Тут тихий, но властный голос, спросил Сухэ, почему он еще не вошел в храм, ведь только тебя там и ждут. Но в этот момент ужасные звуки, стали совершенно не выносимыми, и поэтому Сухэ так и оставался стоять у лестницы, не смея войти в храм. Кроме того и свет пылающего храма стал все более интенсивным и ярким. Сухэ закрывал глаза, но это не помогало. Свет даже через закрытые веки жег его глаза. Сухэ казалось, что его глаза не выдержат этой ужасной пытки. Пронзительный рёв труб проникал в его сознание с каждой секундой всё сильнее, и от их ужасного воздействия молодому воину становилось всё хуже. Сухэ чувствовал, что умирает.
Он словно опустился в какое-то море ужаса и отчаяния, из которого было невозможно выплыть. Сухэ подумал о том, что его затягивает в какую-то безвозвратную бездну. Дыхание его практически прервалось. Воздух перестал поступать в легкие. Но тут он всё же нашел в себе силы начать читать мантру Зеленой Тары. Ом Таре Туттаре Туре Соха. Он читал эту мантру, не останавливаясь ни на секунду. И постепенно под воздействием могущественной защитной молитвы, ужасный шум в ушах стал стихать, а яркость огня стала уменьшаться. И боль, давившая его, отступила. Он начал снова дышать полной грудью. Потом открыл свои глаза и увидел, что духовный учитель и его ученики продолжали читать священные тексты.
И сразу же Сухэ почувствовал, что неожиданно неизвестно откуда в закрытом помещении молельни подул ветер. Сначала он был едва уловимым. Но потом он стал набирать силу. Вскоре ветер набрал такую силу, что таблички со священными текстами взлетели в воздух со столиков помощников духовного учителя, чтение мантр прекратилось. Послушники с испугом на лице застыли на месте, как статуи. Один лама продолжал читать мантру. И тут еще и огонь сотен зажженных в помещении масляных лампад под воздействием ветра каким-то непонятным образом собрался в огромный огненный смерч, который повис в центре молельного помещения, грозя сжечь всех заживо. Провисев минуту, огненный смерч начал перемещаться в сторону духовного учителя. Здесь уже и он бросил чтение мантр. Лама вскочил со своего места и выбежал из молельни. Вслед за ним выбежали из помещения и его ученики. В молельном доме остался лишь один Сухэ. Ветер тут же стал стихать. Огненный столб медленно распался на сотни огоньков, которые вернулись к своим лампадам. Теперь лишь разбросанные по полу таблички со священными текстами напоминали о том, что только что произошло.
Сухэ вышел из помещения. Недалеко от молельного дома, в беседке погруженный в размышление сидел лама. Заметив Сухэ, он жестом руки пригласил воина к себе.
– Не хочет хозяин Храма Судьбы пускать тебя в свои владения – сказал лама. – Уж не знаю почему, но он на тебя страшно сердит. Чуть нас всех не спалил заживо. Чем же ты не угодил владыке Храма Судьбы?
Сухэ ответил:
– Пару лет назад я нанялся охранять караван. Мы прошли больше половины пути, когда заметили, что за нами идет охота. Большая шайка разбойников и бандитов начала преследовать нас. Караванщик решил спрятать караван в развалинах древнего города, которые лежали у нас на пути. Мы укрылись в неплохо сохранившемся здании большого склада. И заняли круговую оборону. Но бандитов нам обмануть не удалось. Вскоре наш наблюдатель со старой башни увидел, что разбойники так же достигли развалин города и укрылись в развалинах древнего храма, недалеко от того места, где расположились мы. Тем самым они заперли нас в ловушке. Караванщик подошел ко мне и стал советоваться. Я предложил, не дожидаясь темноты, первыми напасть на бандитов. Караванщик испугался и отказался дать приказ своим охранникам идти в бой. Тогда я взял два ружья, зарядил все свои пистолеты, вытащил из сундучка пару ручных гранат и отправился на битву с бандитами в одиночку.
– Сколько же было бандитов? – спросил лама.
– Их было около сотни. Они уже чувствовали запах легкой победы и поэтому расслабились. Я пробрался в здание древнего храма прямо под носом у бандитов, а они даже носом не повели. Вскоре я взобрался по стене храма и спрятался за статуей какого-то древнего бога. Подождал некоторое время. И вскоре бандиты начали готовить себе еду на костре. И в тот момент, когда все они собрались возле котлов, пара гранат нанесла им огромный урон. Я же не теряя времени зря стал расстреливать мечущихся в панике бандитов из того оружия, что было со мною. В течение нескольких минут с большинством разбойников было покончено. Я думал, что сейчас мне на помощь придут охранники из каравана, но караванщик побоялся отправлять в бой в неизвестность своих людей. Пока было достаточно светло в здании храма, я застрелил еще несколько бандитов, пользуясь тем преимуществом, что сверху мне было прекрасно видно всё помещение. Но как стемнело, бандиты выползли из тех щелей, где спрятались и попытались разобраться со мною. Пришлось мне покинуть свое укрытие и вступить в бой с врагами.
– Как же тебе удалось выжить? – спросил лама.
– Это сложный вопрос – ответил Сухэ. – Я не помню всего. Меня охватил боевой азарт. Началась схватка во тьме храма, где я, озверев, бегал с ружьем и пистолетом за врагами, пытаясь их всех пристрелить. И, в конце концов, я в этом деле преуспел, перебив всех своих врагов. После того, как я насладился видом павших от моей крепкой руки врагов, я начал их закапывать в яме прямо в центре храма. Наконец враги мои оказались все мною сброшены в эту яму. И тут я свалился без сил на пол. И надо мною раздался ужасающий рев труб и из тьмы появился прибывший за душами павших, сам властитель страны мертвых Эрлик хан. Это был могучий старец огромного роста, с раздвоенной бородой до колен, с взлохмаченными волосами, с закинутыми за уши чёрными закрученными усами, чёрными бровями и глазами. На нём – ожерелье из черепов, в руках жезл, увенчанный черепом, аркан для ловли душ, меч и драгоценный талисман, указывающий на его власть над подземными сокровищами.
Он медленно и величественно ехал на черно-лысом быке к яме, наполненной телами, и имел чёрную змею вместо плети, которой время от времени хлестал по бокам быка, и бобровое одеяло, наброшенное на плечи. Рядом с быком шли толпой величайшие во всех временах сказители, писатели и поэты. И они рассказывали своему повелителю самые интересные истории из всех времен мира, на языках всех народов мира и из всех эпох. Добравшись до места, царь загробного мира слез с быка, и дал приказ своей свите хранить молчание, а потом подошел поближе к яме. И воскликнул громовым голосом:
– Я царь закона, я владыка веры! Мой дворец из чёрного железа стоит на берегу подземного моря Бай-Тенгис около места слияния девяти рек в одну, текущую человеческими слезами! Через эту реку, впадающую в море мертвых запада, переброшен мост из конского волоса, никем не преодолимый в обратном направлении. Я заставляю души умерших людей вечно служить себе или отправляю их на землю творить зло среди живых людей. Я насылаю болезни на людей, чтобы вынудить их к жертвоприношению. Я кровожаден и свиреп: питаюсь лишь кровавой, красной пищей, пью человеческую внутреннюю лёгочную кровь. Я бог! Но когда-то в прошлом я не был богом, я был простым человеком, монахом, достигшим высокой степени святости и обретшим сверхъестественное могущество, однако я был ложно обвинен и казнён по обвинению в воровстве правителем страны. Мне отрубил палач голову, но смерть ко мне не пришла. Обезглавленный, но оставшийся живым, я приставил себе бычью голову и стал ужасным демоном-губителем. Невозможно представить себе моё огорчение тем, что со мною произошло. Практически достичь высшей степени реализации и в итоге лишиться головы и человеческой бесценной жизни. Как тут было устоять и не стать демоном? Но вот прошли века, и силой волшебной победителя смерти владыки Ямантаки, гневной эманации бодхисаттвы Манджушри, (одного из верховных тибетских божеств) я стал владыкой и судьёй в загробном царстве. А сейчас я приехал сюда, для того чтобы принять этот твой дар. А теперь покажите мне мои слуги, чем наполнена эта яма.
