- Я видела бездыханное тело, Рэн, - встряхнув всем телом, словно сбрасывая грязь, чудовище легло обратно, - но душа бессмертна. Он мог стать кем угодно.

Почему-то мне вспомнилось чудовище с красными глазами, преследующее меня по детству. Иногда и сейчас я замечаю его краем глаза, но больше оно за мной гоняться не смеет.

- Кто-то пускает людей сюда, открывает границу заповедной зоны. Без моего ведома.

- А как я прохожу к сестре?

- Я не знаю. Возможно, он тоже выпустил тебя, надеясь, то ты уйдешь навсегда.

- Зачем ему это? – мне казалось, это глупости, - тогда ему было бы проще убить меня, если он стал кем-то очень сильным.

Алма покачала головой.

- Нет, этот человек был очень хитер. Убить тебя было бы слишком просто.

- Ладно, - я провел рукой ей по щеке, - хватит думать об этом. Это только твои догадки. Почему именно сейчас ты стала бояться?

Она грустно посмотрела на меня и опустила голову мне на колени.

- Потому что я хочу сохранить твою жизнь. Она у тебя и так не особо долгая.

«Ты мне дорог», - перевел я в своей голове, - «Очень жаль, что ты будешь со мной там мало»

- И об этом тоже не думай. Лучше поспи. Завтра опять тяжелый день.

****

Как раз, когда я умял третий кусок мяса, сестра все-таки определилась в каком из пяти платьев (почти одинаковых), она пойдет на праздник, посвященный летнему солнцестоянию со своим моряком. Судя по тому, что он до сих пор жив, вел он себя прилично, и Ханну не обижал. Что ж, это радует.

- Вот это самое нарядное, да?

Красное, с черными вставками и кружева на шее и рукавах. А нет, еще внизу. Как это называется? Кажется, подол. На самом деле, мне она, что в этом платье, что в лохмотьях, казалась одинаково красивой.

Однако, когда я ей это говорил, она вспыхивала яростью.

«То есть, я совсем не изменилась в этом наряде?»

Поэтому больше ошибки я не повторял.

- Да-да, прекрасное платье, - я старался сделать как более озабоченный тон, на самом деле, какая разница?

Ханна тут же засветилась счастьем, и закружилась по комнате, мыслями удаляясь на свой праздник.

- На площади будут играть музыканты, и мы с моим Грегори закружимся в танце, он подарит мне ароматных цветов…

- Тебя от них еще не тошнит?

- Ты не понимаешь! Это совсем другие цветы – от него. Мы пройдемся по павильонам со сладостями, украшенными фонарями, сходим в храм, загадаем желание. Потом стемнеет, мы вдвоем, держась за руки, будем смотреть на фейерверки.

- Очень мило звучит, возьми с собой этих увальней, глянь, как ты их откормила, они же еле ходят.

Клио и Айден посмотрели на меня исподлобья, даже не шелохнувшись на своей постилке у печи. Тоже мне, охотники.

- Вообще-то, - она бросила вальсирование, - я хотела позвать вас с Алмой с собой. Заодно я познакомлю вас с Грегори.

Хм, интересно. Какая перспектива хуже, - болтать с ухажером старшей сестры, или привести на праздник большое черное чудище?

Алма пока что выигрывала.

- Серьезно? Алму и так все бояться, а мне еще верхом на ней в храм влазить?

Сестра взглянула на меня, как на дурака, и села на стул напротив.

- Я говорила про ее человеческую форму. Она на самом деле очень милая.

Кусок мяса чуть не застрял в моем горле.

- Ты видела ее человеком?!

Выражение полного недоумения не сменялось.

- Как она, по-твоему, ко мне приходила, когда ты заболел? Она целиком бы в мою избушку не залезла. И лекарства бы не донесла. Плюс, она записывала мои указания. И лечить тебя лапами сложновато.

Ненамеренно я коснулся своего лба. Так это был не сон. Она и на самом тебе меня поцеловала. И говорила тогда вслух тоже она. Вот ведь… монстр! А мне ни слова!

- Все равно, вряд ли она согласится уйти и бросить свой лес.

- Ой, да это на один вечер! Ничего не случится. «А ты, - она вдруг хитро заулыбалась, как лисица из сказки», - скажи, что тебя позвала, ну, скажем, моя подруга. Симпатичная. И ты вот думаешь, идти с ней или с Алмой.

- Не жалко меня совсем тебе? Она же меня вскроет моим же копьем.

Сестра встала со стула, намереваясь переодеть платье, и уже из другой комнаты прокричала:

- Не вскроет, а вот ревновать начнет. Ты попробуй. Свое что-нибудь добавь. А как согласится, пускай не переживает о наряде, с ее фигурой, я быстро ей найду одежду.

Что же там за фигура, у Алмы?

*****

- Знаешь, меня пригласила на праздник завтра вечером подруга Ханны.

Алма перестала грызть оленью ногу, забыв про обед.

Большая черная голова с круглыми синими глазами испуганно уставилась на меня.

- Что, прости?

- Подруга такая, - я еще руками ее пытался изобразить, для правдоподобности, - симпатичная.

Хвост Алмы чуть не пробил стену пещеры, когда она им вильнула, а глаза сузились в маленькую синюю полоску.

Зря я все это сказал.

- Но, - надо исправлять положение, - я сказал, что подумаю, так как в первую очередь я хотел бы пойти с тобой.

Все ее тело напряглось, а морда опустилась вровень с моим лицом. Не знаю, она хотела - смотреть мне в глаза, или быстро перекусить сонную артерию, если что.

- Ты в своем уме? – издалось шипение из ее глотки.

- Ты имеешь в виду подружку Ханны, или мое предложение позвать тебя?

- Иногда, - ее тон чуть смягчился, - ты очень сильно меня раздражаешь, маленький человек.

Да что ты говоришь! Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

- Ты меня тоже, большое чудовище. Значит перед моей сестрой можно человеческой девушкой обращаться, а мне только на твой шипастый хвост глядеть?

Если бы чудовища умели краснеть, она бы это сделала. Сделав от меня шаг, она как бы обиженно села, отворачивая голову к стене и отрезала:

- То была необходимость – ты умирал.

- Сейчас тоже необходимость. Или я иду с тобой, или я иду с подружкой Ханны.

- Удачи! – с желчью в голосе бросила она, и резво встала надо мной, - можешь не возвращаться! Я надеюсь, вы поженитесь и нарожаете кучу детей! Можешь не вспоминать обо мне, не умру без твоих оленей!

Пнув ногой несчастную недоеденную тушку, что та впечаталась в стену, Алма разбежалась, и прямо из пещеры взлетела, оставляя после себя поток ветра, встряхнувший мне волосы. Даже в нем чувствовалась искренняя ненависть ко мне.

Это была ее первая истерика в моей жизни.

- Хороший результат, - я сел около стены, разговаривая сам с собой, - теперь она хочет оставить меня с подружкой, которой нет. Либо я плохо понимаю женщин, либо Ханна меня подставила.

На самом деле виноват был я сам.

Она и так на взводе из-за этого своего возлюбленного из-за его якобы преследований, из-за постоянной тревоги за лес и меня. А я ее просто довел. Ничего не скажешь, настоящий друг. Вот только искать и успокаивать ее, было бесполезно, пока она сама не вернется.

Подожду. Скажу, что это была шутка, и не было у меня никакой подруги.

Признаки ее возвращения я услышал только вечером, когда заканчивал обрабатывать шкурки на продажу для Ханны.

Кто-то тихо прошел по моему мостику для волков из пещеры, потом прошелся по траве, и, наконец, достиг пещеры. Но, когда я обернулся, увидел вовсе не чудовище.

Бледнокожая, черноволосая, хрупкая девушка в полупрозрачном платье, обняв себя руками, с красными от холода щеками, стояла на пороге пещеры, робко оглядывая меня глазами, цвета штормового моря.

Черты лица были мягкими, чуть обрамленные черными длинными прядями до пояса. Розовые губы плотно и обижено сжались. Она отвернулась от меня так же высокомерно, как и когда была Алмой-чудовищем. Хотя сейчас это было куда забавнее.

- Доволен? – зло спросила она, - теперь тебе есть посмотреть еще куда-то, кроме моего шипастого хвоста.

Она даже не понимала, насколько провокационно звучали эти слова. Скорее всего, она имела в виду не полуприкрытую грудь, а вообще. Ну, собственно, это только я не туда посмотрел.