Тактический экран выдал расстановку сил и порядок ведения огня. Нам пока предписывалось молчать. Первыми в бой вступают пулемёты. До нас донеслись приглушённые расстоянием басовитые очереди, и первая волна атакующих отхлынула, оставляя на камнях сотни изувеченных крупнокалиберными пулями тел. Всё это напомнило мне кадры голофильмов про море, когда волна, накатившаяся на берег, отступает, оставляя на берегу различный мусор. Где сейчас это море? На его месте, давно уже глубокий каньон, по которому гуляет ветер, полируя базальтовые выступы и кроша в мелкий щебень скалы.
Пошла вторая волна, более мощная. Пулемёты опять заработали, выкашивая первые ряды, но волна всё шла и шла. Ещё немного, и она захлестнёт установки. В дело включились лазерные пушки, и в рядах атакующих стали появляться глубокие бреши, не сразу заполняемые живыми. Тактический планшет пискнул и высветил три красные точки. Целеуказание нам.
– Индукционную катушку на максимум! – тут же отдал команду Кром, бросаясь к навигационной системе наведения. – Температура плазмы?
– Две трети расчетной! – доложил я.
– Подключить дополнительные индукторы!
– Есть! Температура плазмы расчётная!
– Огонь!
Пушка взвыла и выплюнула из своего жерла струю металла, раскалённого до состояния газа. В середине второй линии штурмующих вспухло и стало разгораться пламя. Выродки вспыхивали, словно состояли не из плоти и крови, а из хорошо высушенных кусков дерева.
– Огонь! – скомандовал Кром, изменив координаты цели. И снова вой орудия, ослепительная струя и в другом месте вспыхивает жуткий костёр.
– Огонь! – Кром снова перенёс координаты.
Три огромных костра в рядах наступающих, наконец, переломили ход боя. Среди выродков началась паника и, если задние ряды ещё стремились вперёд, то передние решительно бросились назад. Ряды смешались. То и дело вспыхивали локальные схватки, но паника победила, и незваные гости отступили. Отступили, чтобы вернуться снова, поправил я себя.
– Фух! – вытер пот со лба Кром. – Отбились. А, ведь, когда-нибудь они прорвут линию пулемётов.
– И доберутся до нас, – подытожил я. – Мы не сможем быстро стрелять, как это пулемётчики делают.
– Не сразу. Не забудь, что нас прикрывают импульсные установки. Но, когда-нибудь, они нас задавят числом.
– Когда-нибудь задавят, – нахлынула апатия, и не хотелось ничего делать.
На тактический планшет пришёл сигнал отбоя, и Кром стал переводить орудие в спящий режим. Я нехотя поднялся на ноги и стал лениво ему помогать. Пора было возвращаться к своим непосредственным обязанностям. Да и в маске осталось слишком мало заряда для генератора воздушной смеси. Я глянул на часы и удивился. Уже полдень, а я в своём кабинете был только за тем, чтобы забрать бронежилет. И по работе ничего не сделал. А, ведь, это важно. Важно, прежде всего, для меня. Ведь я, как-никак, планирую слинять с этой планеты. И, желательно, до того, как до нас доберутся выродки. И приблизить этот день, в том числе, и в моих силах.
В отделе никто не хотел настраиваться на рабочий лад. Пережитая тревога и оборона воздухозаборников требовали выхода, и в кабинете стоял гвалт. Каждый доказывал другому, что именно его успешные действия в обороне способствовали победе. Особенно неистовствовали Силкх и Брем. Оно и понятно. Они, по расписанию, состояли в пулемётной команде, и сейчас в их организмах адреналин просто зашкаливал. Я вышел в комнату отдыха и заказал кухонному автомату чашечку кофе. Похоже, что поработать, сегодня, не удастся. Хотя, мне и самому не очень-то и хотелось садиться сейчас за виртуальную клавиатуру искусственного интеллекта и сравнивать графики работ, выискивая малейшие расхождения или наложения, могущие привести к срыву плана работ.
– Говорят, что в сегодня выродков было больше, чем всегда, – проговорила жена, принимая у бота стакан с чаем.
Я посмотрел на неё и улыбнулся. Такой она мне всегда нравилась. В эластичном домашнем костюме, взобравшаяся с ногами в кресло и укутанная пушистым пледом. От неё веяло чем-то родным и невероятно домашним.
– Их с каждым нападением становится больше, – ответил я, делая пометки в голограмме рабочей тетради.
– Почему? Ведь в каждом бою их гибнет тысячи!
– Какие-то особенности мутации. Биологи говорят, что вынашивание плода у них сократилось до трёх месяцев, а двухмесячный ребёнок уже может спокойно передвигаться и добывать себе еду. Естественный прирост возобладал над убылью. А это, на минуточку, для них сокращение ресурсов и, соответственно, увеличение агрессивности. Им не терпится добраться до нас. И своими скудными мозгами они понимают, что сквозь шлюзы им не проникнуть. Додумались, ведь, что самые уязвимые места, это вентиляционные шахты и воздухозаборники!
– Разве они разумны? Я думала, что нет.
– По нашим меркам – нет. Но, по-своему, определёнными зачатками мышления они обладают. Это не разум. Это что-то другое. Коллективная память, помноженная на интуицию, наверное. Мне Холл, биолог, на днях говорил, но я почти ничего не понял. Слишком заумно всё это. Учёные, ведь, народ своеобразный. Они считают, что все должны говорить на их языке. Ну, или, хотя бы понимать его. А, если не понимаешь, то это твои проблемы. Они до нас, простых смертных не опускаются.
– Как мне это всё надоело! Я устала жить в страхе, по сигналу тревоги мчаться на свой пост в медпункт и бояться строить планы на будущее! Мы с тобой даже детей не заводим, потому что не видим для них ничего хорошего впереди!
– Так все живут. Потерпи немного. Ты же знаешь, над каким проектом мы работаем.
– Ты всерьёз хочешь попасть в первую волну колонизаторов?
– Да. И я всё сделаю для того, чтобы нас в неё включили.
– Но, почему в первую? Первым всегда приходится тяжелее всего.
– Во-первых, во вторую, а, тем более, в третью волну, втиснуться будет гораздо тяжелее. Ну и, будут ли эти волны? Может случиться так, что никто больше не успеет эвакуироваться с планеты.
– Ты говоришь страшные вещи, Грэг.
– Я говорю правду. Количество выродков с каждым днём растёт. Два города на севере уже погибли. И это только в нашей империи! Каргинская Республика уже практически пала. Только Уно, столица республики, ещё как-то держится. Когда-нибудь они доберутся и сюда. Уже сегодня они чуть не захлестнули пулемётную линию. Кроме того, атмосфера становится всё более разреженной. Скоро будет нечего качать с поверхности, а установки регенерации воздуха маломощные. Система генераторов дыхательной смеси крайне несовершенна и постоянно ломается. Из-за большой разреженности атмосферы сила ветра многократно возрастает. Слабый атмосферный слой создаёт огромные перепады температур в ночное и дневное время, что приводит к тому, что скальное основание лопается и идёт трещинами. А это нарушение герметизации полостей, в которых стоят города. Усилились подвижки материковых платформ, что привело к активизации тектонических процессов. Нет. Нам однозначно нужно бежать с этой планеты в самом первом составе экспедиции.
– Император знает об этом?
– Сводки о состоянии планеты ему кладут на стол каждый день.
– А почему, тогда, он ничего не делает?
– Что он должен делать? Работы по строительству корабля – лаборатории идут форсированными темпами. Но он не полетит на нём. Там нет места для комфортного размещения Императора, членов его семьи и членов правительства. Для него в резервной шахте стоит персональный звездолёт, комфортабельный и заправленный под самую макушку. Но лететь некуда. Пока некуда. Вот, когда первая волна колонизаторов подготовит условия для высадки на Землю, тогда настанет время для старта императорской ракеты и эскадры кораблей попроще, в которых полетят достойнейшие люди.
Я поморщился. Видел, как-то, список тех самых достойных. Министры, члены их семей, представители богатейшей аристократии и богема. Отдельный корабль, места в котором распределены так, что туда можно набить людей, как сельди в бочки – для учёных, инженеров и прочих специалистов. Тех, кто будет обслуживать всю эту когорту. Даже на краю пропасти эти достойнейшие думают о себе любимых. Неужели и новый мир мы начнём с них? С этих жадных и самовлюблённых созданий. Ведь, можно было когда-то пустить в города всех, не наживаясь на желании выжить основной массы. И тогда бы мы не имели проблемы с выродками. Ан нет! Деньги превыше всего.
