Вонкор хмыкнул:

–Гхм! Ну, и та том спасибо! – Он некоторое время помолчал. – Значит, захотел я денег. Но как мне было их заработать-то? Разбойником быть я не хотел. А честно заработать кучу денег вряд ли получилось бы. Да чего это я?! Вообще не получилось бы! Бану постоянно нужны были деньги. Его сборщики налогов так и шныряли по всей Воктии. Стоило только кому-нибудь заработать чуть больше, как сборщики тут же приходили к таким людям и отбирали большую часть прибыли в пользу казны. Уж не знаю, как им это удавалось. Наверное, у них на службе состояли какие-нибудь доносчики. Дошло до того, что те, кому удавалось хоть что-то заработать, прятали деньги. Вместо того чтобы вложить их в какое-нибудь дело, люди закапывали золото и серебро в землю. Сами же продолжали ходить в старой одежде и есть дешёвую пищу.

Слав не смог удержаться от смеха. Вонкор вынужденно замолчал. Когда старшина смотрел на смеявшегося Слава, в его взгляде не появилось ни осуждения, ни непонимания. Даже, наоборот – в глазах Вонкора Слав увидел некоторое одобрение.

Всё же, отсмеявшись, Слав пояснил:

–Ты уж извини меня, Вонкор. Просто это очень похоже на то, что происходит в моём… то есть в том мире, откуда я только что прибыл. Но ты продолжай. Я постараюсь больше тебя не перебивать.

Вонкор пожал плечами:

–Да перебивай на здоровье! Дорога-то долгая. Ещё успеем многое с тобой обсудить. – Он на пару секунд задумался. – Так вот, решил я заработать много денег. Но как? Кроме как обрабатывать землю и охотиться, я больше ничего не умел делать. И тут в нашу деревню пришли охотники на орков. Вот тогда-то всё и началось.

Помолчав, Вонкор со злостью на себя как-то даже прорычал:

–Если бы не моя проклятая жадность! В общем, наслушавшись хвастливых рассказов истребителей орков, я решил уйти с ними. Но, как только я сказал об этом отцу, он меня выпорол до потери сознания. Я не преувеличиваю. Я очнулся в запертом сарае. До этого отец никогда меня не порол. – Вонкор с грустной улыбкой покачал головой. – Я ведь с ним так и не поговорил с тех пор. Он умер через два года после моего ухода. Я сбежал из дома. Догнал охотников. Оказывается, пока я был без памяти, отец собрал людей со всей деревни, и они выгнали истребителей. Охотники даже собирались донести на них. Но я смог их отговорить. К счастью, в тот раз охотников не сопровождали солдаты. С солдатами мы встретились через два дня. Вот тогда-то и началась эта проклятая охота.

––

Выждав примерно минуту и убедившись, что Вонкор не собирается продолжать, Слав с сочувствием сказал:

–Ты можешь не рассказывать про охоту. – Последнее слово он произнёс через силу. – Просто расскажи о той жизни, какая у тебя была до того, как тебя задержали наши орки.

Вонкор усмехнулся:

–Добрый ты, Слав. Только я и не собирался рассказывать тебе подробности. Хоть я и не скрываю своего прошлого, но про это я никому не говорю. Это умрёт вместе со мной.

Слав взглянул на шагающих впереди молодых орков и людей:

–Вообще-то, Вонкор, было бы лучше, если бы ты рассказал всё, что пережил. Не сейчас, конечно. И не мне. Но ты просто обязан сделать всё возможное, чтобы весь Народ узнал, насколько чудовищные вещи все вы вытворяли. Ты мог бы написать книгу воспоминаний. Хотя бы в сотню страниц. Главное, чтобы в ней было подробное описание ваших действий, ход ваших мыслей, то, что побудило каждого из вас встать на этот отвратительный жизненный путь. Лет через двадцать, может, чуть позже, мы внесём твой рассказ в обязательную учебную программу для подростков. Юные тролли, люди, орки и гномы должны знать, во что каждый из них может превратиться, если не научится критически мыслить.

Вонкор поморщился:

–Слав, ты же даже не представляешь, что именно мы творили. Это… – Он расстроенно махнул рукой. – На это могут пойти только дикие звери. Да и то я не уверен.

Слав кивнул:

–Или те, у кого не хватило ума, чтобы понять, что их просто – напросто наглым образом обманули, чтобы использовать в каких-то своих целях. А люди в таком недоразвитом состоянии, ты прав, хуже диких зверей. Это касается не только этого мира и не только людей. Вот ты сказал, что я не знаю, что именно вы вытворяли. – Слав безрадостно усмехнулся. – Ты не прав, Вонкор. Именно я-то это и знаю. В прошлом моего мира есть такие страницы, что при воспоминании о них у меня волосы на голове начинают шевелиться. А в груди появляется какая-то пустота. Холодная такая, сосущая пустота. Что бы вы ни делали, как бы бесчеловечно вы ни поступали с орками, их детьми и женщинами, это не идёт ни в какое сравнение с тем, что происходило, да и сейчас происходит в том мире, откуда мне удалось свалить. И люди делали и делают всё это по одной простой причине. Потому просто, что они необразованы.

Слав глубоко вздохнул и продолжил:

–Даже в развитых странах того мира детям дают неверное представление об этом самом мире и прошлом этого самого мира. – Он улыбнулся. – Если бы я вздумал что-нибудь такое написать, то на меня тут же посыпались бы упрёки в употреблении тавтологии.

Вонкор сдвинул брови:

–В употреблении чего? Это что-то вроде вина или сушёных листьев левтора?

Слав покачал головой:

–Нет, это не наркотик. Не имеет значения. Я просто хотел тебе сказать, что в мире, в котором я вырос, происходили и до сих пор происходят вещи намного страшнее того, что вытворяли вы. И, как только людям внушили, что читать книги – это отстой, знания об этих преступлениях разных там… Даже и не знаю, как их называть-то. Выродков! Точно – выродков! Так вот про их преступления стали забывать. Точнее – помнили только те, кто постарше. Молодым же внушали, что только один народ пострадал. Про остальные же народы просто не вспоминали. И получили в итоге ещё более кровавые преступления. И совершили их толпы необразованных, тупых, вообще не умеющих мыслить критически полулюдей. Я не боюсь употреблять это слово. Хотя в том мире меня за это могли бы и посадить годика эдак на два. Но я считаю людьми только тех, кто достаточно развит для того, чтобы уметь мыслить самостоятельно. Остальные же для меня – не совсем люди. Конечно, они ещё могут стать настоящими людьми. Но только после того, как научатся использовать мозги по назначению.

Вонкор с сомнением в голосе сказал:

–Ну, мне как-то не хочется рассказывать о том, что мы вытворяли. Даже если в твоём мире люди делали вещи и хуже. Хотя я сомневаюсь, что можно сделать что-то страшнее того, что делали мы.

Когда Слав улыбнулся, старшина невольно отпрянул. Подобного выражения лица он ещё никогда не видел. Такая на лице Слава проступила злоба.

Не сгоняя этой зловещей улыбки, Слав ещё и усмехнулся:

–Да неужели? А скажи мне, вы сжигали орков заживо? Вы выкачивали из живых ещё детей всю их кровь до тех пор, пока они не умирали в страшных судорогах? Вы насиловали и убивали после этого женщин только за то, что они молятся не тем богам, которым молились вы? И это, Вонкор, ещё только цветочки. Я могу и пострашнее примеры привести.

Молодёжь то и дело оглядывалась назад. Если раньше в их глазах Слав видел лишь интерес к разговору двух взрослых людей, то после его рассказа в них появился ужас. Но Слав нисколько не жалеет о том, что упомянул об этих страшных страницах были того, так и не ставшего ему родным, мира. Пусть знают! Вообще, надо сделать всё возможное, чтобы все об этом узнали. И о преступлениях таких обманутых людей, как Вонкор.

Старшина же тоже бросил взгляд на Слава. Но вместо ужаса в его взгляде тот увидел недоверие:

–Разве люди на такое способны? – Он помолчал. Но ответа так и не дождался. – Ну, хорошо. Согласен, такого мы не делали. Мы ограничивались пытками. На крики жертв всегда выходили сумевшие спрятаться от нас орки. Или же пытаемые не выдерживали мучений и раскрывали нам все места, пригодные для убежища. И там мы всегда находили кого-нибудь из их племени.

Слав кивнул:

–Понимаю. Но почему вы, например, не использовали собак? Ведь по следу же намного проще отыскать любого, даже самого хитрого орка.