Саныч согласно закивал головой и, расплывшись в добродушной улыбке, заявил, что будет только рад приобщению «нашего дорогого французского коллеги» к культурному наследию нашей страны. Я чуть не взвилась. Что это он себе уже навоображал? Это что еще за понимающие улыбочки? А не боится он, что «наш дорогой французский коллега» завоюет-таки расположение двуногого (в отличие от столов и стульев) предмета интерьера — и предприятие лишится ценного сотрудника?

Все еще кипя от негодования, я вышла с Франсуа из офиса. Он, судя по всему, решил переждать, пока я успокоюсь, поскольку, придерживая передо мной дверь, последовал за мной не сразу, и молчал вплоть до того момента, когда мы оказались на улице. Только чуть посмеивался втихомолку. Ах, ему тоже весело! Я решительно направилась в сторону кафе. Туда я уже, по-моему, дорогу в полной темноте и без сознания найду.

Из-за моей спины послышался негромкий голос Франсуа: — Танья, а Анатолий не присоединится к нам сегодня?

— Присоединится-присоединится, — бросила я через плечо. — Вот прямо в кафе и присоединится.

— Он будет ждать Вас после работы? — вновь спросил он, и я сбилась с шага. Черт! В самом деле, откуда же моему «другу» знать, что я сегодня ушла раньше, да еще и в это кафе отправилась?

— Если он не увидит меня возле офиса, то сразу поймет, куда я пошла — мы часто в это кафе заходим, — нашлась было я, и сама почувствовала, насколько неубедительно прозвучали мои слова. Что-то потянуло меня за рукав — я раздраженно отдернула руку. Что он меня дергает — мне же быстро соображать нужно, что дальше врать!

— Может, Вам лучше позвонить ему по телефону? — вежливо поинтересовался Франсуа, внимательно глядя на меня. — Так он будет знать, где нас искать. Возможно, он смог бы даже приехать немного раньше.

Что-то опять потянуло меня за тот же рукав — несколько раз и быстро. Мне прямо послышалось в этом дерганье: «Да-да-да-да-да!». Да что же они все вокруг такие умные, а я — дурочка последняя! Вот не пойду я у них на поводу! Ничего, скоро уж они встретятся — и тогда пусть общаются, сколько их душе угодно, пусть хоть глаза друг с друга не сводят! А пока придется им через меня, бестолковую, переговариваться.

— Пожалуй, не стоит, Франсуа, — сказала я, выставив в улыбке зубы и захлопав для убедительности ресницами. — У Анатолия может быть встреча, и мне бы не хотелось мешать ему в работе.

Франсуа прищурился и чуть дернул уголком рта.

— Конечно, конечно. Вы лучше знаете, что делать.

Ангел появился в кафе примерно через сорок минут. И все это время Франсуа как раз о нем меня и расспрашивал. А еще врал, что со мной хочет разговаривать! Больше всего его интересовала трудовая деятельность моего «психолога»: где он работает, с каким видом проблем обычно сталкивается, каким методикам следует… От большинства ответов я увильнула, сказав, что не знаю о его работе практически ничего, кроме того, что он работает частным консультантом. Франсуа почему-то пришел в полный восторг и принялся расспрашивать меня, не ощущаю ли я на себе его профессиональное воздействие и не случалось ли мне наблюдать, как он использует профессиональные навыки в разрешении каких-нибудь конфликтных ситуаций. Все эти вопросы Франсуа задавал шутливо-игривым тоном, и я уже не знала, как мне выкручиваться. Воздействие его на себя я, конечно, испытываю, да еще какое, но отнюдь не профессиональное; что же до умения разрешать конфликты, то если он его с теми мальчишками использовал, то не знаю, как в психологию, а в дипломатию путь ему наверняка закрыт.

Ангел вошел в кафе широким, размашистым шагом и, не сбавляя его, направился к нашему столику. Вот молодец, догадался сделать вид, что спешил! Франсуа же просто просиял.

— Анатолий, как я рад Вас видеть! — И, не дав мне и рта раскрыть, тут же спросил: — Как Вы узнали, что мы находимся в этом кафе?

Бросив на меня недобрый взгляд, ангел пояснил: — Мне сегодня удалось приехать чуть раньше; заглянул в офис — Татьяны нет. Я сразу понял, что вы уже освободились, и что она пригласила Вас в это кафе — она его очень любит.

Ах, это я его сюда пригласила?! А ангел мой ненаглядный почти час выжидал, пока Франсуа меня здесь пытал? А он не мог сегодня — совершенно случайно! — на полчаса раньше приехать? Вот больше слова они от меня не дождутся!

Ангел предложил поужинать, раз уж так случилось, что мы все собрались в этом кафе. Он взял в руки меню и, с улыбкой глянув на меня, поинтересовался, стану ли я сама себе ужин заказывать или позволю ему это сделать. Меня одолело любопытство — я повела в его сторону рукой, точно так же, как вчера это сделал он. И что бы вы думали? Этот паршивец успел-таки уже изучить мои вкусы! Он заказал мне то, что я и сама бы выбрала — себе же (как постоянному клиенту, напомнил он официантке) он попросил принести свой обычный вегетарианский набор и… торт! Он заказал себе торт! Сам! Не моргнув глазом. Из меня вдруг попытался вырваться наружу восторженный визг. Впрочем, я так и не успела рассказать ему, что входит в состав этого кулинарного чуда. Восторг мой слегка поутих.