-Бартоломео, что это было?
-Это была плохая идея с твоей стороны. Как всегда, Армандо!
Новый рык совсем вблизи вновь прервал разговор обоих. Толстяк сглотнул:
-Ха-ха! Это то, что я думаю?
-Да, куриная твоя башка. Это именно то, о чем ты подумал.
-Брат! Что будем делать?
-Смотрим назад и бежим. По сторонам. Будем надеяться, что погони не будет.
-Не будет...
-Оборачиваемся. Ме-е-едленно.
Оба синхронно поворачивают головы назад, отчего увиденная ими картина им не нравится.
-А-а-а-а-а-а-а!
-Сереженька! Как я рада тебя видеть, ты не представляешь!
-Здравствуй, милая!
-Как тебе нравится мое новое платье?
Отражение и голос Саши, доносящийся из зеркала, не спутаешь ни с чем. Ужасно нравилось ей, когда я обращал внимание на ее туалет. Она всегда такая разная. Кажется, я уже её видел любой -от девушки-пацанки во флотском обмундировании до полураздетой в бальном кринолине. Но всякий раз ей удается радовать меня. Жаль, зеркала маленькие -не так хорошо видно детали.
А классная придумка этот амулет для связи. Чувствуешь, как камешек на теле "сработал" лёгкой тряской-вибрацией, бежишь к ближайшему зеркалу, ожидая появления "абонента". Класс! Начинаю любить всю эту магию. Почти как видеосвязь на расстоянии. Никаких писем не надо. Вот если бы ещё ограничений у амулетов на число абонентов не было. А то ведь как с другими-то связываться? Обвешаешься камушками весь, прямо шаман какой-нибудь. Б-р-р!
Разговоры с Сашей, едва я заимел новое средство связи с его высочеством, были практически каждый день. Часто по вечерам после восьми, когда у нас обоих было свободное время. Александра, уединившись у себя, рассказывала мне новости, шутки или смешные приятности из своей жизни, незаметно опуская дела, и оживалась, когда я делился своими событиями в ответ. Много болтали, вспоминали подробности, она - из домашней учебы и жизни во дворце, я -из приюта. Делились рассказами о любимых затеях, выученных курсах, гонках и мобилях, смешили друг друга приличными анекдотами, иногда вели глупые разговоры ни о чем. То, что ее высочество была старше меня на три года -никак не тяготило.
Договорились через Варвару обменяться друг с другом магографическими карточками. Продемонстрировал ей через зеркало свои почеркушки грифелем -коллажи и просто костюмированные с ее высочеством. Если выгорит с мадам Ламановой, обязательно сделаю сделаю милой сюрприз.
В первый раз почеркушки Сашеньке так понравилось, что она заставила меня поклясться, что всякий раз при сеансе связи буду показывать ей наиболее удачные. Ну и хранить для неё. Выполняя обещание, завел для этого особую папочку, где, помимо продемонстрированной ее высочеству, графики, лежали и мои самые удачные, любимые и смелые сцены, вроде русалки на пляже и спящей в кровати. Кажется, я в неё окончательно влюбляюсь. С ума сойти!
Ее высочеству и герцогине Шлезвиг-Голстинской в последнее время приходилось нелегко. Назначенной в качестве представителя Императора, под хорошей охраной ей приходилось периодически мотаться по разным ревизиям в разные концы страны. Какие, не спрашивал, видя ее глухое раздражение и явное нежелание рассказывать. Но чувствовал, что долгие государственные дела утомительны для нее и часто неприятны, что от усталости девушка тяготится всеми этими ревизиями, держась на одной лишь силе воли. Сильна моя Сашенька!
В моменты наших переговоров любовался принцессой, равно как и частыми переменами интерьера и ее будуара, что удавалось увидеть позади в зеркале. Покои в дирижабле, гостинице, резиденции приютившего ее градоначальника -так и подмывало увидеть все, что там находилось. Александра, вызнав о моих хотелках, долго смеялась и, когда мы разговаривали, всякий раз дразнилась, ведя разговоры с нового зеркала. Либо фоном на ширмах и стойках-плечиках выставляя для моего обозрения свои новые одеяния. Встречу - отомщу! Зацелую!
Евдокия с Варькой в эти моменты негромко хихикали, прекрасно слыша за дверью наше с ней воркование. "Женсовет" на пару, откуда они только такие берутся, пригрозив проживающим в квартире молодым мужчинам кары на выбор от "невкусно кормить (и т.д.)" до наполитанской забастовки, таки выцарапали с меня и Пашки подробности нашего с Сашей знакомства и спасения. Когда поделился с ними сокровенным, они пообещали суметь сохранить все услышанное в тайне. Наставительно требуя от меня относиться к ее высочеству подобающе ее положению.
Но нам с Сашей было все равно. Первые разговоры, когда мы оба смешно путались в обращениях друг другу Вы, Ты, Ты, Вы, а меня звали нахаленышем -давно и бесповоротно забыты. На день тезоименитства пообещал ее высочеству подарок. А сама в тот день на меня дулась. Спросите почему? Да ни дату дня рождения, ни именин в ответ ей не сказал, мотивировав отсутствием необходимости в подарках. Зачем портить наши чувства материальным? Да и именины у нас дома не справляли, ну так получилось. На следующий день попросил у нее прощения и она с лёгкостью отпустила обиду, заявив, что чувства сильнее обид. Она у меня умница, не правда ли?!
Вспомнив наутро, что до конца недели я обещал найти время посетить мадам Ламанову, велел Евдокии кликнуть портье и вызвать к нам посыльного. Его нужно было отправить к Надежде Яковлевне, заранее предупредить о моем визите во второй половине дня. Горничная ушла и через некоторое время раздался звонок в дверь. Сообщив мальчишке-посыльному адрес и передав письмо с визиткой, заодно повторив тому устно, что я хотел сообщить, отправил его.
В этот момент я в очередной раз пожалел, что до сих пор не купил персональный телеграфный аппарат, раз уж с телефонами в этом мире не вышло. Вихрастый мальчишка в картузе с эмблемой нашего дома вернулся обратно через пару часов. Получив ответ мадам, что меня непременно ждут после трех, я выдал пареньку в качестве премиальных горсть заготовленных грошей из своего кармана и отпустил его, попросив пригласить в нашу квартиру портье. Дуть для вызова в слуховую трубу, пущенную из каждой квартиры к портье, я просто постеснялся. Просто представил себе, как дергается человек внизу, получив внезапный вызов. Попросил Евдокию сообщить портье время и подать паромотор к нужному часу.
Ближе к назначенному времени я уже ехал по городу, трясясь по столичным мостовым, заодно вспоминая свои последние эскизы, из-за которых у меня вышла размолвка с Анфисой. Не хотелось бы испортить свои отношения еще и с мадам Ламановой по такой ерунде, в силу столь разного восприятия мира и взглядов на манеру одеваться. Кажется, Надежда Яковлевна могла бы быть мне полезна. В этом я убедился чуть позже, едва я вошел в парадную дверь под вывеской "Салон моды мадам Ламановой".
Миновав парадную, сразу удивившую очень высокими, почти пятиметровыми потолками, и сразу со входа богато отделанную лепниной с зеркалами. Сообщив цель визита и отдав прислуге на входе шляпу и трость, с второй сопровождающей я прошел дальше.
В салоне мадам Ламановой было людно. То тут, то там был слышен женский смех и довольные возгласы мужчин. В просторных, украшенных зеркалами, лепниной, позолотой и раскинувшими повсюду лопухи и листья экзотическими растениями, комнатах стояли заказчики модной одежды и их окружение, вокруг которых как угорелые носились стройные девушки-помощницы. И мужчины, принадлежность которых к работникам салона выдавали многочисленные шпильки и булавки, воткнутые в обшлага сюртуков, портновские ножницы и едва заметные затертые белые меловые пятна на их служебной одежде. Работников было так много, что невольно закралась мысль о том, почему наставница Анфисы, имея за спиной столь успешное дело, занимается с приютскими детьми.
Бронзовые люстры с матовыми плафонами светили в глаза как на балу, сверкая десятками солнц. Устраивая своим ярким дневным светом в отдельно взятом месте праздник жизни среди моря промозглой осенней погоды и противно моросящего дождичка. А вот и Надежда Яковлевна. Увидев меня, женщина, извинившись, оторвалась от беседы с какой-то явно давно знакомой дамой.
