Команда неприятеля была увлечена абордажем и боем на мостках и в помещениях посольского корабля и приблизившийся к ним наш дирижабль просто упустила. Послышались скрежет гнущихся переборок, треск лопающегося от напряжения металла, усиленный металлическим воем, вырываемых из своих креплений, паропушек. Первыми, под прикрытием парострелов, в дело вступили матросы с веревками с привязанными небольшими якорями на концах. Раскрутив груз, они ловко закинули якоря на судно неприятеля и зацепили их за выступающие части. После, обернув веревки через блоки, начали натягивать их, притягивая чужое судно к своему.

-Братва, кошками скорей притягивай! Веревки тянем! Др-ружно! Поднажмем! Кидай мостки катайцу! На шкафут и шканцы!

Судно притянулось к соседнему, после чего матросы принялись вязать узлы. Тем временем другие рвались на абордаж.

-Вперед, братцы, ура! Ура-а! У-р-ра!

Хотя дирижабли относительно друг друга нехило так смещались вверх и вниз, тем не менее наши матросы с парострелами в руках, ловко пробежав по узким мосткам, скрылись во внутренних палубах катайского дирижабля. Вскоре оттуда послышались стрельба парострелов, крики и звуки борьбы. Ильгизар Матвеич вскоре отправил меня туда тоже:

-Юнга! Твоя очередь! Берем лекарский набор. Шуруй туда, поможешь! Наши не справляются! На той стороне матрос тебя уж ждет. Одна нога тут, другая там!

- И я не понял, - тут Матвеич увидал торчащее у меня оружие: - отколь у тебя парострел! А-аа, черт с тобой, нет времени. Выполнять!

Схватив запасную лекарскую сумку, подбежал к мосткам. Ч-черт, какие они здесь узкие. Страшно! Как же матросы по ним ходят, не свалиться бы вниз самому. Лучше вниз не смотреть. Свалишься, костей не соберут. Вниз не смотрим. Не смотрим.

Матрос, стоявший с парострелом на другой стороне, призывно махал мне рукой, мол быстрее давай. Качаюсь на мостках из-за набегающих воздушных потоков и балансируя, медленно перебегаю на другую сторону, стараясь вниз не смотреть. И в очередной раз сказал "спасибо" неизвестному мне придумщику, что прилипающие к металлу ботинки придумал. Не сильно липнут, но держат.

-Напужался?! -смеется щербатый матрос: - Ось в первый раз завсегда так. Пошли. Только поперед меня не суйся.

Идем внутри палубы катайского дирижабля. Сопровождающий меня матрос с парострелом впереди, я же позади. Смотрю по сторонам. Ничего особенного, внутри почти как у нас. Только надписи на стенах восточные. Ничего похожего с нихон. Спускаясь по лестнице на нижнюю палубу, встретился первый труп катайца. Вдалеке слышны звуки стрельбы парострелов, какой-то лязг и стоны раненых.

Выходя на нижнюю палубу, натыкаюсь на сопровождающего. Тот уже стреляет по кому-то, одновременно отпихивая меня. От стрельбы воздух в коридоре заполоняют клубы теплого пара. И через пару секунд, получив ранение, со стоном падает сам, сраженный выстрелом из вражеского парострела. Прячусь за угол, одновременно вытаскиваю из-за пазухи свой парострел. Перевожу рычаг стрельбы на 'бой'. Слышу шаги медленно крадущегося человека. Похоже он там один. Кладу сумку на пол. Замираю. Страх. Неизвестность. Слышу, как гулко стучит мое сердце. И все же решаюсь выстрелить по идущему врагу, предварительно упав на пол.

Броском падаю в проход. Стреляю. Парострел резко дернулся, выпуская клуб пара. Не ожидавший такой подлянки, низкий стройный офицер-катаец в флотской форме не успел выстрелить и упал убитый навзничь с парострелом в руке. На темно-синей форме в районе груди офицера появились темные кровяные разводы. Его вторая кисть нервно разжалась, выпуская из рук ножны с странным и красивым мечом с каким-то шнурком на конце. За ним в неестественной позе лежал матрос с парострелом в руках, убитый видимо щербатым.

Первый раз в жизни руки так предательски тряслись. Вздохнул. Мысленно обозвав себя тряпкой и наградив всеми мысленными эпитетами, вскоре начал успокаиваться. На коленях подползаю к щербатому. Умер бедняга. Меня оттолкнул, а сам погиб. Глаза зло смотрят в потолок. Посмотрев на него, чтобы навсегда запомнить, закрываю ему глаза.

После чего, закинув на плечо лекарскую сумку, с парострелом в руке иду дальше, проходя мимо убитых, на крики и звуки голосов наших ребят. Выйдя на ют, вижу следы только что отгремевшего жестокого боя. Наши матросы, катайцы, нихонцы, раненые, убитые и обожженные лежали в разных положениях повсюду.

- Юнга, шуруй сюда! - зовет знакомый матрос уже с нихонского дирижабля, пытающийся помочь какому-то нихонцу. Тот самый матрос, что на бейдевинд отправлял. Перебегаю с опаской по мосткам. Оглядываюсь вокруг. Такая же картина. Хватало раненых и убитых с зажатыми в руках парострелами и мечами. М-да, а абордаж-то - жестокая штука.

-Поглядь, эвона их тут. Помочь бы надоть. Лопочут чегой на своем. Нашенского не понимают. Ну не знаю, что ты гришь? Не по-ни-ма-ю! - обращается он к говорящему, сидящему на полу, раненому нихонцу.

Разбираю слова, их лекарь убит при абордаже катайцев в бою, мужчина просит отправить помощь туда, показывая вглубь жилой гондолы.

- Ии-ё! (хорошо) - отвечаю - Савелий, он просит его бросить и помощь туда направить - показываю - Побудь тут, а я туда пошел.

-Эй, юнга, погодь! Так ты что, по иноземному лопочешь?! - слышу вдогонку, но отвечать не стал.

В коридорах посольского дирижабля наши с лекарем уже перевязали своих и принялись осматривать раненых нихонцев. Нашлась работенка и мне. Арсенал лекаря был небольшим - зеленка, йод и марлевые бинты в большом количестве. Хирургические операции велись только на борту. Для офицеров и самых сложных раненых в лекарском наборе первой необходимости лежали камни-энергеты, кои доктор, по приказу капитана, уже пользовал для спасения жизней посольских иноземцев. Однако, после первых перевязок, офицеры и матросы, оперативно смекнув по начавшемуся разговору, что новый юнга вполне сносно глаголит на нихонском, быстренько отстранили его от перевязок, назначив его нештатным толмачом. Пришлось помогать, бегая с лекарем от одного раненого к другому, наводя, так сказать, мосты между нашими странами, путем перевода их жалоб и просьб. После того, как первое напряжение с ранеными начало спадать, лекарь с матросом устроили обход по всем палубам нихонского дирижабля. Обошли всю нижнюю жилую палубу, среднюю и по лестнице попадаем на палубу с весьма роскошной отделкой. Отделка строгим темным деревом с золотыми резными накладками, бархат стен с рисунками в восточном стиле, большие расписные вазы, красивые деревья, циновки на полах. Как обычно обойдя все комнаты, вхожу последнюю, где вижу разбитое окно с веревкой, убитого катайца, валяющийся меч с кровью, девушку, лежащую на полу с раной в боку, плачущую возле нее на коленях женщину в атласном кимоно. Краем глаза замечаю знакомые смешные ушки на голове...Аю...Аюми?! Н-нет! Нет! Нет!

- Аюми! Т-ты! Откуда?! Нет! Только не это!

Девушка повернулась и улыбнулась, узнав парня. Из уголка рта обильно полилась кровь.

- Сергей! Кхм. Как хорошо, что ты тут. Жаль, что вот так...

Женщина, сидящая рядом, плача, начала быстро говорить по-нихонски. Лекарь тем временем начал внимательно осматривать девушку, с каждой минутой темнея лицом. Из слов женщины Сергей понял, что она просит показать ее хорошему лекарю или дать ей камень-энергет. Сергей обратил взор на лекаря, переводя слова этой женщины:

- Сергей, да не смотри на меня так! Уж по лицу все понял! Извини, юнга, мне нечем тебе помочь. Камни для офицеров, и они закончились! Никто не ждал таких потерь. А до операционной с такой раной мы ее не дотащим.

Сергей мигом принял решение, вскочил и, покачивая указательным пальцем девушке, зарычав, произнес: