На южной стороне ютились более крупные здания, и с обеих сторон их окружали церкви, причём и та и другая недавно справили столетний юбилей. За одной из них лежала узкая полоска ничейной земли, которую мисс Джози мечтала превратить в небольшой парк, а Оливер – в баскетбольную площадку. В двух кварталах на запад от дома Вандербикеров у подножия каменистого холма располагался крошечный парк, а на его вершине красовались похожие на средневековую крепость здания – кампус городского колледжа в Гарлеме.

Хотя Сто сорок первая улица была узкой, тротуары на ней сделали широкими. Величественные фонари стояли шагах в пятидесяти друг от друга. Столбы тянулись вдоль домов ровным строем, а в конце загибали за угол, будто гребень волны. Вечером улицу обволакивал их тёплый свет, и у прохожих создавалось впечатление, будто сто лет назад она выглядела точно так же.

Дом Вандербикеров – скромный красный «песчаник» с флюгером, который вращался на ветру, – находился ровно посередине улицы. Он выделялся не за счёт своей архитектуры, а потому, что в нём всегда кипела жизнь. Гости Вандербикеров по-разному описывали их дом, но все сходились на том, что он точно НЕ:

И сейчас эти определения особенно НЕ подходили хозяйству Вандербикеров. Дети перенесли заседание по Байдерману в комнату Джесси и Изы на втором этаже. Древняя батарея бодро засвистела, приглашая их войти. Иза поставила лист на мольберт и взяла в руку фломастер, готовая делать записи. Гиацинта мастерила значки «Операция “Байдерман”» для собраний. Лэйни нашла под кроватью Изы коробку заколок с цветочками и принялась методично закалывать свой хвостик всеми по очереди.

Когда все устроились, Иза окинула взглядом сестёр и брата. В их межрасовой семье смешалось множество разных черт, и Изе нравилось рассуждать про себя, кому что досталось от какого родителя. Она сама унаследовала от матери удивительно прямые чёрные волосы и обычно убирала их в аккуратный хвостик или элегантную французскую косу, а вот её близняшка Джесси ходила с густой копной непослушных волос, как у папы, и никак их не укладывала. У Оливера были мамины тёмные глаза и папина лохматая шевелюра. Гиацинта родилась с ловкими, тонкими пальчиками, как у мамы, и большими ногами, как у папы. Лэйни вобрала в себя черты обоих родителей в равной степени; если бы Иза смешала на палитре мамин и папин цвет волос, у неё получился бы тот самый тёмно-коричневый оттенок локонов Лэйни; ножки ей достались обычные, не большие и не маленькие, а глаза получились темнее папиных, но светлее маминых.

Иза прокашлялась и постучала фломастером по мольберту. Все затихли, и она объявила о начале собрания по операции «Байдерман» и выдвинула первое предложение:

– Давайте споём для него рождественскую песенку. Подарим ему праздничное настроение!

– А вдруг он еврей? И мы оскорбим его нашей песенкой? – возразила Джесси. Она сидела у батареи.

– Тогда споём две песенки: на Рождество и на Хануку[3], – предложила Иза.

– У меня есть волчок, он из глины слеплен[4], – громко, не попадая в ноты, затянула Лэйни. Её шевелюра пестрела заколками с цветками, словно клумба.

Оливер заткнул пальцами уши и поморщился.

– Ты ужасно поёшь, ужасно.

– Давайте без песен про волчок, – попросила Иза, но Лэйни не утихала: «Волчок, волчок, волчок, он из глины слеплен!»

– Подозреваю, наши песни ему не понравятся, – сказала Джесси, глядя на младшую сестрёнку. – Есть у меня такое чувство.

– Волчок, волчок, волчок! – гремела Лэйни.

Иза накрыла её рот ладонью, чтобы заглушить кошмарный звук.

– Хорошо, давайте сделаем что-нибудь полезное – например, посадим цветы в саду. Мисс Джози нам поможет. Она любит растения.

– Сейчас зима. Цветы не вырастут, – сухо заметила Джесси.

– А пуансеттия?[5] Это ведь рождественский цветок! – заметила Иза.

Гиацинта прижала к себе Франца – он сидел у её ног – и сердито посмотрела на сестру.

– Пуансеттия – ядовитая, и она опасна для животных!

– А венки? – не сдавалась Иза.

– Слишком дорого, – отмахнулся Оливер.

Джесси тяжело вздохнула.

– Так, у нас тут несколько загвоздок, – сказала она и принялась загибать пальцы. – Во-первых, Байдерман нас недолюбливает. Во-вторых, у нас нет денег. В-третьих, мы ни разу не видели Байдермана и ничего о нём не знаем. В-четвёртых, ему нравится быть одному и он не любит, когда ему мешают. В-пятых, он нас недолюбливает.

– Да, – согласилась Иза, – но наверняка можно как-нибудь его убедить, что жить в одном доме с нами лучше, чем без нас.

– Хорошо, но как? – спросила Джесси. – К нему приходит только та дама-птица, которая приносит пакет с продуктами раз в неделю.

Даму-птицу так прозвали не зря: благодаря длинным, тощим ногам и большому острому носу она походила на журавля. Оливер покачал головой:

– От неё никакого проку. Я пробовал с ней здороваться, а она проходила мимо, как будто меня не существует! Зато однажды я успел заглянуть в пакет, когда она оставила его внизу. Он был набит полуфабрикатами.

– Фу-у, – протянула Гиацинта.

Джесси села за стол и включила их общий с Изой компьютер.

– Я поищу его страницу в Интернете. – Она постучала по клавиатуре, подождала немного и снова ударила по клавишам. – Странно. Интернет не работает.

Оливер тут же подскочил. Он уже привык к тому, что Интернет пропадает в самый неподходящий момент.

– Я перезагружу роутер.

Он выбежал в коридор, и сёстры услышали его быстрые шаги, а затем тихое бормотание. Оливер вернулся в комнату близняшек, сердито топая.

– Интернета нет, – мрачно объявил он. – Мама сказала, что его пришлось отключить, чтобы не платить за следующий месяц и за продление договора.

– Ну отлично! Просто замечательно, – проворчала Джесси.

Иза почувствовала, как в комнате нарастает напряжение.

– Наверное, нам нужно время, чтобы обдумать план действий, – сказала она, закрывая фломастер крышечкой и отодвигая мольберт обратно в угол. Потом Иза выпрямилась и добавила бодрым, обнадёживающим голосом: – Встречаемся здесь же после ужина. Каждый должен представить хотя бы две отличные идеи. Мы справимся, вот увидите!

Дети испуганно переглянулись. Притворно-весёлый тон Изы мог означать только одно: она переживала. Сильно.

Следующие несколько часов младшие Вандербикеры размышляли над тем, как быть с Байдерманом. Удастся ли им его переубедить? Всё-таки до Рождества осталось меньше пяти дней.

Оливера одолевали мрачные мысли. Он сбежал вниз по лестнице, схватил свою куртку и вышел на задний двор. Там рос вековой клён, с которого каждый год с октября по декабрь тоннами опадали листья. Оливер запрыгнул на верёвку, привязанную к одной из ветвей, поставил ноги на крепкий узел и раскачался. Он закрыл глаза и вдохнул свежий холодный воздух. Ему казалось, что он чувствует солоноватый запах морского ветра. Сейчас Оливер держался за верёвку на пиратском корабле, а не на старом клёне и его корабль рассекал океан в поисках Байдермана, злодея с деревянной ногой и большим шрамом на правой щеке, который стремился уничтожить всё на своём пути и повсюду сеял хаос.

Сквозь шум ветра он расслышал крик Джимми Л. Тогда Оливер открыл глаза и посмотрел на дом напротив. Его друг махал ему из окна своей комнаты на втором этаже. Оливер перестал раскачиваться, подождал, пока верёвка замрёт, и принялся карабкаться вверх, словно «морской котик»[6] из спецназа, зажав верёвку между лодыжками и подтягивая к себе колени. Этой технике он научился у своего учителя физкультуры, мистера Мендозы, лучшего человека на свете, который сам раньше был одним из «морских котиков» и заставлял учеников лазать по верёвкам на скорость.