Сказывают, что арбалет получил широкое распространение примерно в то же время, что и составной лук, т.е. в начале II тысячелетия. Исследователи удивляются тому, что он не вытеснил при этом своего архаического предка. Ведь он обладал по сравнению с ним рядом преимуществ – более высокими дальнобойностью и прицельной дальностью стрельбы. К тому же при его использовании не требовалось специальных навыков и высокой квалификации, чего не скажешь о луке, применение которого требовало длительной подготовки и умений.

На самом деле удивляться надо другому. Понадобилось более десяти тысяч лет (!!!), чтобы додуматься до такой малости, как преобразование лука в арбалет. Не слишком ли затянулось топтание на месте? Ведь в сравнении с изобретением огнестрельного оружия это достаточно нехитрая операция. Надо было просто установить лук на ложу, лишенную первоначально особых излишеств и представлявшую собой простой деревянный брусок с прорезанным в нем направляющим желобом для стрелы (болта) и зацепом для удержания тетивы.

Трудно поверить, что данное новшество можно вынашивать тысячелетиями. Ведь гораздо более серьезные технические прорывы происходят прямо у нас на глазах, буквально в течение одного поколения.

Что же касается вопроса, почему арбалет, невзирая на свои преимущества, не вытеснил из обращения лук, то на него легко найти ответ. Ведь были и недостатки – сложность в изготовлении, приличные вес и стоимость, не такая высокая, как у лука, скорострельность. Они и не позволили полностью вытеснить лук, а лишь сузили сферу его применения. В некоторых регионах, например, на Севере, он использовался вплоть до XX века.

Справедливости ради следует отметить, что изобретение самых первых арбалетов исследователи датируют IV веком до н.э. Сказывают, что произошло это на родине Аристотеля – в Сиракузах. Поговаривают даже, что еще раньше освоили арбалет китайцы – в V веке до н.э. Но все это не устраняет, как могло бы показаться, вопросы, а, напротив, порождает их. Да, эти даты несколько сближают появление первых арбалетов с изобретением лука. Но можно ли поверить в наличие такого огромного разрыва (1400 лет) между изобретением такой нужной в хозяйстве вещи и ее массовым применением? И потом, шесть веков между изобретениями лука и арбалета – такое также трудно себе представить.

Думается, что историкам просто не пришло в голову, что указанные разрывы надо заполнить чем-то вроде вставок из Средневековья, описывающих использование арбалета – тех самых вставок, которыми, кстати говоря, являлись сюжеты об изобретении арбалета в Древней Греции и Китае.

Вероятно, разрывы эти в силу привычки слепо доверять авторитетному мнению показались им вполне естественными. Думаю все же, что в таких вопросах здравый смысл предпочтительней авторитетного мнения. Ведь совершенно очевидно, что изобретен арбалет был как раз тогда, когда и получил распространение, т.е. в так называемое «Высокое Средневековье». Несколько раньше, может быть, за два-три века до этого, был изобретен лук и, стало быть, «каменный век», которым традиционно датируют время его появления на исторической сцене, непосредственно предшествовал этому самому «Высокому Средневековью».

Это, кстати, объясняет и «удивительный» факт использования каменных топоров в битве при Гастингсе.

Афина была могущественной богиней. Она родилась

из головы отца своего Зевса, верховного бога. Афина –

порождение не плоти и крови, но блестящей мысли, и

потому сама блистательно прекрасна и достойна

преклонения.

Такой видятся мне и церковная история первого

тысячелетия, и большая часть классической литературы:

созданные умными головами, занимательные и

впечатляющие, достойные восхищения и эффектные.

Уве Топпер. «Великий обман. Выдуманная история Европы».

Уже этот простой пример расшатывает пьедестал под представлениями о том, что наши знания об истории человеческой цивилизации простираются глубоко в древность. Но есть вещи, которые могут вообще свести эти представления на нет. Имеются в виду вопиющие противоречия в истории «Западной Римской империи», указывающие на то, что последняя была бесцеремонно «срисована» с истории Византийской империи образца XI-XIII в.в. Выясняется, что спецоперация эта была проведена в рамках антиимперского сепаратистского движения, получившего название «крестовых походов». «Древность» «Западной Римской империи», обеспеченная многократной экстраполяцией в прошлое событий данной эпохи, послужила идеологическим подспорьем для атак на alma mater и, соответственно, для легитимизации папских притязаний на лидерство в христианском мире.

Выявляется все это в ходе сопоставления событий эпохи крестовых походов с более древними сюжетами, что было проделано мною в прошлой книге.⁶ Выяснилось, что отражением перипетий IV крестового похода явилась даже такая архаика, как «вавилонское пленение евреев».

Это еще не все. Сюжеты, сопутствующие этому походу, обнаружились и в будущем. Я имею в виду «авиньонское пленение пап» и процесс тамплиеров, ознаменовавшие собой появление обновленного папства и обновленного ордена тамплиеров – того самого, в «еретичность» которого нам так не хочется верить. Что же касается «авиньонского пленения», то выяснилось, что как раз ему была обязана своим происхождением легенда о «вавилонском плене».

Еще раз об этом в сжатом виде.

В результате сопоставления указанных копий вскрылась тщательно скрываемая связь между первоначальным папством и еврейством, переживавшим именно в ту пору (и никак не раньше) кризис своего могущества. Выявились и истинные цели крестовых походов. На самом деле ни о какой «защите христианских святынь» в том смысле, в каком нам это преподносится, не было и речи. Цель, которая преследовалась, была гораздо более прозаичной и подходящей для изобилующего разбоем и предательствами исторического контекста того времени. Это потом завоеванию придали характер помощи «братскому, христианскому» народу. На самом деле Константинополь должен был передать свое священство (а с ним и имущество, «золотой запас», если можно так выразиться) нарождающейся западной цивилизации, первенство в которой принадлежало тогда французскому королю.

Было ли папство заводилой в этом мероприятии – сказать трудно. Но то, что оно выступило в роли ренегатствующего «подельника» французской монархии, сомнению не подлежит. Ренегатствующего – это потому, что ему пришлось поступиться принципами и добиться расхождения своей религии с религией Империи, т.е. Византии, верным вассалом и частью которой оно до этого времени являлось.

Так современные сепаратисты стремятся любыми путями создать «национальные особенности» там, где их на самом деле нет. В ход идет любая зацепка – от выпячивания языкового своеобразия до перевода стрелок на часах, чтобы даже в этом ничтожном аспекте исключить общность с ненавистным «Старшим Братом».

В данном случае мы имеем дело с выпячиванием конфессионального своеобразия.

Обнаруженная связь между папством и еврейством, позволяет утверждать, что религией Империи, выступавшей тогда в роли этого самого «Старшего Брата», и, следовательно, также связанной с еврейством, был иудаизм. Это не покажется невероятным, если допустить, что иудаизм тот лишь отдаленно напоминал современную версию этого учения с ее Талмудом и мидрашами, строясь на почитании одной только Торы или Пятикнижия Моисеева. Древняя его версия на самом деле обнаруживала более родства с древней формой христианства, построенной исключительно на почитании Ветхого Завета, т.е. той же Торы по существу, только распространяемой на латинском и греческом языках. Даже традиционная историография признает, что евангелия появились позже официальной даты рождения христианства, а ведь именно они явились отличительным знаком новой религии.