На пороге спальни я достигаю критической точки, когда понимание того, что вскоре случится, пробуждает во мне голод, равного которому я никогда еще не испытывал. Вот оно. Я никогда и мечтать не смел, что это станет моим конечным пунктом назначения, но этот бег в течение всей моей жизни привел меня Прямо Сюда. В этом месте мой мир содрогнется, и все, что я знал прежде, побледнеет в сравнении с тем, что я осознаю после.

Я упираюсь руками в стены по обеим сторонам от двери и крепко вцепляюсь пальцами в проем. Наклоняясь вперед, я прислоняюсь к двери и прикладываю щеку к ее поверхности, обдавая дерево горячим влажным дыханием. О боже. Я знаю, что ждет меня по ту сторону, и я в огне; раскаленный добела жар почти болезненной потребности обжигает каждый дюйм моей лихорадочной плоти.

Каждый дюйм. Каждый гребаный дюйм.

Я медленно и целеустремленно опускаю руку к дверной ручке. Закрыв глаза, я осторожно поворачиваю ее, разрушаю тишину щелчком открывающейся двери. Этот звук эхом отзывается у меня в ушах, усиливаясь в промежутке между сердцебиением и дыханием.

Я толкаю дверь; все мои чувства обнажены, нервные окончания напряжены до предела от переполняющего меня алчного возбуждения. Я никогда не испытывал такой всепоглощающей потребности, никогда не ощущал себя настолько ведомым болезненным желанием попробовать на вкус чью-то кожу.

Ее кожу. Кожу Скалли.

Первым делом я замечаю запах в комнате. Несмотря на то, что мои глаза закрыты, все мои чувства работают на пределе своих возможностей, и мощь этого аромата такова, что мое дыхание мгновенно учащается, легкие отчаянно стремятся вобрать его как можно больше, поглотить целиком. Я делаю глубокий вдох и ощущаю, как его пьянящая сила распространяется по мне. Свечной воск. Земляника и ваниль, сладкий и чувственный запах, сильно смешанный с ароматом самой Скалли: ее возбуждения, да, но с этими превалирующими нотками, что подсказывают мне, что она близко, что она со мной.

Я закрываю дверь и тяжело опираюсь на нее, так что ручка впивается в поясницу, и возникающая при этом боль помогает мне вернуть связь с реальностью.

- Малдер… - доносится до меня мягкий голос Скалли с характерным, словно бы ласкающим тембром.

У меня на коже мгновенно проступают мурашки.

Боже, как это возможно? Как она может одним лишь словом изменить каждое мое определение того, что значит по-настоящему чувствовать себя живым?

Я слышу, как она перемещается, вставая с постели и приближаясь к тому месту, где я встал как вкопанный. Я запрокидываю голову и опускаю ее на жесткую поверхность позади себя, чувствуя, как потребности моего тела грозят побороть мою волю… прямо как в тот раз.

Боже!

Нет. Нет. Нет, все должно быть иначе. Я должен делать все медленно, нежно и…

Я вздрагиваю от неожиданности, когда ощущаю легкое прикосновение к своему лицу, и все мое тело сотрясает сильнейшая дрожь. Когда ее ладонь ложится на мою щеку, я зажмуриваюсь плотнее. О черт. Какое-то мгновение я балансирую на грани полной потери контроля и затем переступаю через нее. Отчаянно стремясь попробовать всю ее на вкус, я поворачиваю голову и, накрывая ее большой палец губами, втягиваю его в рот.

Она всхлипывает и падает в мои объятия, так что ее горячее маленькое тело плотно прижимается к моему, и я больше не в силах сдерживаться! Я громко стону, не вынимая ее палец изо рта, и обхватываю ее за бедра руками.

Мягкая. Мягкая кожа. ОБНАЖЕННАЯ кожа. О боже. О боже! Я впиваюсь пальцами в ее плоть и в мгновение ока резко привлекаю ее к себе, чуть приподнимая для того, чтобы развернуть нас и поменять местами.

При этом она опускает руку, и я слышу, как ее ладонь упирается в дверь позади нее для равновесия. Лишившись этого контакта с нею, я тут же начинаю искать ее губами и, уткнувшись в теплую кожу ее шеи, яростно прижимаюсь пахом к ее паху. Я вскрикиваю, не отнимая рта от влажной впадины на ее ключице, когда от этого соприкосновения наших тел покалывание распространяется по всей пульсирующей длине моего члена.

Я отчаянно посасываю и покусываю кожу вдоль ее плеч, шеи, ушей, не обращая внимания на ее резкие вздохи, даже когда понимаю, что наверняка слишком сильно прикусил. Я ведом лишь своим желанием и уже настолько опьянен ее близостью, что мой рот желает оставить на ней отметины везде и сразу. И только когда я зарываюсь руками в ее волосы, грубо потянув за них, чтобы поднять ее голову на один уровень со своей собственной… когда я готов упиваться и поглощать эти губы своими, я вдруг понимаю…

Что, несмотря на весь тот чувственный опыт, который мы разделили в Дейтоне, я ни разу ее не поцеловал.

Осознания этого оказывается достаточно, чтобы буквально обездвижить меня. Я замираю на месте, обхватив ее голову ладонями, мое лицо находится всего в паре дюймах от ее собственного. Я медленно открываю глаза и чуть отклоняюсь назад – достаточно, чтобы сфокусировать на ней взгляд.

Она также открывает глаза и смотрит на меня с потрясенным, немного озадаченным … и таким, таким прекрасным выражением.

- Малдер? – тихим запыхавшимся голосом спрашивает она. – Чт?..

- Ш-ш. – Я разглаживаю крошечную морщинку на ее лбу большими пальцами и смаргиваю непрошеные слезы. Когда я опускаю взгляд к ее губам, а затем вновь перевожу его на ее глаза, то вижу в них проблеск понимания. – Скалли… - благоговейно шепчу я, произнося ее имя и отмечая этот момент, делая его настоящим, делая его нашим.

- Поцелуй меня, - хрипловатым голосом протягивает она.

Я резко выдыхаю и ограничиваюсь лишь безмолвным кивком, будучи слишком ошеломленным, слишком возбужденным, чтобы произнести хоть слово.

Боже, пожалуйста, пусть она узнает, пусть поймет, что это значит для меня…

Я беру ее лицо в ладони, поглаживая нежную, словно лепестки роз, кожу ее нижней губы подушечками пальцев, и затем продолжаю это деликатное исследование большим пальцем. Она закрывает глаза и приоткрывает рот под этим дополнительным давлением. Я вожу пальцем вперед-назад, наслаждаясь возникающими при этом ощущениями.

…Я наклоняюсь, закрываю глаза и наконец позволяю губам последовать примеру своего пальца.

Вперед-назад, вперед-назад.

Я слышу глубокий и резкий хныкающий звук всякий раз, как провожу по ее губам своими, и только с четвертой попытки понимаю, что сам его и издаю.

Когда она наклоняет голову, чтобы усилить контакт между нами, звук превращается в долгий, протяжный стон. Я хочу большего, большего, боже, большего…

Снова вплетая пальцы в ее волосы, я приоткрываю рот и в следующую секунду, ощутив прикосновение ее языка к своему, уже перехожу от пробных прикосновений к абсолютно яростной атаке. Я изменяю угол поцелуя и крепко обхватываю ее голову ладонями; вкус ее сладкого горячего рта побуждает меня удвоить усилия.

Она внезапно обвивает меня рукой за шею, ногтями царапая чувствительную кожу на затылке. Я судорожно вздыхаю, испытывая головокружение от этого жгучего прикосновения, и она поглощает мой вздох, вбирая в себя выдыхаемый мною влажный воздух, когда захватывает мой язык и втягивает его глубоко в свой рот. Она позволяет ему выскользнуть из захвата ее губ, оборачивая их вокруг самого кончика, и затем снова всасывает его. Я достаточно пришел в себя, чтобы сделать его настолько твердым, насколько это возможно, издавая беспомощные гортанные хрипы по мере того, как она сосет его по всей длине, заставляя мой член пульсировать от зависти.

Она повторяет это движение, пока мое дыхание не становится затрудненным и прерывистым, но я не слышу этого из-за рева крови в ушах. Я изо всех сил стараюсь не упасть. Тяжело опираясь на нее, я толкаю своей болезненно напряженной плотью ей в живот, ища контакта, трения при каждом резком движении бедер. Когда она особенно долго и медленно облизывает мой язык, я чувствую, как головка моего члена увеличивается, вырабатывая влагу, которая впитывается в оттопыренную ткань боксеров.

О черт. Я могу кончить только лишь от этого.

Другую руку она перемещает мне на талию, к моей футболке, и тянет за ткань, пока не проскальзывает пальцами под нее. Ее ногти скребут по моим ребрам, и когда она перемещает их выше, чтобы провести по моему тугому соску, все мои надежды на сохранение хотя бы подобия сдержанности улетучиваются окончательно.