Теперь я понял, почему тот человек в нее влюбился. Удержаться перед ней было сложно, и на мгновение мне захотелось, чтобы она снова стала чудищем.

- Если тебе комфортнее в теле прежней Алмы, я не против.

Она покачала головой.

- Ну уж нет, хотел такую – получай. И вообще, в этой коже мне холодно, может, согреешь?

Как-то мне попалась одна книжка с похожим сюжетом, который происходит сейчас, только я уж слишком раскраснелся, пока ее читал, и дабы Алма ее не увидела случайно – сжег.

Ее способность связывать слова была хороша, но не совершенна. Не будь я Рэном, понял бы ее чуть-чуть иначе.

- Хорошо, - голос предательски дрогнул.

Я достал из своих вещей теплую накидку, и, подойдя, накину ей на белые, хрупкие плечи. Нечаянно я коснулся ее руки, когда помогал надевать, и меня, честное слово, будто обожгло огнем. Только было не больно.

Затем, я усадил ее у огня, и на всякий случай, сел подальше.

- Теперь тебе должно быть теплее.

Она все еще не смотрела на меня, увлеченно рассматривая языки пламени, которые отражались в ее зрачках.

- И правда, теплее. Может, сядешь рядом? Такое ощущение, что ты меня боишься.

О, дорогая, все как раз наоборот.

Итак, я ее послушал и сел рядом.

Она переминала свои руки, смотря на колени, пока не сказала:

- Я пойду с тобой на праздник. Только… мне не в чем. Люди ведь как-то специально одеваются, да?

- Ханна сказала, что позаботится об этом, если ты согласишься. Завтра с утра пойдем к ней. А, разве ты раньше не была на человеческих праздниках?

- Меня никто не приглашал, - подул ветер, и прядь ее волос коснулась моей шеи, - а одной идти я не решалась.

- Боишься людей?

Еще бы. Я бы, после ее бывшего возлюбленного, вообще больше никогда не стремился к людям.

- В этом теле, - ее палец прошелся по вене на обратной стороне запястья, - я очень уязвима.

- Не бойся, - я поймал ее руку и спрятал в свои ладони, - пока я с тобой, тебя никто не тронет.

На ее лице заиграла усмешка.

- Никогда не думала, что ты будешь защищать меня, маленький человек.

Я крепко сжал ее ладонь, которая становилась все теплее.

- Сейчас ты еще меньше меня Алма, так что не зазнавайся.

Она только улыбнулась, ничего не ответив.

А меня ждала мучительная ночь рядом с ней, во время которой я не сомкнул глазу, боясь, что она вот-то исчезнет с соседнего покрывала, или снова превратиться в чудовища. Ей богу, до рассвета я наблюдал за ней. За каждой прядью, за каждым изгибом тела, дыханием, дрожанием ресниц. Только под утро она съежилась, и мне пришлось накрыть ее еще одним одеялом. А пока я это делал, осторожно коснулся губами ее щеки.

Я отомстил.

9. Мой мир – твой мир.

Утром, не совершая привычный облет, Алма встала (я к этому времени уже успел подогреть остатки мяса и натушить овощей)

- А человеком еда кажется вкуснее. Я уже и забыла, - заявила она, опустошая тарелку.

Я чувствовал себя ужасно из-за бессонной ночи. Как только я засыпал, мне снились кошмары, от которых я просыпался в холодном поту и судорожно искал в свете костра Алму.

Вот она, - убеждался я, глядя напротив себя, - спит.

Затем мы оделись, ну, точнее я, потому что у нее почти ничего не было кроме той полупрозрачной накидки.

- Почему я не могу идти в ней? – возмущалась она, натягивая мою рубаху, которая была ей немного велика.

- Потому что, - мой нож упал в маленькую кожаную сумку (на случай если Грегори меня взбесит), - голыми люди по улице не ходят, если ты замечала за свою тысячу лет.

- Так я и не голая.

- Ага, но все видно. Короче, спросишь у Ханны про женскую моду, я в этом не разбираюсь. Просто прикройся пока этим и все.

Обижено надув губы, Алма закуталась еще сильнее, и, выходя, сказала:

- Какай-то ты нервный стал. Тебе надо больше находиться на свежем воздухе.

Спустя час, мы были дома у Ханны, смотря, как она радостно хлопочет над Алмой.

- Какая ты красавица! – мой монстр только краснел, - у нас тут и нет девушек с такой внешностью. Сегодня ты будешь просто неотразима.

Да и вообще, была очень счастлива. Что не скажешь обо мне.

Напротив, за столом, сидел бородатый, грозного вида моряк, кучерявый, крепкий, но пил чай из кружки с цветочком. Да-а-а, на такой мой нож не хватит. Из-под широких бровей он изредка поглядывал на меня, но в основном его внимание привлекала стройная, гибкая и легкая семнадцатилетняя девушка, приходящаяся мне сестрой. Бесит. Почему он так на нее смотрит? Что он от нее хочет?

- Рэн! – вдруг разозлилась она, встав в позу «руки в боки», - Что вы тут еще делаете? Все, эти два часа – этот дом – женская территория. Идите, прогуляйтесь.

Из-за двери в соседнюю комнату робко выглядывала Алма, напоследок помахав мне рукой.

Замечательно. Теперь мы наедине.

Однажды я поинтересовался у Ханны, не способ ли избавить от одиночества этот Грегори:

- Пойми, сейчас ты выйдешь за него, просто для статуса, а потом хлебнешь горя.

На этот раз она не взбесилась, когда я, начал подвергать его любовь сомнению, как обычно:

- Ты не поверишь мне, пока сам с ним не поговоришь. Он не такой, правда. Я люблю его. Он как Алма для тебя. Может он и на вид страшен, но никогда меня не обидит.

Тогда я ей не сказал, что она человека пополам за секунду перекусывает.

И вот, мы сидим в таверне.

- Заказать тебе что-нибудь? – впервые он заговорил со мной своим низким голосом. И как она в него влюбилась? Рядом с ним я чувствую себя мальчишкой.

- Я не взял с собой монеты.

- Ничего, - Грегори достал из кармана приличный мешочек, - на пиво двоим хватит.

- Тогда да, пиво.

Я уже пил его у Ханны, главное с ним не переборщить. А то Алма теперь не сможет нести меня на себе, как тогда. Ох и ругалась она.

От воспоминаний о ней сразу стало легче как-то. Даже с этим моряком под боком. Интересно, во что ее нарядит Ханна?

Пинта упала передо мной, а жидкость в ней играла и пенилась.

Грегори опустился на свой стул, и, отпив чуть-чуть, сразу перешел к делу:

- Я знаю, что ты меня недолюбливаешь, Рэн, - я старался не смотреть ему в глаза, изучая пузырьки в пиве, - но, я правда, люблю твою сестру. Хочу жениться на ней и увезти с собой.

Газики тут же стали мне неинтересны.

- Как увезти?!

Его глаза, темно-карие, смотрели скорее жалобно, чем злобно. Все же, он хотел, чтобы я его одобрил. Но увезти ее? Из дома?

Его пинта снова немного освободилась.

- Я все знаю о ее репутации. И что это был несчастный случай. Она была ребенком и не виновата. Даже если мы поженимся тут, слухи расползутся еще больше. Что будут говорить о ее детях? Как они будут ходить в общую школу?

- Ты спросил ее? Она этого хочет?

- Да.

Вот коза! А мне ни слова не сказала. Значит, все свалила на своего жениха, а он тут отдувается. А на самом деле давно уже все решила.

Наверное, я очень долго молчал, поэтому он заговорил снова.

- У вас нет отца. И единственный мужчина в вашей семье это ты. По традициям моей страны, чтобы девушка могла покинуть дом, нужно разрешение отца или брата, если такого не имеется. Без твоего согласия мы ничего не делать не будем.

Я улыбнулся и тоже чуть отхлебнул.

- А Ханне ты об этом сказал? О разрешении?

Грегори тоже усмехнулся.

- Она тогда долго кричала «Почему?! Я ведь старше его на год! Это он под моей ответственностью, а не я под его!»

- Похоже на нее.

Мне требовалось принять непростое решение. Хотя Ханна давно все для себя поняла. Она любила его. Возможно впервые. Так еще и ответно. Если я скажу «нет», что мне очень хочется, она до конца жизни не пустит меня на порог своего дома. Но, скорее всего, будет жива. Ладно, предположим, она его любит. Но этот моряк? Где гарантии, то он не бросит ее одну в своей стране. Она ведь не вернется тогда. И погибнет. Моя единственная кровь.