Я слушала эту женщину не перебивая, стараясь переварить все услышанное.
– Так что, Ирина, самое страшное, что совершил мой сын, так это то, что он, не щадя твоих чувств, сделал слишком правдоподобную иллюзию, тем самым причинив сильную душевную боль, и забрал тебя в тот мир, к которому ты, по сути, и принадлежишь. Поэтому подумай, Ирина, стоит ли так уж сильно ненавидеть Дакхара?
Если честно, то ее слова повергли меня в глубочайший шок. Во-первых, то, что случилось у меня дома, было первоклассной иллюзией, в которую поверила не только я, но и мой отец! А это означает, что мама в самом деле жива, и есть шанс, что я ее еще когда-нибудь увижу! Моя душевная нескончаемая боль сменилась гнетущей тоской, но осознание того, что мама не умерла, принесло мне облегчение.
Даара спросила: "Стоит ли так уж сильно ненавидеть Дакхара?" Отвечаю: стоит! Еще как стоит! Потому что, во-первых, он все же убил одного человека на моих глазах. Пусть Олег и был очень неприятным типом, но убить его за то, что тот пытался быть храбрым, встав на защиту моей семьи, чести Дакхару не делает. Почему я решила, что Олег мертв? Да потому, что Даара мне уже один раз объяснила, что тот, в ком нет магии Темного мира, не сможет тут жить, он попросту умрет. Во-вторых, Оэр причинил душевные страдания не только мне, но и моим родителям, разлучив их, видимо, навсегда. И уже только одно это поднимает во мне до селе неизведанную ярость. И в-третьих, он сделал меня своей рабыней, а впоследствии желает сделать и своей постельной игрушкой. Ну что, разве мало у меня причин его ненавидеть?
– Извините меня, Даара, но то, что Ваш сын не убивал мою маму, а только перенес ее в этот гадский мир, не исключает того факта, что он совершил и другие ужасные вещи. Так что поверьте, мне есть за что его ненавидеть,– нахмурив брови и сложив руки на груди, ответила я ей, стоя посреди комнаты.
Соэра покачала головой:
– Ты его боишься?
Я несколько раз удивленно моргнула, пытаясь понять, что творится в голове этой женщины, если она задает мне такие странные вопросы.
– Вы шутите, Даара? Конечно, я его боюсь! Боюсь того, что он может со мной сделать! – чуть повысив голос, возмутилась я.
Даара же на это только хмыкнула:
– Он не сделает с тобой ничего такого, чего ты не смогла бы пережить, Ирина.
Я во все глаза уставилась на женщину, сидевшую на моей кровати, не веря в то, что она говорит.
– Вы вообще слышите себя? – мой голос слегка осип от такого потрясения. – Разве Вы не понимаете, что он желает принудить меня к физической близости с ним?
– Ну и что в этом плохого? Не понимаю. Он очень красивый мужчина, ты красивая женщина, вернее, еще девушка. В чем проблема? Остальные эсхи желают привлечь к себе его внимание, но ты, почему-то, отбрыкиваешься от Дакхара, как от прокаженного, при всем при этом еще и ненавидишь его.
От ее слов моя челюсть, в буквальном смысле этого слова, просто отвисла, а в глазах застыл непередаваемый шок. Она что, издевается, да?
– Даара, я ненавижу Вашего сына, я не желаю ложиться с ним в одну постель, тем более становиться его подстилкой! – моему возмущению не было предела.
И вот эту женщина я считала милой и доброй?! Ага, ни фига подобного! Она такая же, как и ее сынок: безжалостная и лицемерная. Не зря же они являются родственниками.
– А я, как раз-таки, не вижу в этом ничего предосудительного. Дакхар желает тебя и желает очень сильно, и, поверь, девочка, он своего добьется. Лучше смирись.
От ее последних слов мне стало так обидно, что захотелось волком выть, а в висках начала пульсировать острая боль. Поднеся пальцы к больному месту, я начала потихоньку массажировать их, чтобы хоть чуть-чуть унять эти жуткие болевые ощущения.
– Извините, Даара, но не могли бы Вы оставить меня одну? – довольно-таки недружелюбно попросила я, прикрыв глаза и продолжая массировать виски.
Женщина молча поднялась с моей постели и, больше не говоря ни слова, покинула комнату, оставив меня одну.
– Что же за напасть-то такая? Сперва Дакхар, теперь еще и Даара. Сговорились они, что ли? Вот ведь непруха! – произнесла я, усевшись на кровати. – Нужно что-то придумать. Мне и с Оэром было нелегко, а теперь к нему еще и Соэра присоединилась. Невероятное единодушие!
И я повалилась на постель, задумчиво глядя в потолок. "Нда, кирдык подкрался незаметно!"
Лежу, взгляд устремлен в потолок, а в голове, точно набатом звучит один вопрос: "Что делать?" Мне совсем не хотелось верить, что ситуация, в которой я оказалась по вине Дакхара, безвыходная. И все же я не имела ни малейшего представления, как из этого, пардон, дерьма выпутаться.
Оэр желает моего тела, он четко дал мне это понять. И сегодня тот самый день икс, когда я окажусь в его постели, если не придумаю, как избавиться от участи, уготованной им для меня. Если бы не этот ошейник, противостоять Дакхару было бы куда проще.
Я снова прикоснулась к ненавистному артефакту, который нацепил на меня Дакхар. Ненавижу. Обоих ненавижу! И Оэра, и ошейник.
На мгновение я прикрыла глаза и снова услышала тихий хлопок – в комнате появилась Тана. Приподняв голову с подушки, я взглянула на это существо, которое держало в руках, во всех четырех, черную тряпку. Присмотревшись, я поняла, что это что-то наподобие длинной туники.
Нахмурившись, Тана, как всегда холодно и грубо произнесла:
– Оэр велел тебе это надеть.
И протянула сию тряпицу мне.
Я села на постели и отрицательно покачала головой.
– Чем я тебе так не угодила? – спросила я, вглядываясь в ее лицо, на котором появилось удивление от заданного вопроса.
– Простите, что?
– Что я тебе такого сделала, что ты меня так невзлюбила?
Тана хлопнула своими большими глазами и ответила:
– Не понимаю, с чего Вы так решили.
И я тут же ей пояснила:
– Ты при виде меня все время хмуришься; обращаясь ко мне, говоришь отстраненно и холодно, даже грубо. Что я тебе сделала плохого?
Она молча уставилась на меня, явно обдумывая вопрос, который я ей задала, после чего тяжело вздохнула и, забравшись на самый край кровати, как-то грустно ответила:
– Мне приходится быть такой, – в моих газах отразилось недоумение, поэтому она тут же пояснила: – Я не хочу больше ни к кому привязываться, потому что в тот момент, когда приходится расставаться с девушкой, которую Оэр отдает другому демону, мне становится очень больно. Сердце щемит от вынужденной разлуки, потому что я понимаю, что больше никогда не увижу того, кто стал мне дорог. Знаешь, как много раз я привязывалась к эсхам Повелителя? И каждый раз мне приходилось с ними расставаться. Не хочу. Мне хватило душевной боли. Поэтому двести лет назад я и приняла такое решение: никогда ни к кому больше не привязываться, с каждой девушкой вести себя холодно и отстраненно, но, к сожалению, у меня не всегда получается придерживаться этого правила, – Тана посмотрела мне прямо в глаза. – Вот и к тебе, Ирина, я очень боюсь привязаться. Я ведь вижу, какая ты на самом деле, вижу то, чего ты, как я подозреваю, сама о себе еще не знаешь. В Темном мире большая редкость, когда у демона чистая и светлая душа. Раненная, да, но невинная и прекрасная. Я помимо своей воли тянусь к тебе, всегда стараюсь находиться рядом, не важно, в чем это заключается: принести еды, убраться тут или проверить твое самочувствие, пока ты, объятая внутренним пламенем, горела и бредила во сне, – ничего не могу с собой поделать. Вот и теперь я принесла тебе платье, хотя это мог сделать кто угодно из слуг, обитающих в этом дворце.
Я была поражена ее откровенностью: никак не ожидала, что Тана окажется такой… такой… теплой?.. доброй?.. даже не знаю, но мое первое впечатление о ней оказалось обманчиво.
– Скажи, пожалуйста, а что ты за существо такое? – робко поинтересовалась я.
– Я варла, – ответила она, но заметив непонимание в моем взгляде, пояснила: – Варлы – небольшой народец, следящий за порядком во дворцах, в которых живут по воле своих господ. Я являюсь старшей из всех варлов, обитающих именно в этом дворце. Мне приходится следить, чтобы он сиял чистотой, а пища всегда оставалась вкусной и свежей. Ох, нелегкое это дело, скажу я тебе,– усмехнулась Тана. – Мне вечно приходится шпынять того или иного варла, если тот бездельничает или же делает то, что может не понравиться Оэру.