Да не смотря на многолетний брак супруги все еще находили радость в объятиях друг друга, хотя тщательно скрывали этот факт от окружающих. Очень уж нелепым выглядела верность на фоне многочисленных адюльтеров столичного бомонда.

– Дорогая, может мальчику просто захотелось немного отдохнуть? – спросил граф, намазывая мармелад на тонкий ломтик белой булки.

– Отдохнуть? От чего? – аккуратно подрисованные брови графини взлетели вверх. – Судя по письмам его друзей, в городе он приятно проводил время не слишком утруждая себя работой. Брал только интересные ему заказы, посещал театры и варьете!

Граф вдруг улыбнулся, слегка прищурив выразительные серые глаза и мягким тоном напомнил:

– А кому хотелось бросить этот чертов замок, чертово поместье и наглых слуг и уехать фрейлиной с принцессой Анной на другой конец континента?

Ее Светлость слегка покраснела и расправила салфетку, лежащую на коленях:

– Но Стэн…

– Что вы тогда кричали с надвратной башни дорогая? Кажется, там было что-то про мужской произвол, и желание вдохнуть свежего воздуха? Возможно нашему сыну сейчас нужно именно это.

Графиня поднялась со своего места, подошла к мужу и забыв про отводящих глаза слуг приобняла его и поцеловала все еще густые полуседые волосы:

– Я поняла дорогой, я не буду на него наседать, пусть делает что хочет, надеюсь он найдет то, что ищет.

Граф в ответ поцеловал руку жены и закончив завтрак отбыл на службу. Сегодня как раз был «судебный день» в соседнем городке. Ее Светлость помахала мужу с крыльца кружевным платочком и отправилась вымещать свое плохое настроение в подвалы. Горе дворецкому, если госпожа графина не досчитается бутылки «бордо» или брюта!

Между тем младший сын графа, лорд Ричард в это самое время сидел в тени высокого старого дерева, грыз травинку и тоже размышлял о причинах, побудивших его уехать из столицы. Причин было две. Первой стал совет его учителя. Пожилой мэтр Лиар выпустивший в свет немало способных и даже талантливых художников посмотрел на последние работы своего ученика и высказал мысль о перемене обстановки:

– Ты остановился на одном месте мой мальчик, – сказал он, попыхивая длинной узкой трубкой. – Твое мастерство не растет, ему не хватает вдохновения. Если бы ты был беден и нуждался в деньгах, я посоветовал бы тебе отправиться в пансионы благородных девиц, писать сентиментальные портретики по одному шаблону, но я знаю, я верю, что ты способен на большее. Оставь всю эту суету, отдохни несколько месяцев, и подумай, чего ты действительно хочешь.

К словам учителя лорд Ричард прислушивался, ведь именно мэтр Лиар дал ему путевку в жизнь как художнику, предложив работы своего ученика одному из богатых торговцев. Прежде чем ему удалось покорить гостиные и галереи аристократов, Рик написал множество румяных купеческих женушек и дочек, массу богатых интерьеров с золотыми кубками для шоколада и сундучками полными пряностей. И вот теперь учитель советовал ему сменить обстановку.

Что ж младшему сыну графа было куда поехать: модные курорты, поместья друзей, или даже заграничное путешествие, но отчего-то он понял, что шум и суета его не прельщают. Захотелось близкого, родного, теплого и надежного как рук матери. Потому Ричард завершил все дела и поехал в родительское поместье. А уже на месте понял, что сбежал не от суеты и шума, а от пустоты внутри.

Увидев за ужином отца и мать, спокойно обсуждающих дела графства, и потихоньку сжимающие руки друг друга в радости вечерней встречи, лорд понял, что ищет такой же полноты жизни. Но не событий вихрем уносящих впечатления, а вот таких же чувств, способных заполнить болезненную пустоту.

Как младший в семье он мало знал об истории знакомства своих родителей. Как могущественный граф познакомился со скромной провинциальной дворянкой из знатной, но обедневшей семьи? Почему его матушка до сих пор переписывается с королевой соседнего государства и частенько получает драгоценные памятные подарки на юбилеи или праздники? И наконец, как двум немолодым людям обремененным делами и детьми удалось сохранить такое чистое светлое чувство?

После того памятного ужина Ричард начал прятаться от родных. Он новыми глазами смотрел на налаженный в поместье порядок, на знакомые с детства стены и книги. Много гулял, пытался ловить рыбу с подмастерьями садовника, и даже выбрался один раз на охоту и немного поплутал в лесу.

Вот тогда-то он ее и встретил. Тонкую, звонкую девчонку в зеленом платье. Ее черные волосы не прятались под чепцом, как у служанок, не вились косой, как у незамужних крестьянок, они просто рассыпались по плечам, накрывая фигуру девушки черным плащом почти до самых пят.

Удивительно, что в ее волосы не набилась паутина или сосновые иголки. Они стекали как вода, завораживая художника красотой и блеском. Он искренне пожалел, что у него не было с собой хотя бы угля и картона для набросков.

– Кто ты? – спросил он пораженно, отмечая, что ветви вечнозеленого лавра обрамляют ее фигуру, точно резная рама.

Девушка чуть склонила голову рассматривая уставшего, вспотевшего от кружения по лесу мужчину и не отвечая поманила его за собой. Поражаясь себе, художник пошел за ней и незаметно вышел на опушку рощи, отделяющей замок от пахотных полей.

– Спасибо! – он обернулся, но девушки рядом уже не было.

Вернувшись в замок Ричард забросил ягдташ и лук, открыл свою старую мастерскую, в которой когда-то делал первые наброски под руководством наставника и сидел там всю ночь при свете масляного светильника.

Утром спрятав наброски в сундук, он приказал вымыть и вычистить стекла в помещении, чтобы утренний свет правильно падал на подрамник, перебрал старые краски и отправил нарочного в город за свежими. Вытащил с кухни поваренка, растирающего специи для пряного пирога и усадил его тереть алебастр для грунтовки. Потом с разрешения матушки замучил экономку, пока она не выдала «меньшому графенку» самый лучший холст, который только нашелся в ее кладовых и после этого пропал за тяжелой дверью.

Слуги трижды в день ставили под дверью поднос с едой и иногда даже обнаруживали на нем откушенную булочку, вымазанную краской или кости от жаркого, но чаще всего еда возвращалась на кухню холодная и нетронутая.

Всерьез озабоченная поведением отпрыска графиня попыталась заслать к нему шпиона в виде миловидной горничной, но ее не пустили даже на порог. Попытки разглядеть что-либо через огромные окна тоже провалились – впрочем слуги уверили госпожу, что ее сын не сошел с ума и не пьет втайне графское вино, просто непрерывно работает над огромной картиной, изредка требуя краски.

Прошел месяц, ее светлость как обычно завтракала на любимой террасе, а лакей все так же стоял истуканом у кофейного прибора. Неожиданно сверху спустилась веревка, и по ней на сливочные плитки пола спустился лорд Ричард. Он был одет в чистое и чисто выбрит, волосы еще сверкали каплями воды, но от прежнего цветущего вальяжного молодого человека осталась от силы половина!

Рубаха болталась на нем, словно была с чужого плеча, а ведь судя по меткам, это была его собственная сорочка, которую он носил до отъезда в столицу!

– Доброе утро сынок, – графиня сохранила невозмутимость и кивнула лакею: – прибор для лорда Ричарда!

На белоснежной скатерти тотчас появилась сервировочная тарелка, затем блюдо для яичницы и необходимые приборы.

– Спасибо, мама! – сын чмокнул графиню в щеку, сел за стол и с бешеным аппетитом набросился на поданные ему кушанья.

Леди Магда молча пила кофе, ожидая пока сын насытится. Граф появился на террасе как всегда с опозданием, но увидев сына мрачно кивнул и сел на выдвинутый лакеем стул. Ему так же незамедлительно подали прибор и завтрак. Графиня Самбурская во всем ценила порядок и предусмотрительность. Если бы сейчас на террасу выбежала ее младшая дочь, в сундучке с приборами нашелся бы куверт и для нее.