Он вошёл в гостиную.

Там было нечего искать. Он вошёл туда просто ради ностальгии, чтобы вспомнить лучшее время в этом проклятом месте, которое теперь для него потеряно. В прошлый раз, когда он был там, это было с Холли, и она была беременна и здорова, её щёки приятно пылали, а её глаза были такими голубыми…

Как прекрасна она была в тот день, когда непристойность проникла в неё.

Снаружи Ричард подошёл к свинарнику.

Стоя перед низким дверным проёмом, он услышал истерический визг свиноматки изнутри. Она хрюкала своим счастьем. Она позвала его, и он подчинился, волоча себя, чтобы упасть ниц на её раздвинутые ноги.

Он сказал себе, что может бежать в любое время по своему усмотрению. Что он не должен будет делать что-либо противоестественное. Что он может вернуться с бензином, облить всё это место и сжечь его… он так думал.

Чары свиньи были слишком сильными. Она хотела его здесь, и он был сейчас здесь. Он не мог устоять перед ней. Он не мог надеяться на себя. Он был куклой на верёвочке, и она потянула его за собой.

Наклонившись, он вошёл в свинарник.

Там всё было как прежде: кирпичные стены, старое сено, заброшенные загоны, грязные забрызганные навозом стены, ядовитый запах свиной крови, свиного дерьма и мочи. Только хуже на этот раз, потому что это было не воспоминание или даже призрачное видение, а физическая реальность, влажная и органическая. Она заполнила длинное узкое здание, испуская ужасный и зловонный поток воздуха.

Ричард нашёл почти невозможным идти дальше.

Воздух был горячим, пронизанным экскрементами, мочой и разными гнойными выделениями. Запах ползал прямо по его горлу и гнездился в его животе, посылая волны тёплой тошноты, пронизывающие его; мухи ползали по его лицу.

Он сразу нашёл труп Мэйтленда.

Он висел на крюке, подвешенном к потолку. Ричард должен был быть шокирован при виде этого или, по крайней мере, быть в ужасном состоянии, но это было не так. Он больше не испытывал шока. Он остановился и посмотрел на него с грызущим томительным чувством внутри, но никаких эмоций не было. Крюк был продет через заднюю часть черепа Мэйтленда, и это, должно быть, потребовало значительной силы. Но как ни страшно это было осознавать, от него скоро мало что останется.

Свиноматка ела его.

Она взвизгнула между его ног и вонзила клиновидную пасть в его брюшную полость, казалось бы, прогрызаясь прямо через тазовый пояс. Мухи облепляли труп, поднимаясь и опускаясь, как облако чёрной сажи.

- Ричард, иди сюда, - сказал голос. - Теперь страха нет, только откровение.

Хотя голос был женственным в своей подаче, это был не мягкий голос Холли, и даже не царапающий, пронзительный рык твари.

Это был голос, которого Ричард не знал.

Кто-то стоял возле большого загона в конце свинарника, как будто пытаясь заблокировать его продвижение.

- Иди сюда, - сказал голос.

Он пошёл.

Он проследовал туда, где грязь устремилась глубже в землю, глубже в тёмные языческие тайны самого свинарника, места кровопролития, насильственной смерти и нового рождения. Именно здесь, в давно прошедшие дни, свиноматки разводили своих детёнышей. Здесь огромные сопящие самцы кабана были кастрированы рукой фермера до того, как их мясо стало кислым от их собственных железистых выделений, и они стали жестокими хряками. И здесь свиней забивали на мясо, обычно в специальном навесном вольере, где они не могли двигаться, пока у них было перерезано горло, а кровь собирали в миски для сосисок и колбас.

Свинарник пропитался своим прошлым: смертями и убийствами, свидетелями которых он был. Он впитывал мерзкую атмосферу, как губка, насыщался ею.

Ричарда ждала миссис Крауч.

Это не мог быть никто другой. Она была одета в клюквенно-красный спортивный костюм. В её осанке не было ни сутулости, ни намёка на усталость. И это было особенно тревожно, потому что её волосы были белыми и редеющими, а худое лицо было в морщинах, как сосновая кора. Она выглядела так, словно это она имела власть над временем, а не наоборот.

- Миссис Крауч? - сказал Ричард.

Старушка захихикала.

- Это было давно, сынок. Давным-давно. С тех пор я потратила несколько жизней. Циклы наступают, и они проходят, растущие и убывающие, как фазы луны высоко над головой.

- Ты же ведьма.

- Акушерка, - поправила она его. - Акушерка. Я нахожу идеальное место для посева и слежу за ним, пока не приходит срок. В этом нет никакого колдовства, мой мальчик, никакого колдовства в биологии матери-земли и её путях, которые многочисленны и священны.

Он видел, что у неё был резкий шов тёмного фанатизма, но его сдерживало непринуждённое материнское спокойствие, лёгкое и наркотическое, как золотое солнце позднего вечера. И в этом не было ничего даже отдалённо угрожающего с её стороны. Она не помешивала содержимое котла палкой и не бросала туда кости. Она просто стояла там, улыбаясь, её зубы были изношены и немного кривы.

- Что сделано, то сделано, Ричард. Разве ты этого не видишь? Ты думаешь, что пришёл сюда, чтобы причинить мне или свинье боль, но ты не прав. Ты пришёл, потому что ты был вынужден вернуться в это место, как это и должно быть в конце концов для истинно верующих, - сказала она ему. - Благословляй небо и восхваляй землю, сделай свои подношения тем, кто ждёт.

- Я тебя убью! - сказал он.

- Можешь попробовать, но послушай меня. Дай мне аудиенцию на время. Я сожалею о том, что случилось с Холли и твоим ребёнком. Я действительно… но то, что сделано, не может быть отменено. В выборе твоей Холли не было злого умысла. Это была удачная возможность. Свинья выбрала её в качестве своего инкубатора. Не больше и не меньше. Это было сделано не из ненависти, а из-за необходимости продолжения. Ты понимаешь это? - спросила она его. - Около четырёх веков назад я искала такой инкубатор в Джейн Пенден. Свинья могла бы возродиться в этом глупом ребёнке, чтобы нести семя её слияния с Олдом Джеком Хоббом… но этого не случилось. Я выбирала для неё другие инкубаторы, но каждый раз, по случайности, совпадению или вмешательству, этого не происходило. Свинья стала усталой, нетерпеливой и злой. Она хочет только довести свой выводок до срока.

Ричард покачал головой.

- Она злая. Она - монстр. Она не заслуживает размножения.

- Она была рождена матерью-землёй, как и ты. Она первобытна с младенческого возраста, её цели просты: она существует для того, чтобы ей поклонялись, её обожали, ей давали искупление, принадлежащее ей по праву рождения, и чтобы рожать своих детей. Если это её преступление, то виновата сама природа. Ты думаешь, что она демон, но она не демон. Она - дитя природы, дитя с ненасытным аппетитом плоти и рождения, существо, которое невероятно злобно, когда у него встают на пути… но, конечно, не демон. Разве она не имеет права, будучи ребёнком чрева матери-земли, порождать свой род, плодиться и размножаться?

- Ценой других жизней?

- Мы все существуем за счёт других жизней.

- Она ненормальная. Она должна быть уничтожена. Теперь пропусти меня!

- И не собираюсь. Пока не слушаешь и не слышишь. - Улыбнувшись почти сардонически, она сунула руку в один из хлевов и вытащила горсть жёлтого сена. - Но сначала подумай об этом, подумай об этом, - сказала она, держа его и протягивая в направлении Ричарда. - Это продукт матери-земли, как ты, я и свинья. Это её семя, её родственник. Это райграс и сладкий тимофей, клевер, овёс и ячмень. Это зло? Ты ненавидишь это? Он прорастает из чрева матери-земли и следует своим естественным ритмам, как ты, как я, как и свинья. Так всегда и будет. Ты ненавидишь это? Ты ненавидишь фермера, который убивает скот, чтобы иметь мясо?

Она сделала шаг вперёд, как будто не думала, что он использует пистолет. И, возможно, он не был полностью уверен в себе. Он стрелял по тарелочкам, он убивал куропаток, но он никогда не поднимал оружие на другого человека… или, по крайней мере, на что-нибудь с интеллектом.

Ричард кивнул.