У Маркса люди – это единицы, вступающие в производственные отношения, – это не личности, не индивиды, а просто человеческая масса, не наделенная какими-либо правами. Это классы с непримиримыми противоречиями, и потому гражданское общество, с точки зрения марксизма, гиперболизированной Лениным, – это арена сплошного насилия и противостояния, которое может завершиться только гибелью одного из борющихся классов.
У Ленина нет ясного теоретического рассмотрения проблемы «общество и государство». Вопрос о пределах вмешательства государства в общественную и личную жизнь граждан он не рассматривает, не признает право на неповиновение, вплоть до насильственного сопротивления нелегитимному, террористическому режиму государства. Согласно теории конституционализма, конституция должна устанавливать пределы государственной власти так, чтобы она не могла вторгаться в среду гражданского общества. Но Ленин считает государство силой, стоящей над законом и над обществом, и из этого неизбежно вытекает идея классового насилия, которая рассматривается как сущность политических и правовых явлений.
Эта идея понятна в историческом контексте её формирования, но XX век много изменил. Классовый подход, вполне применимый к обществу, разделенному на социальные группы с противоречивыми интересами, не применим к обществу со сложной социальной структурой. По мере формирования постиндустриального общества организованное насилие государства всё больше заменяется его общесоциальной деятельностью. О социальном мире и гражданском согласии, достигаемые консенсусом большинства членов общества в вопросах общественно-политического устройства, Ленин и не помышлял. Он не видел того, чего не могли видеть Маркс и Энгельс, и что должен был увидеть он в XX столетии, что уже бросалось в глаза, кричало о тенденциях развития государства.
У Ленина вообще нет никакой государственно-правовой концепции. Как ни странно, но в книге о государстве в канун революционного переворота нет конкретного плана создания структур будущего государства. По Ленину, перед революцией стоит чисто отрицательная задача – насильственное уничтожение буржуазного государства и буржуазного общества.
Ленин был не теоретиком, а архитектором государства «диктатуры пролетариата», тоталитарного государства, которое было направлено против общечеловеческих ценностей, в основе которого лежали беззаконие и произвол. Диктатура – это государство без стабильных законов, полная монополия на власть, полицейский политический режим, при котором закон есть каприз диктатора, который вместе с террором неизбежно выдвигается на политическую арену. Ленин теоретически подготовил поглощение большевистской партией всего общества и государства. Точнее, не всеми членами РКП(б), ВКП(б), КПСС, а её узким руководством.
Его критика буржуазного государства содержит самые общие высказывания без какого-либо теоретического анализа, самые обыденные описания – без вскрытия сути описанных явлений, событий или понятий. Вот его понятие капитализма: «Капитализмом называется такое устройство общества, когда земля, фабрики, орудия и пр. принадлежат небольшому числу землевладельцев и капиталистов, а масса народа не имеет никакой или почти никакой собственности и должна поэтому наниматься в работники. Землевладельцы и фабриканты нанимают рабочих, заставляют их производить те или другие продукты, которые они и продают на рынке. При этом фабриканты платят рабочим только такую плату, чтобы рабочие едва-едва могли просуществовать на неё со своими семьями, а всё, что производит рабочий сверх такого количества продуктов, фабрикант кладет в свой карман, что составляет его прибыль. Таким образом, при капиталистическом хозяйстве масса народа работает по найму у других людей, работает не на себя, а на хозяев за плату» («О стачках», конец 1899 года, т.4, с.289).
Особенно резкой критике подвергал Ленин буржуазный парламентаризм, который он рассматривал как ловушку для рабочих, как псевдодемократическое учреждение. О том, что это был великим шаг к демократизации политической жизни, что это есть прогрессивный институт – об этом ни слова. Он абсолютизирует негативные стороны буржуазной государственности, не замечая ее истинной роли и проходя мимо прогрессивных политико-правовых институтов, что сложились к началу XX вв.
В работе «О карикатуре на марксизм» (август – октябрь 1916 г.) он утверждает, что демократическая республика логически противоречит капиталистической системе, поскольку официально приравнивает богатых к бедным. В этом усматривает противоречие между экономическим строем и политической надстройкой – и он опять уклоняется от теоретических обоснований. Он говорит и пишет как публицист, который в различных условиях или для достижения противоположных задач высказывает взаимоисключающие точки зрения.
Одним из самых существенных просчетов Ленина был отказ признать идею правового государства. Он не понял, что неправовое государство означает замкнутую закрытую систему, оторванную от общества, тогда как правовое государство – это открытая политическая система, постоянно взаимодействующая с гражданским обществом. Он не учитывал, что в правовом государстве господствует закон, которому подчинено государство, действующее в условиях разделения властей. Для него оставались далеким, чем-то потусторонним идеи прав, свобод и достоинства личности. Коллектив для него – это основа человеческого общества, и во имя коллектива возможны любые нарушения прав человека. Это стало важнейшим принципом большевистской политической системы.
Ленин прошел мимо концепции правового государства потому, что не понимал, что самый существенный фактор правового государства – это гражданское общество, не зависящее от государства, обеспечивающее права гражданина и человека. Важнейшим правом человека, которое обеспечивает его индивидуальную свободу, является право на частную собственность. Но Ленин – непримиримый враг частной собственности, без которой нет ни гражданского общества, ни правового государства.
Империализму он в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» (январь – июнь 1916 г.) дает предельно короткое определение, которое не раскрывает действительного его содержания: «Империализм есть монополистическая стадия капитализма» (т.27, с.386). Он не утруждает себя обоснованием особенностей социальных, экономических и политических изменений капитализма, характеризующих империалистическую стадию его развития. К этому следует добавить, что уже в 1890 г. в США был принят первый антимонополистический закон Шермана, положивший там начало антимонополистическому законодательству.
В «Материалах по пересмотру партийной программы» (апрель – май 1917 г.) Ленин отождествляет империализм с эпохой финансового капитала, когда банковский капитал в огромной концентрации слился с капиталом промышленным. Развился в больших размерах вывоз капитала в чужие страны, а весь мир оказался поделенным территориально между богатейшими странами, и начался экономический раздел мира между интернациональными трестами. Он из этого заключает, что империализм есть капитализм отживающий, но ещё не отживший, умирающий, но еще не умерший. Эта фразу Ленин будет повторять многократно, делая вывод, что империализм является кануном социалистической революции.
У Маркса и Энгельса нет ясного определения таких понятий, как «классы», «классовая борьба», «классовое господство», а понятие «диктатура пролетариата», которое они употребили всего несколько раз, вообще отсутствует. Тем не менее, эти фразы стали для Ленина догмами. Следуя «Манифесту», что вся предшествующая история есть непримиримая борьба классов, что всякая классовая борьба это борьба политическая, что государственная власть представляет собой организованное подавление одного класса другим, он не понимал, что кроме борьбы классов существует их солидарность, без которой невозможно существование общества. Тех, кто так думал, он считал оппортунистами, ревизионистами, врагами. Главный признак, по которому Ленин оценивал различные социальные учения, – это признак классовости. Даже подход к оценке событий должен быть классовым.
