-Не пущу-у-у с ним, Лизка! Даже и не думай мене!

-Ишь что удумала, окаянная. Бросить нас решила?!

Девушка заплакала. Злое и заплаканное от обиды лицо девушки гневно взирало на родных и теперь таких ненавистным ей людей:

-Я все равно, ба, уйду! Отпусти-ите! Не пустишь, убегу от вас навсегда! Как есть сбегу! Мой Сергий. Бабка, родич мой, попусти-и!

-Ты никуда не пойдешь?

-Я убегу. Не сегодня, так завтра убегу. Не завтра, так позже. Матрена, пусти-и! Не пустишь, не вернуся совсем.

Дверь закрылась, чтобы через мгновение оттуда выскочил староста. В сенях слышался злой ор и крики. Староста уперся в дверь и снова сказал мне:

-Не дадим. Уходи, княже!

Выйдя за околицу, Сергей оглядел стоящих на улице зевак. Поправив висящий на спине сидор и парострел, заткнутый за ленту ремня, взглянул в последний раз избу Матрены и не оглядываясь, ровным шагом двинулся прочь из деревни. Дойдя до развилки дорог, юноша свернул на ту дорогу, которая по словам местных, должна привести его к имперскому тракту.

Пройдя по дороге примерно пять верст, еще недалеко от деревни, парню встретилось недавно поваленное на дорогу дерево. И он, решив напоследок все-таки сделать ещё одно доброе дело, принялся за, ставший уже привычным, магический подъем тяжестей. Потратив на это дело несколько минут, Сергей решил немного передохнуть и присесть на траву.

Через минуту отдыха, юноша почувствовал очень, едва чувствующуюся, лёгкую вибрацию.

-Странно, землетрясение?! Нет, на землетрясение это не похоже.

Вибрация земли усиливалась с каждой минутой. Сергей лег на землю, прислонив ухо к земле, словно пытаясь услышать что-то новое. Лёгкая рябь земли ощущалась сильнее и мерными стуками.

-Нет, это не землетрясение. Совсем не похоже на землетрясение. Словно ходит по земле кто. А кто ходит?! Б...броне...бронеходы-ы!

Сергей не стал возвращаться прежним путем, а пробежался по краю леса, срезая себе обратный путь в деревню. Сейчас он во весь опор гнался в деревню через дальние покосы и луга. С помощью магии преодолел встретившийся ему широкий ручей. Скоро должно начаться деревенское поле, засеянное растущей пшеницей. Во время бега, он издали анализировал складывающуюся в деревне ситуацию. А она была стремной. В деревню от развилки с другой дороги на полном ходу, чихая паром, не останавливаясь, въехало несколько грузовых паромобилей. Рядом скакало несколько всадников. В хвосте колонны двигался легкий небольшой паровик, нелепо смотревшийся среди всех остальных машин. Позади всех них, по лугу, пугая пасущихся там коров, тяжело ступая и чихая паром, шла пара тяжелых бронеходов, украшенных катайскими знаменами и письменами. Не став заходить в деревню, оба бронехода остановились на ее окраине, издав бортовым ревуном воющие звуки. Стволы паропушек даже не наводились, словно их пилоты никого вокруг не боялись.

Сергей еще бежал ко дворам, когда из-за стогов сена, копнами лежавших у первых ближайших дворов, выскочил вожак тех парней, что ранее пытались отбить у него Лизу. За ним выглянуло и еще несколько ребят из той ватаги.

-Чужанин, куды бежишь, катайцы там! Убьют же!

-Знаю, что катайцы, не слепой. А вы значит от них сбежали? И что я вам говорил?! Трусы!

Паренек, скривившись на обидные слова, ответил ему:

- Нас отцы из деревни взашей погнали. Что мы можем. У тебя, княже, вона даже парострел есть, а у нас ничего.

-И что, вы даже на охоту не ходите? Не заливай мне.

-Так луки, силки с рогатинами в ходу у нас. Парострел только у старого Мелентия и был. Служил он.

-Так луки бы и взяли. Трусы!

Не став больше с ними разговаривать, я побежал дальше, к дому Матрены и Лизы.

Скрытно пробегая мимо деревенских заборов, Сергею вскоре пришлось залечь. Через щели он видел, как катайские солдаты в синей форме, спрыгнув из кузова паровиков, разбившись на тройки, с мечами и парострелами забегали в каждый двор. Не обращая внимания на, летящую по двору, кудахтающую и квохчущую птицу, они быстро вбегали вглубь изб, вскоре возвращаясь оттуда с выталкиваемыми из дому хозяевами. Некоторых они вытаскивали за длинные волосы и бороды, грозно шипя что-то на своем. Женщины и дети плакали. Старики и мужчины просили не бить никого. Но у солдат не было переводчиков, поэтому все их просьбы оставались без внимания.

Выгнанных из домов на деревенскую дорогу людей, катайцы быстро сгоняли к паровикам, устроив всей деревне общий сбор. Слово взял катаец-переводчик, стоящий рядом с офицером. На ломаном тартарском он начал говорить:

- Делевня с сего дня находится под пятой насего господина, императора Катая Ши Цзинта. Калмации назначен новый наместник, который опледелит и плислет вам новую власть. Наш император, Сын Неба, милостив к тем, кто плимет тень его меча. Сталые законы и налоги -отменяются. Смилитесь и все будет холосо.

Катаец подошел к старосте:

- Ты сталоста в делевне?!

-Ну, я, здесь староста.

-Все здесь знаесь?!

-Да навроде все, должон все знать. Староста я.

-Нужна твоя помось.

-Отчего ж не помочь господам офицерам? Можно и помочь.

-Помось нужна господам магам ... Господа маги желают говолить.

Из легкового паровика на землю спустились двое в цивильной, непривычной для деревни, городской одежде. Котелки на их головах на фоне зеленеющего леса производили впечатление некой чужеродности. Их белые лица явно выделялись среди прочих желтоватых лиц солдат и офицеров катайской сухопутной армии. Белые люди произносят несколько фраз, которые Сергей с легкостью перевёл.

-Агличане?! Тут? В такой глуши? Заодно с катайцами?! А агличанам что тут надо?

-Нам нужен пловодник. Кто холосо знает эти места?

-Ну я, знаю.

-Господам магам нужен Власов кладезь. Нам нужен пловодник. Тот, кто пловедет нас на Власов кладезь, каписе Клутобога, получит холосую нагладу.

Молчание.

-Власов кладезь? Капище Крутобога?! - напряженное лицо старосты Евграф Степановича пробил холодный пот, который тот непроизвольно вытер рукавом косоворотки: - Господа хорошие! Вы, верно, ошиблись! Никакого кладезя в наших окрестностях не наблюдали. И капищ в нашей глуши никаких нет. Ошибка ваша вышла!

Аглицкий маг негромко окрикнул стоявшего перед ним катайца-переводчика. Из услышанного Сергей лишь разобрал, что тартарец врёт. Катаец поклонился. После чего маг принялся за странные взмахи своей рукой с нанизанными на персты перстнями. Он выделывал в воздухе сложные пассы, явно повторяющие какой-то рисунок. После чего маг направил свой указательный палец на старосту. Поначалу ничего не было. Сергей даже подумал, что у этого агличанина ничего не получилось. Но через несколько секунд лицо деревенского старосты внезапно и сильно исказилось. Разительная перемена словно выглядела борьбой двух разных людей. Лицо Степаныча то искривлялось в непонятной злобе, то мимикой лица выказывало страх, после чего возвращалось к обычному состоянию для того, чтобы снова исказиться в злобе.

-Ба-ари-ин! -кричал Евграф Степанович: -Бари-ин! Ну уйди из моей головы-ы то! Не дамся тебе! Не дамся! Изыди-и!

Но противостояние было неравным. Маг, видимо, взял власть над мужчиной, отчего стоявшие рядом односельчане вскоре услышали из уст старосты другие, не похожие на обычную речь старосты, слова:

-Нет! Нет! Это не я !... Морена! Моих рук это дело!... сменились, словно чужими, словами: - Грешен я, пред ликом твоим, Морена, сильно грешен. Гореть мне в аду твоем, в геенне огненной среди идолов жгучих, мучиться среди слуг твоих темных. -глаза мужчины блестели и выглядели безумными, отчего лишь контрастировали с выражением отчаяния на лице: -Возьми меня к себе, прими мою жертву. Не боюсь, не страшусь, по делам моим мне и воздастся... Ешьте меня, Мореновы слуги...Режьте меня ...режьте - с этими словами староста принялся раздирать на себе одежду и беспричинно царапать кожу рук, словно стараясь сделать себе как можно больнее.