Здесь еще была и подземная станция метро, названная в честь той самой деревни, на месте которой и стоит «Нектар», но после какой-то там аварии, произошедшей здесь несколько лет назад, ее замуровали. У метро тоже своя собственная энергодобывающая станция. Это мне уже рассказали ребята в школе. По телику такого не скажут.
Аварии в нашей стране ликвидирует МКП – Министерство катастрофических происшествий. Вторая по вооруженности военизированная организация Е-Кона после СЗП. Ее военнослужащих называем «эмкапэшники».
Впереди меня идет бо́льшая часть нашей группы, потому что их первыми вывели из гравилета, а рядом со мной идет Пыш, которая, как выясняется, почти на голову ниже меня, и Марина, которая, как опять же выясняется, на полголовы выше меня. Она самая высокая здесь среди девушек, а я, наверное, одна из ближайших к ней по росту, в чем убеждаюсь, осматривая других представительниц прекрасного пола. «Буду звать ее Мачта», – первое, что приходит мне в голову. Смотрю вверх – истребителей нет. Уже улетели. Думаю о чем угодно, кроме того, что скоро должно случиться, и ловлю себя на ужасной мысли, что солнце и голубое небо, уже затягивающиеся пепельно-серыми зловещими облаками, которые как нельзя лучше, на мой взгляд, характеризуют происходящее сейчас с нами на земле, оживающую красками цвета пламени листву в ярких солнечных лучах, черные стволы деревьев и серый бетон дорожки я вижу, может быть, в последний раз. Когда мое тело вновь выйдет отсюда, возможно, этими глазами будет смотреть уже кто-то другой.
Нас отделяет от входа сотни полторы шагов, которые мы проходим под строгим присмотром «тушек», не только идущих шеренгой сзади, но и стоящих в тех же властных позах по бокам расчищенной от листвы широкой бетонной дорожки, переходящей в той же ширины бетонное крыльцо, упирающееся в стеклянные двери с издевательской надписью: «Добро пожаловать!», которые при нашем приближении бесшумно разъезжаются в разные стороны. Мы проходим внутрь и оказываемся в большом зале, размером раза в два больше зала физкультуры в нашей школе, но вот только пришли мы не на физру.
Полы здесь из черного гранита, а в середине вместо него включена подсветка в виде темно-красного ковра с золотыми узорами, называется светомозаика, стены из серого мрамора, с красивыми позолоченными светильниками, под которыми бронзовые цифры 1, обозначающие, вероятно, первый этаж, а на потолке огромная, тоже отсвечивающая ярко сверкающей позолотой люстра. В трех стенах, кроме входа, двери лифтов из серебристого металла и пультами управления рядом. У стены напротив входа, посередине, стоит серая мраморная трибуна, на которой установлены три микрофона. На трибуне стоит женщина лет сорока пяти – сорока семи, с худым строгим властным лицом, орлиным носом, черными глазами с пронзительным взглядом и черными вьющимися волосами, ниспадающими на плечи, покрытые опять же черным пиджаком с золотой эмблемой «Нектара» на левой стороне груди, и в белой блузке с брошью, также золотой, на шее, под пиджаком. На стене за ее спиной, примерно между головой женщины и потолком, висит огромный портрет премьера.
Но больше всего мое внимание привлекает не это, а огромные роботы – стражи «Нектара», стоящие по четыре штуки с каждой из сторон трибуны. Каждый такой робот представляет собой здоровенную, метра два с половиной высотой, человекоподобную машину из серебристого металла с необычным синеватым оттенком и выдавленной эмблемой «Нектара» на груди, с широченными плечами, руками до колен, со странными клубками черного цвета на запястьях, и шеей с головой, очень похожей на большущую кирку с плоскими вертикальными концами. Длиной эта кирка примерно метр. Они, по информации из все тех же телепередач, все буквально увешаны датчиками, которые помогают им нести службу в «Нектаре». Двигаются они как люди, только руками при ходьбе не машут. Могут быть вооружены самым разнообразным оружием – например, телескопическими манипуляторами типа «ухват», стреляющими электрошокерами и еще всякой всячиной, я уже и не помню. Что именно есть у этих «друзей человека», затрудняюсь ответить, но вид у них очень внушительный.
Есть у роботов и свои знаки различия. У каждого с плеч на спину свешивается плащ. Малиновый с золотом – охрана персонала «Нектара», белый с золотом – охрана клиентов «Нектара» и сопровождающих их лиц, синий – охрана скилпов, то есть нас, на территории «Нектара». У тех, что перед нами, темно-красные с золотом – значит, охраняют персонал этой организации.
И еще. Если на левой стороне шлема такого металлического стража горит лампочка бледно-зеленого цвета, то все хорошо и он не опасен для человека, а вот если красного, то берегись: скрутит и свяжет по рукам и ногам. Убивать людей им, если мне не изменяет память, категорически запрещено. Но, подозреваю я, кто-нибудь может и снять этот запрет.
У этих горят только бледно-зеленые лампочки. Хоть какое-то облегчение.
А вообще, здесь много, как я слышала из тех же передач, различной робототехники, но подробностей не знаю.
«Тушки» заходят в боковые двери вместе с нами, затем встают вдоль стен и входных дверей, спиной к ним, во все тех же властных позах, тем самым окружают квадратом нас, скилпов, и отделяют при этом от трибуны. Большинство из наших охранников мужчины.
Над женщиной на трибуне вспыхивает трехмерная голограмма ее головы, раз в двадцать больше оригинала, и многократно усиленный динамиками голос приветствует нас.
– Здравствуйте, скилпы! – говорит она хорошо поставленным голосом, явно произнося эту речь уже не в первый раз и привыкнув называть вещи своими именами, как и тот офицер из гравилета. – Поздравляю с выпавшей вам высочайшей честью передать свои тела лучшим представителям нашей нации для продолжения их великих жизней и глубоко сочувствую тем несчастным из вас, чьи тела будут забракованы. Сейчас все вы будете доставлены в сопровождении сотрудников комплекса и его охраны к местам проведения соответствующих процедур и операций. Слушаться сопровождающих беспрекословно, любое нарушение будет строго наказываться. В случае каких-либо происшествий выходить на лифтовые и лестничные площадки и ждать там, пока за вами не придут. Свой этаж не покидать! Туалеты посещать только на том этаже, на котором находитесь. Они есть на каждом этаже. На дверях мужских изображена голова льва, на женских – голова львицы. После их посещений возвращаться в отведенные вам помещения или опять же на лифтовые и лестничные площадки и ждать там, пока за вами не придут. Еще раз мои поздравления и сочувствия в связи с тем, что я уже озвучила в начале своей речи. Всего вам доброго!
Речь заканчивается, голограмма гаснет, и нас, скилпов, разделяют на группы по пять человек, с каждым по двое сопровождающих «тушек» и по два сотрудника «Нектара» на группу. Таким образом, в каждой группе по семнадцать человек. Мы направляемся к лифтам, которые гостеприимно, если такое понятие, как гостеприимство, вообще уместно применять к такому жуткому месту, как это, и бесшумно распахивают двери, звучит «Плюм!» (должно быть, ждали нас на этом этаже), и мы заходим внутрь большой кабины.
В детстве я однажды ездила на лифте, когда нас всем классом водили на экскурсию в музей «Гротеля», но там лифты были поменьше и поскромнее, чем этот. Изнутри кабина покрыта зеркалами на верхних половинах стен и полированным, тускло отсвечивающим металлом на нижних их половинах, а также на полу и потолке, где расположены белые светильники. На стене рядом с дверями пульт управления лифтом с сенсорным экраном, на котором на белом фоне в темно-синих кружках белые цифры от 1 до 16 указывают номера надземных этажей, а точно такие же круги с цифрами от -1 до -4, вероятно, подземных. Буква К над цифрой 16 обозначает, наверное, крышу. Один из сопровождающих нажимает кнопку с цифрой 9. Двери закрываются так же бесшумно, как и открылись, и мы едем наверх. Дэна в кабине не видно, да и не до него мне сейчас, хотя ощутить то ранее совершенно незнакомое и прекрасное чувство, которое на меня нахлынуло, когда я его увидела, возможно посетившее меня в первый и последний раз в жизни, было бы прекрасно.
