Однако дальше происходит нечто вовсе странное.

Снейп тянет к статуе руку и нежно проводит пальцами по щеке мраморного юноши.

— Здравствуй, моя радость, — низким хриплым голосом говорит он.

Сбитый с толку Гарри смотрит и не верит своим глазам, наблюдая, как профессор опускается перед божеством на колени и начинает медленно и молитвенно целовать холодный камень, начиная с белых изящных ступней; он раболепно и жадно касается губами колена, а оттуда ведет дорожку поцелуев вверх по бедру прямо к паху. Снейп трется щекой о гладкий живот и обвивает руками стройную фигуру; он закрывает глаза, наслаждаясь этими объятиями, и пытается втянуть крючковатым носом воображаемый запах молодого мужчины.

Гарри, наблюдающий за этим безумным идолопоклонством, таращится на происходящее из своего угла и тихо обалдевает. Его приводит в изумление вовсе не тот факт, что его профессор — тоже гей, а открытие, что бездушный, лишенный всякой эмпатии Снейп умеет быть таким нежным.

Тем временем нежность превращается в страсть: Снейп заводится от собственных действий и начинает проявлять к изваянию уже совсем не платонические чувства. Его руки жадно шарят по мраморному телу, жарко обнимают поясницу и мнут каменные ягодицы. Он прижимается к статуе своей впалой грудью и со стонами начинает облизывать шею и торс безмолвного красавца. Язык профессора скользит и кружит по гладкой поверхности, очерчивая плавные изгибы и повторяя путь, который проделало долото скульптора. В его тихих стонах неутолимое нерастраченное желание, неистовая алчность обладания этим прекрасным бездушным существом, в которое он явно болезненно и разрушительно влюблен. Снейп слегка приседает и дотрагивается языком до маленьких аккуратных гениталий; их невозбужденный и какой-то недоразвитый вид обладает особой эротичностью и эстетикой.

Распаленный зельевар возбужден: черные глаза влажно и масляно блестят, Снейп тянется к ширинке и, поморщившись, слегка мнет себя спереди через штаны. Гарри с нетерпением ждет, когда поехавший профессор наконец достанет из штанов не познавший чужой ласки член и смачно отдрочит на кусок известковой породы. Но у Снейпа на сегодняшний вечер явно другие планы.

— Не грусти тут без меня, — говорит он с извиняющейся улыбкой и гладит своего молчаливого, мертвецки бледного фаворита по каменным волнистым волосам.

— Я вернусь через пару часов, — обещает он.

На прощание Снейп целомудренно целует юного мальчика в холодный ровный лоб и выходит из спальни. Через несколько секунд доносится звук щелкнувшего замка входной двери и становится тихо.

Гарри неуверенно выползает из своего угла и убеждается, что его наконец-то оставили одного. Он легонько бьет самого себя по лицу, чтобы выйти из ступора и вновь начать соображать. Безымянная скульптура в отсутствие Снейпа выглядит как обычное произведение искусства и не более того, но Гарри знает, что на поверхности еще наверняка остались влажные следы от поцелуев профессора.

«Интересно, как они совокупляются,» — проносится у Гарри в голове, но оставаться здесь до ночи, чтобы взглянуть на это воочию, он не собирается — его впечатлительность и так перенесла сегодня нелегкое испытание.

Он спешит покинуть владения неприятеля и грубо вскрывает дверь Алохоморой.

«Ох, Снейп, ты у меня доерничаешься, — злорадно и весело думает Гарри, улепетывая из подземелий, — поберегу этот разговор до выпускного — вот там-то и спрошу про твое страстное увлечение искусством. Посмотрим тогда на твою надменную менторскую рожу.»

Подсмотренная сцена въедается в память Гарри, как черничный сок в белую скатерть. Едва ли можно сказать, что отныне он относится к своему профессору лучше; но теперь мрачная личность Снейпа вызывает у него совсем иной несомненный интерес.

*

Однако обсудить этот интересный случай со Снейпом у Гарри выходит не ранее, чем через семь лет. Встречаются они не запланировано на очередной ежегодной вечеринке после праздника в честь Победы. В новом мире Снейп самозанятый Мастер по зельям, а Гарри — без пяти минут аврор на выпуске из академии. Допивая второй бокал шампанского, герой войны замечает бывшего профессора, жмущегося к перилам в одиночестве на балкончике. Поддавшись внезапно возникшему у него чувству, он оставляет на время других празднующих и прямиком направляется в ту сторону.

— Профессор, Снейп, — дружелюбно кивает Гарри бывшему учителю, — как поживаете, сэр?

Снейп оборачивается на него, демонстрируя неудовольствие, и сжимает бокал так сильно, будто представляет на его месте шею Гарри.

— Поттер, — враждебно констатирует он и издевательски добавляет:

— Полагаю, поиски любовника на одну ночь не увенчались успехом, но вы, как я погляжу, не теряете надежды?

Гарри не удивлен: в последние годы колонка «Пророка», посвященная светской хронике, превратила его из победителя в плейбоя — мало того, что корреспонденты раструбили правду о его ориентации, так они еще и наградили его бесчисленными связями и романами, девяносто девять процентов из которых были совершенно неправдоподобно сочинены. Он знает, что незнакомые люди склонны заблуждаться насчет успехов в его личной жизни, но то, что Снейп с самого начала ведет себя неприязненно и начинает разговор с агрессивной грязной подначки, вызывает у Гарри лишь злость и рефлекторную ответную реакцию.

— Очень может быть, — расплывается он в недоброй улыбке. — А вы, профессор, так и обжимаетесь со статуями за неимением другого любовника — не нашли за столько-то лет?

Ни один дрогнувший мускул в лице не выдает Снейпа, за исключением вспыхнувшего огня в глубине глаз.

— Что за бред вы несете, Поттер? — строго вопрошает он, как истинный разведчик, не дающий себя раскрыть, и для убедительности выгибает бровь. — Не могли выдумать что-то поинтереснее?

— Да, что вы! Мордредом клянусь, сам видел! — радостно и прямодушно заверяет его Гарри. — Тот каменный юноша в вашей спальне — помните? Я сам видел, как вы его гладили, целовали, всякими словечками ласковыми называли! Вы тогда его еще за ноги и всякое другое лапали — а потом вообще взяли и облиза…

Звонкая сильная пощечина прерывает этот поток ярких воспоминаний, и Гарри по-быстрому приходит в себя.

— Заткнитесь, Поттер! — рычит Снейп и залпом осушает свой бокал.

— Все-таки надо было отобрать у вас эту чертову мантию-невидимку, — горько говорит он самому себе, признавая собственную недоработку и полную капитуляцию.

Гарри удивленно на него смотрит. Вид угрюмого, закутанного в мантию Снейпа, которого только что уличили в тайном стремлении кого-то любить, вызывает жалость. Гарри чувствует себя неловко и не знает, как исправить свою бестактность.

— Снейп, вы это… извините, — бурчит он смущенно и ободряюще. — Я хотел сказать совсем другое. Вы дарите свои чувства не тому человеку — он холодный, бездушный и вечно молчит…

— Вот именно, что молчит! — рявкает Снейп. — Глядя на вас, я теперь хорошо понимаю, что молчание в данном случае — это великое счастье, Поттер!

Гарри тяжело вздыхает.

— Поверьте, с живым человеком это намного приятней, — непонятно зачем продолжает он гнуть свою линию. — Вы еще совсем не стары и заслуживаете любви…

— Что вы хотите продемонстрировать мне своими речами? — саркастически вопрошает Снейп, давая понять, что не позволит никому, даже национальному герою, втереться к нему в доверие.

Идея поражает Гарри молниеносно.

— Вот это, — говорит он, неправильно истолковав вопрос Снейпа, и быстро приблизившись, целует его в сжатые, иронично изогнутые губы.

Гарри предусмотрительно закрывает глаза, чтобы не видеть весь ужас разверзшейся перед ним бездны, но даже не видя происходящего, он ощущает, как Снейп каменеет в объятьях, становясь на ощупь неотличимым от своего мраморного любовника. Гарри считает до пятнадцати, разрывает поцелуй и открывает глаза, готовясь принять на свою голову дождь из огня и серы.

— Что вы творите? — ошеломленно и зло шипит Снейп, однако не спешит стирать влажные следы только случившегося поцелуя.