Малдер хмурится.
- Может, мистера Спендера неправильно проинформировали, - отвечает он. – Это все, Скалли? По мне так это не дотягивает до свидетельства глобального заговора.
- Нет, Малдер, дело не только в этом, - заверяет его Скалли. – Я кое-что слышала, когда выходила во время антракта.
- Что? Диану, разговаривающую со своей подругой, симпатизирующей южанам, которую, по ее мнению, могла оскорбить моя униформа?
Скалли качает головой.
- Кем бы ни был тот человек, с которым она пошла поговорить, Малдер, она солгала тебе о его личности.
Малдер снова хмурится.
- О чем ты?
- Для начала, это была даже не женщина, - тихо отвечает Скалли, и Малдер прищуривается.
- И кто же это был?
- Не знаю, - признает Скалли. – Я его не видела. Я вышла на короткую прогулку, чтобы подышать воздухом подальше от толпы, и услышала их голоса в переулке. С кем бы она ни говорила, его зовут Алекс, и он убеждал ее побудить кого-то – другого мужчину – поведать ей нечто важное.
Малдер не кажется слишком впечатленным услышанным.
- Так… ты услышала, как Диана говорила с кем-то, но не знаешь, с кем или о чем… и думаешь, что она могла ошибаться насчет аншлага на спектакль. – Он качает головой. – Прости меня, Скалли, но я не вижу, из-за чего здесь стоит переживать.
- Она лгала тебе, Малдер, - настаивает Скалли. – Она лгала об аншлаге, как мне кажется, потому что ей нужно было встретиться с тем мужчиной – кто бы он ни был – во время антракта. Что, должна напомнить, было очередной ложью, так как она, очевидно, попросила тебя остаться в театре не потому, что считала вид твоей униформы неприятным для своей подруги. Не было никакой подруги.
- Скалли, - вздыхает Малдер, выбирая терпеливый тон, словно объясняя что-то очень заторможенному или капризному ребенку, чем немало ее раздражает. – С тем же успехом это мог оказаться муж ее подруги. Она упоминала его, верно?
- И где тогда была ее подруга? – вопрошает Скалли. – И зачем встречаться в темном переулке вместо вестибюля театра или, по крайней мере, тротуара перед ним? Какая возможная – какая уважительная-причина у нее могла быть, чтобы прятаться от всех, если она просто болтала с мужем своей подруги о чем-то совершенно безобидном?
- Что ж, тогда о чем они говорили, по-твоему? – спрашивает Малдер, скрестив руки на груди. – Какое зловещее объяснение ты придумала по пути домой?
Скалли гневно смотрит на него.
- Я думаю, - отвечает она, - что Диане нужно было быть сегодня в театре, чтобы встретиться с этим Алексом, но она не могла поехать туда одна, чтобы не возбудить подозрения. И она знала, что ты вряд ли захочешь посмотреть спектакль в первый же вечер своего пребывания здесь, так как будешь уставшим и, вероятно, решишь просто отдохнуть и побыть с семьей. Так что она придумала историю об аншлаге на спектакль, чтобы тебе пришлось сопровождать ее туда. Вот почему она так неохотно согласилась с тем, чтобы я поехала с вами.
- Она неохотно согласилась с этим, потому что ее отец купил билеты, и она посчитала неправильным, что ему придется уступить свое место, - возражает Малдер.
- В дополнение ко всему этому, - продолжает Скалли, игнорируя его замечание, - Диана в разговоре с тем мужчиной упомянула кого-то по имени Чарльз. Так зовут ее отца, верно? Только он не родной ее отец, а приемный, так что она может называть его по имени вне дома. – Она окидывает Малдера пронзительным взглядом. – Она так и делает, да?
- Да, она называет его Чарльзом или мистером Спендером на публике, - неохотно признает Малдер. – Но я все еще не понимаю, что…
- Малдер, мне кажется, они говорили о тебе, - перебивает его Скалли. – Думаю, этот Алекс убеждал Диану лучше пытаться выведать у тебя информацию о нашей армии.
Малдер откидывает на спинку дивана с громким стоном.
- Только не снова, Скалли, - протестует он, но Скалли вновь игнорирует его.
- Диана сказала Алексу, что у тебя возникнут подозрения, если она будет слишком давить на тебя, и что им стоит довольствоваться тем, что они получают сейчас. – Она медлит, не будучи уверенной, делиться ли с ним остальными своими догадками, ведь они, скорее всего, лишь вызовут его гнев. – Она также сказала что-то насчет того, что ты щепетильный джентльмен… Малдер, думаю, этот Алекс хочет, чтобы она соблазнила тебя ради информации.
Реакция Малдера не заставляет себя ждать и оказывается именно такой бурной, как Скалли и предполагала. Он резко разворачивается с искаженным от гнева лицом и хватает ее за руку с такой силой, что это причиняет боль.
- Забери свои слова назад, Скалли, - велит он. – Ты слишком далеко зашла. Забери сейчас же.
Скалли выдергивает руку из его захвата, встает и отступает от него подальше.
- Нет, - упрямо заявляет она. – Я этого не сделаю, потому что почти уверена, что права, Малдер, и если это так, тогда тебе надо быть настороже.
Также поднявшись с дивана, Малдер стремительно приближается к ней, пока их не разделяют всего несколько сантиметров, и пригвождает ее к месту яростным взглядом.
- Диана была моим ближайшим другом многие годы, Скалли, - рычит он. – Я знаю ее, ты нет.
- Ты можешь думать, что знаешь ее, Малдер, но, возможно, знаешь гораздо хуже, чем тебе кажется… по крайней мере, теперь. Возможно, когда-то у нее не было ярко-выраженных политических предпочтений, но сейчас я почти уверена, что она использует тебя, чтобы передавать информацию своему отцу. И если он и вправду столь активный политик-конфедерат, как ты говоришь, тогда как ты можешь быть уверенным, что он не передает каждое твое слово Джефферсону Дэвису?
Малдер стискивает зубы и закрывает глаза, делая долгий, медленный вдох, словно бы в попытке успокоиться.
- Диана никогда бы не сделала ничего из того, в чем ты ее обвиняешь, Скалли, - решительно заявляет он. – Не понимаю почему, но ты делаешь это личным.
Скалли бросает в жар, когда ее терпению наконец приходит конец.
- И почему, бога ради, этому и не быть личным, Малдер? – требовательно вопрошает она. – Мы говорим о защите информации о передвижении войска, на стороне которого я сражаюсь! Мы говорим о моей жизни! Без сомнения, у меня есть личный интерес в том, чтобы убедиться, что секреты нашей армии остаются секретами, как и у любого другого солдата из этой армии – включая тебя!
- Я доверяю ей, Скалли, - говорит Малдер. – И пока мне не предоставят причину, по которой этого делать не стоит – настоящую причину, настоящее доказательство, а не неподтвержденные догадки о каком-то разговоре в подворотне – я продолжу доверять ей. Тебе придется это принять, одобряешь ты это или нет, если не хочешь испортить наши отношения.
Скалли поднимает на него гневный взгляд, отказываясь отступить и не давая себя запугать.
- Это приказ, сэр? – спрашивает она, и Малдер снова стискивает зубы.
- Да, думаю, что приказ, - тихо, но решительно заявляет он. Скалли закрывает глаза и кивает.
- В таком случае, я бы предпочла вернуться обратно в полк, с вашего разрешения, - отвечает она.
Малдер закатывает глаза.
- Скалли, не драматизируй. Тебе прекрасно известно, что нет никаких причин уезжать.
- Я больше не желаю проводить ни минуты своего времени в компании этой женщины. Даже если окажется, что ее рандеву в переулке было совершенно невинным, не думаю, что смогу вынести еще хотя бы день, терпя ее обращение со мной… особенно, если ты не хочешь ничего с этим сделать. – И, не дожидаясь ответа, она обходит его и направляется к выходу. – Я заберу свои вещи из твоей спальни и уеду. Полагаю, моя лошадь в конюшне позади дома? – Он не отвечает, но она не намерена дать его гневному молчанию поколебать ее решимость. – Увидимся в лагере по окончании недели. Пожалуйста, передай мои искренние извинения своим родителям. Уверена, ты придумаешь какое-нибудь оправдание. Может, не столь изобретательное как те, что ты приберегаешь для объяснения поведения Дианы, но все же ты справишься.
Он не идет за ней – ни когда она поднимается в его комнату за своим ранцем и прочими вещами, ни когда спускается вниз и, дойдя до конюшен, седлает свою лошадь. Проезжая мимо парадного входа, она видит его тень в окне гостиной… но не машет ему на прощание, и он тоже этого не делает.
