-А тебе-то какое дело?

-А нам до всего дело есть. Грят люди, ты на нашу Лизку глаз положил.

-Да может и положил. Это только меня и её касается. Вам-то чего?

-Как чего? Лизка уже другому принадлежит.

-Тебе что-ли?!

-Да хоть бы и мне. Дык грю, Лизка - она девка наша.

-Смотрите, не ошибитесь.

-А то что?! Неужто драться с нами будешь? Нас больше.

-А то. По шеям надаю и заломаю. В имперском флоте и не тому учат.

-Да ладно. Брешешь! Флотские малорослых не берут.

-Вас не берут, а меня взяли.

-Еще скажи, что и оружье там таким дают.

-И оружье дают. Катайцев бить.

В разговор встрял очередной пацан:

-Робяты, да брешет он, нешто видите?! Никакой он не флотский и нет у него никакого оружья. И не бил он никаких катайцев. Мал еще катайцев бить.

-А мне и доказывать не нужно, оно у меня есть. В честном бою взял. Я и без оружья вас заломаю. Оружие оно нужно умным, с катайцем воевать. А вы чем, ребята, катайца бить будете, а? Вилами да граблями?! Или за вас папки с дедами воевать станут? Сестер с матерями как защищать собираетесь? Цепами да косами?! Или отсидеться тут собрались, пока враг землю разоряет?! Не выйдет! Катайцы уже тут. Слыхали, наш бой тут воздушный с катайцами с неделю назад был?! То-то же.

Ребята задумались. Пользуясь моментом, быстро двигаюсь вперед мимо ошарашенных таким наездом парней, отстраняя в сторону 'обливальщика'. Одновременно добиваю их словами:

-Пустите! Вот когда надумаете, парни, что-то путное, тогда и приходите к дому бабки Матрены. Там я живу. Тоже мне вояки нашлись. Из-за девок они дерутся.

Вышел во двор. Сам во флотской форме, согласно устава. Засунув за флотский ремень свой парострел, выхожу на улицу. У ворот стоит неизвестный мне мужик. Молчит, главное, и пялится на меня. Решив прервать молчанку, отдаю честь и начинаю первым:

-Здравия желаю! Сергей Конов, юнга и одновременно помощник капитана эскадренного ударного дирижабля имперского флота "Новик".

-Местный староста я. Евграф Степанович Забейворота. С помощниками.

-Какие-то проблемы?

-Да, Сергий. Можно так назову?! -и получив в ответ мой кивок, продолжил: - Значится так. Доложили мне, что в деревне новый человек имеется. Это бы ничего. Сообщили мне, что сей человек военным является. Так?! Так. Так вот, ежели так. Немедля прошу покинуть нашу деревню в ближайшее время.

-Степаныч, ты, родич, верно, белены объелся? За меня решаешь. Гостя мово со двора гонишь! Кто ж эдак с гостем-то делает? Духи наши...

- Молчи, Матрена! С тобой я, верно, апосля отдельно грить буду!

- Степаныч, да ты, нешто, с ума сошел?!

-Бабка, замолчь! Разговор сей важный не с тобой, а с парнем этим.

Вступаю в разговор:

- Евграф ...Степанович, так вас по батюшке?! - нахмуренный мужчина нервно кивнул: - Почему вы меня отсюда гоните? За что? Что я вам такого сделал?

-Вот именно, что не сделал. Форма на тебе чья? Имперская?!

- Имперская. Воздухоплавательный флот.

-Во-от! Потому уходи со двора.

-Но почему? Вы же наши, тартарские! За императора должны быть!

- Мы туточки свои. И не император он нам. Наших прапрадедов и прапрабабок еще императрица Анна, мужнина травительница, с семьями в ночь и за горы Тартарские жить отправила. Дабы рылами, укладом и верой своей аглицкий столичный лад не портили. Жить не давала. Бороды и космы нам резала. С красных углов обереги защитные срывала и на улицах жгла. Не государь нам нынешний. Бо родственник он той Анны. Мы уж туточки сами себе хозяева. И он там, а мы здесь. Понял?! Уходи!

- А как же катайцы? Они же скоро тут у вас будут. Как же воевать с ними собираетесь?

-А что нам катайцы? Не хуже зверья дикого. А со зверем всяко договориться можно. Не обидят, да и духи помогут. Ежли что, в лесу ухоронимся. Уходи, добром прошу.

Я стоял в недоумении. Хотелось врезать этому старосте и уйти. За загородкой собралась куча местных зевак из разновозрастных парней и девок, с удивлением смотрящих за этим бесплатным представлением. Завыла бабка Матрена:

-Степаныч, ирод ты этакий. Духи тебе этого не простят. Дай хоть гостю моему припасов на дорожку собрать. Идти вона сколько. Словно вора какого из деревни гонишь.

-Матрена, я все сказал. Он уйдет.

-А если не пойду, то что?

Мужчина промолчал, потому что внимание его было приковано к моим рукам. Он всматривался, словно изучал меня.

- Ну так что, Евграф Степанович. А если я не уйду?!

Мужик вдруг ударил по шеям обоих, рядом стоящих, помощников. Усадил ничего не понимающих, таких же сельских мужиков на колени и сам бухнулся коленками в траву, завопив благим басом:

-Княже! Прости! Пожалей нас неразумных. Добром, Крутобогом и Ярилой прошу. Не доводи до смертоубивства. Что хочешь с собой бери, княже, но уйди со двора!

Сплюнул на землю, вот какие уроды бывают. Разворачиваюсь и иду в баню, за своим большим сидором. Там собираю обратно, выложенные из него накануне, свои вещи, периодически качая головой от такой вопиющей несправедливости. Собрав вещи, окидываю своим взглядом предбанник. Вроде, ничего тут не забыл. Сел перед выходом на лавку в последний раз. С полминуты посидев, встаю, потому что в баню забежала бабка Матрена, прижимая к грудям носимые с собой наспех собранные припасы в дорогу:

- Сергий, ты прости нас, прости родича моего неразумного. Не ведает, что творит. Я тут припасов, по-быстрому, на путь дорожку...

-Спасибо, бабушка Матрена, не надо!

-Сергий, не обижайся, надо...слухай, я тута яичков тебе вареных со вчерашнего в туеске набрала, хлеба свежевыпеченного пару караваев положу...

-Баб Матрена, ну не надо, зачем?

- Лука с чесночком, сала шматочек, соль в коробке...-женщина перехватила мой сидор и ловко развязав, принялась укладывать туда принесенную в дорогу еду

-Ну зачем вы...

-Мазей лечебных тебе от ран на дорожку...знаю-знаю, что ты маг...на всякий, вдруг пригодится...ранку помажешь, заживет. И камешков лечебных парочку...Ежли что сурьезное, на крайний случай, понимаешь...приложишь к ране и держи, пока не затянется.

Я кивнул головой, подтверждая, что знаю.

-Все время знала, что ты непростой, княже. Барчук, ты прости нас за все.

-Вас мне не за что прощать. Вам спасибо. За то, что не бросили в лесу, спасли, за лечение, за кров, еду и ласку.

-Сергий, хучь сложно, но идти тебе к тракту надобно. Леса у нас тут дремучие, зверья много. Тебе проще, сил у деревьев возьмешь, у камней старых. Знаешь теперь как. По лесу сложно без проводника. Путь к столице смотри по Яриле. Светило наше встает на востоке, а заходит на западе. Тебе туда надобно. Но все ж доберись до своих. Легше будет.

Наконец высказавшись и завязав сидор, бабка помогла надеть его на меня. Усадив на лавку, пару мгновений посидели. И молча, ничего не говоря друг другу, вместе с ней мы вышли из бани. Во дворе ничего не поменялось. Тот же староста с помощниками что-то негромко между собой обсуждали. Глазеющие на происходящее, зеваки все также стояли за околицей. Лизки нигде не было. От новой обиды снова сплюнул на землю. И зря.

Попрощался с Матреной. И пошел, не оборачиваясь, к калитке. Проходя мимо входа в сени, дверь вдруг открылась и из нее, со своим маленьким сидором и большой корзиной в руках, выскочила Лиза, громко крича:

-Ба, я тоже ухожу. Ухожу со своим Сергеем.

Женщина, прищурив глаза, со злостью посмотрела на нее. Глаза ее в ярости потемнели:

-Лизка! Что удумала? Не пущу-у-у с ним!

-Уйду, ба!

- Одна ты у меня-а! Не да-ам!

-Уйду. Решила так! Не уговаривай!

Женщина, внезапно сорвавшись с места, подбежала к собравшейся уходить Лизе и схватив ее, силой начала ее заталкивать обратно в дверь. Вырвала из рук сидор, упала корзина, из которой выпал и покатился по земле круг домашнего сыра. Из перевернувшейся крынки на землю потекло молоко. Вырывающуюся из ее рук, борящуюся с ней девушку в сени помог затолкать староста Степаныч.