- Давайте, - говорит он и хотя не следит за действиями врача, но мгновенно ощущает тот момент, когда его щипцы начинают нащупывать пулю, по реакции Скалли. Она так сильно вонзает ногти ему в руки, что наверняка расцарапала бы его до крови, не разделяй их два слоя одежды, и пытается дышать сквозь плотно стиснутые от боли зубы.
Кажется, это продолжается целую вечность… но на самом деле проходит всего около тридцати секунд, прежде чем Цукерман выпрямляется с триумфальным «АГА!» Он держит окровавленные щипцы так, чтобы Скалли могла видеть зажатый в них блестящий металлический шарик.
- Хотите сохранить ее? – спрашивает он Скалли. – Некоторые солдаты сохраняют.
Скалли криво усмехается, превозмогая боль.
- Конечно, почему нет? – Она кивает Малдеру, который берет мушкетную пулю и убирает ее в карман.
- Подержите ее, пока я буду зашивать рану, - говорит капрал Цукерман. – Я постараюсь побыстрее, но хочу убедиться, что она будет заживать правильно. Ей пока что очень везло, и я бы предпочел, чтобы так оно и оставалось впредь.
- Вынужден с вами согласиться, - бормочет Малдер, наклоняясь над Скалли и смотря на нее с сожалением, после чего снова налегает на нее всем своим весом.
- Не так я себе это представляла, Малдер, - шепчет она ему на ухо, и он усмехается.
Должно быть, накладывание швов причиняет далеко не такую сильную боль, как извлечение пули, потому что Скалли почти не приходится держать, пока Цукерман ее зашивает. Он выпрямляется, с одобрительным кивком самому себе обозревая проделанную работу, и Малдер со Скиннером следуют его примеру. Скалли, изнуренная до такой степени, что едва способна говорить, смотрит на Цукермана с некоторой опаской.
- Вы выдадите меня? – спрашивает она. Он переводит взгляд на Малдера и Скиннера, который выглядит так, словно может выдернуть хирургу одна за другой все конечности, если понадобится, и вздыхает.
- Нет, не выдам, - отвечает он. – Я обещал этим джентльменам, что не сделаю этого, а я человек слова. Но это не значит, что мне это нравится.
Скалли кивает и закрывает глаза, с облегчением откидывая голову назад.
- Спасибо, - благодарит она.
- И хочу, чтобы вы тоже дали слово, - продолжает Цукерман, - что будете отдыхать и позволите себе полностью выздороветь, прежде чем вновь вернетесь в строй. Слишком раннее возвращение приведет к риску открытия раны и возможной инфекции.
Скалли, очевидно напрочь лишенная сил, едва кивает в ответ, а потом теряет сознание. Все трое мужчин одновременно вздыхают с облегчением.
- Куда нам ее определить? – вслух размышляет Скиннер. – Не в армейский госпиталь в Вашингтоне, конечно?
- Определенно нет, - соглашается Цукерман. – Даже если не считать большой вероятности того, что медсестры выяснят правду о ней на следующий же день после ее поступления, армейские госпитали – это рассадники болезней. У нее будет больше шансов выздороветь, если мы просто оставим ее лежать в поле.
- Можно ли убедить ее отправиться домой? По крайней мере, до ее полного выздоровления? – спрашивает Скиннер, но Малдер качает головой.
- Нам ни за что не удастся уговорить ее, - отвечает он. – Если она отправится домой, то никогда не сможет вернуться, а это для нее неприемлемо.
- У нее есть еще кто-нибудь из родственников, с кем она могла бы остаться? – спрашивает Скиннер.
- Сестра, - говорит Малдер, - но она живет в Нью-Йорке. – Внезапно на него нисходит озарение. – Хотя мы могли бы послать за ней, - продолжает он. – Если бы ее сестра могла приехать сюда и позаботиться о Скалли, пока она поправляется, то думаю, что знаю место, где им остановиться. Это близко отсюда.
- Где? – спрашивает Скиннер.
- На плантации моей семьи, в Калпепере, - сообщает Малдер. – Моих родителей и сестры там сейчас нет – они отправились погостить у друзей в Фредериксберге, когда поблизости расположилась наша армия. Там сейчас только слуги, которые приглядывают за домом в их отсутствие.
Скиннер кивком одобряет его план.
- Тогда мы немедленно пошлем письмо сестре Скалли, - объявляет он свое решение и поворачивается к капралу Цукерману. – Можно перевозить ее на лошади?
- Лучше этого по возможности избегать, - отзывается хирург, и Скиннер кивает.
- В таком случае, Малдер, мы организуем повозку для транспортировки Скалли. Я могу дать вам несколько дней увольнительной, чтобы доставить ее туда, устроить и дождаться ее сестру, но после этого вам нужно будет вернуться в полк.
- Спасибо, сэр, - отзывается Малдер. Наконец осознание того, что Скалли выжила, начинает медленно доходить до него, и испытываемое им облегчение настолько сильно, что у него кружится голова.
- Если все решено, сэр, то мне нужно очистить палатку для следующего пациента, - встревает капрал Цукерман. – Не хочу показаться бесцеремонным, но у нас много раненых, а вот места для их оперирования ограничены.
- Разумеется, - отзывается Скиннер. – Спасибо, капрал Цукерман, за вашу помощь. И за ваше понимание ситуации.
Пока они находились в полевом госпитале, наступила ночь, и заметно похолодало. Скиннер несет Скалли обратно в их полк, предпочитая не рисковать перевозкой ее на лошади. Малдер через какое-то время предлагает разделить с ним эту ношу, но Скиннер отказывается.
- Я крупнее вас, - отвечает он. – И, кроме того, она не так уж много весит.
Так что Малдер едет верхом, держа поводья коня Скиннера, и вскоре они достигают бивачных костров 83-го Пенсильванского полка. Учитывая, что враг до сих пор где-то поблизости, они не стали устанавливать палатки, так что Скиннер осторожно опускает Скалли (предварительно аккуратно застегнув ее рубашку и китель) на траву под деревьями и уходит, чтобы организовать повозку для Малдера.
Малдер, со своей стороны, поспешно пишет письмо сестре Скалли Мелиссе, пытаясь донести до нее срочность ситуации, но при этом не вызвать чрезмерного беспокойства. Он не хочет, чтобы Мелисса подумала, будто ее младшая сестра при смерти, и вызвала их мать для прощания со Скалли, но при этом старается объяснить, что ей надо не медля отправиться в Вирджинию.
Он выискивает рядового Йоргенсена, который приступил к сбору вещей Скалли, когда Скиннер принял решение о том, куда ее перевезти для извлечения пули. Йоргенсен беспокоится (к немалому удивлению Малдера, у которого никогда не возникало ощущения, что тот хоть немного привязан к Скалли – или вообще к кому-либо), и, забрав у него ранец и пожитки Скалли, Малдер указывает ему, куда Скиннер положил ее отдыхать. Из письма в ее ранце Малдер узнает адрес Мелиссы Скалли в Нью-Йорке и вскоре уже отправляет свое собственное послание с указанием доставить его как можно скорее.
Когда он заканчивает с этим, появляется Скиннер с повозкой. Ее пол выложен одеялами, и Малдер тут же добавляет к ним свое собственное, после чего Скиннер укладывает туда Скалли. Она все еще без сознания, и, учитывая, какая ухабистая дорога им предстоит, Малдер очень сильно рассчитывает на то, что она останется в этом состоянии и дальше.
Как только Малдер заканчивает запрягать коня, Скиннер передает ему фляжку.
- Виски, - поясняет он. – На случай, если лейтенант Скалли очнется по пути. – Малдер кивает в знак благодарности. – Возвращайтесь через четыре дня, хорошо? – продолжает он. – Я бы дал вам больше времени, если бы смог, но, учитывая близость армии Ли… - Он качает головой. – Мы можем вступить в бой в любой момент. Я могу командовать вашим полком несколько дней, но не дольше. У меня в подчинении целая бригада.
- Понимаю, сэр, - заверяет его Малдер. – И ценю все, что вы сделали. Я знаю, что лейтенант Скалли тоже это ценит.
Скиннер кивает.
- Тогда отправляйтесь, - говорит он напоследок. Малдер так и поступает.
Ночь темна, но это родные для Малдера места, так что ему практически не нужно видеть дорогу, чтобы знать, куда ехать. Он едет так быстро, как только осмеливается, высматривая возможные заставы обеих армий, а также воров и мародеров. Пару раз Скалли издает низкие стоны, но, оборачиваясь, чтобы проверить ее, Малдер видит, что она по-прежнему без сознания. Он надеется, что ей достаточно тепло, но не рискует останавливаться и проверять.
