— Только попробуй выйти за порог и можешь не возвращаться! — злился папа.

Потому что он боялся за меня, за жизнь своих внуков. Я видела это в его взгляде, словно немой крик боли и отчаяния. Читала в его глазах нежелание отпускать единственного ребёнка на войну. Но им придётся это сделать.

— Я не вернусь, — хлопнув дверью, я ушла. Потому что не могла иначе.

— Если ты уйдешь, я лишу тебя наследства!

— Мне плевать, заработаю. Я не собираюсь прогибаться под тебя. Когда меня не устраивают правила, я их просто ломаю об колено! — поддавшись внезапному порыву, я выхватила палочку прежнего Монтегю и со всей дури сломала о бедро.

Раздался сухой хруст, нечто вырвалось из моей груди и одновременно из сердцевины сломанной пополам палочки. В неясном видении померещилось лицо слизеринца. «Свободен… спасибо», — выдохнул он, устремляясь вверх. Теперь я — это я, и больше никто иной.

— Кажется, вам придётся купить новую палочку, мистер Монтегю, — проницательно заметил Дамблдор, глядя на меня поверх очков-половинок.

Он стоял на лестнице, ведущей наверх. Из Большого зала выглядывали взволнованные ученики, привлечённые нашей перепалкой, поскольку акустика в холле была отличной.

— Ты мне больше не сын! Можешь не возвращаться!

— Я не вернусь, — твердо сказала я.

Прикусив губу, я смотрела, как они уходят. Слёзы матери ранят куда как больнее, чем целая сотня пуль снайпера.

***

Я попыталась уломать взрослых позволить мне пойти с ними на поиски мамы-вампуса. Но, поскольку я теперь беспалочковая, да ещё являюсь несовершеннолетним волшебником, мне ответили решительным отказом. Меня мучило смутное нехорошее предчувствие. Вампус — кошка степная, не лесная, кто знает, как она поведёт себя в незнакомой местности. Оставлю мелкого Хагриду и пойду за поисковым отрядом, к которому присоединилась парочка мракоборцев.

— Хагрид, а ты куда это? — изумилась я, заметив вооружённого лесничего, запиравшего свой дом.

Его верный волкодав нетерпеливо скулил. Потрепав подошедшего пса по голове, я приподняла бровь.

— Так меня, значится, проводником попросили побыть при отряде ихнем. Эти индейцы, конечно, следопыты хорошие, да я этот лес знаю, как свои пять пальцев. Да мало ли чего может им встретиться.

— Например, акромантулы? — хмыкнула я.

Лесничий смешался.

— Ну, да, а я договориться могу. Всё, иди, не следует видеть им тебя здесь.

М-да, пришлось сделать вид, будто я направляюсь к замку. Светозар тихонько попискивал, напомнив о том, что его, в общем-то, нужно покормить. Крадучись, я метнулась к границе леса. Выбрав полянку, я уселась на землю, вытащила бутылочку с молоком и дала её требовательно пищавшему котёнку.

Отряд мракоборцев во главе с Хагридом двигался по лесу довольно шумно. А вот индейцев мне разглядеть не удалось. Ведомая каким-то чутьём, я скользила по сумеречному подлеску, придерживая переноску-люльку с котёнком на груди. Мой путь отличался от маршрута наших магов. Тени становились всё гуще. «Ха, лес Фангорн гораздо мрачнее был в том фильме», — такими мыслишками подбадривая свою перетрусившую личность, я кралась, скрывалась в тенях и старалась производить как можно меньше шума.

Впереди показалась фигура человека, она заносила палочку над чем-то копошащимся в траве. Сняв люльку, я положила задремавшего Светозара среди корней дерева. Завершить своё дело мужчина не успел, сбитый мною с ног. Помогли многочисленные упорные тренировки по квиддичу. Покатившись по палой листве, он вскинул палочку и направил на меня.

— Мальчишка! Ты не понимаешь, что творишь! — насмешливо прокаркал худощавый тип, вскакивая на ноги.

— Вы выкрали редкое существо, беременную кошку вампуса, и пытались убить её детенышей! По-моему, это вы не понимаете, что творите.

— Я выбросил этого недоноска! Он бы всё равно не выжил!

— Он выжил. Я нашёл и выходил его. А вас ждёт Азкабан, в лучшем случае.

— И что ты мне сделаешь? Где твоя палочка?

— Чтобы победить вас, мне палочка не понадобится, — зловеще пообещала я, скидывая на землю мантию.

— Авада Кедавра!

Я нырнула за ствол дерева, уклоняясь от смертельного удара. Тьфу, бля, он совсем поехал, авадами кидаться? Или проникся моим подростковым пафосом? Подобрав с земли ветку, я выскочила из своего укрытия, увернувшись от красного луча. Крутанув ветку, вырвала из его рук палочку и от души заехала локтем в нос, усилив удар прыжком и сцепив кулаки у груди наподобие молота. Он согнулся пополам, я добавила коленом в живот, подсекла импровизированным боевым посохом под коленки. Мужик хрипло засмеялся, лёжа на боку и зажимая пальцами окровавленный нос.

— Где ты так драться научился, парень?

— Улица и не такому учит, — я ударила по его кисти веткой, заметив, как он тянется к палочке, что лежала в траве. Он заорал, прижав пострадавшую руку к груди. Кажется, одну лучевую косточку ему я всё же сломала.

— И что? Убьёшь меня? И как ты будешь с этим дальше жить?

— Нет, не я убью, — произнесла, вертя чужую палочку в руке.

Я заметила неподалёку стоявший контейнер, рядом с которым два светленьких комочка жались друг к другу в попытке согреться. Мной овладела убийственная ярость:

— Она убьёт, — я направила палочку на замок, контейнер открылся, и из его нутра выпрыгнула донельзя разозлённая пума.

Мать, тигрица, у которой отняли детёнышей. Она принюхалась ко мне, учуяла запах Светозара и, грозно зарычав, обернулась к поспешно удиравшему человеку.

— Никогда не злите мать, защищающую своих детей, — хмыкнула я, заслышав крик агонии мерзавца.

Видимо, этот тип забыл, что вампус — самое быстроногое существо.

Детеныши были истощены, но живы. Подобрав малышей, я направилась к Светозару, ориентируясь по его требовательному писку, поскольку на лес уже опустились сумерки позднего вечера. Чёрт, а палочка в руке-то у меня на что?

— Люмос. Светозарик! Ты куда пополз? — окликнула я малыша, выползшего из тёплой люльки.

Он очень обрадовался своим сестрёнкам и братикам, но они слабо отреагировали. Неужели тот гад не давал им кормиться материнским молоком досыта? И как он вообще смог совладать с вампусом? Рядом шумно вздохнули. Вампус посмотрела на меня грустными карими глазами. Теперь мне стала понятна причина, по которой тому типу удалось её одолеть: она была сильно истощена, отдавая детёнышам всё молоко, когда стремилась спасти их от голодной смерти.

Сейчас она лежала на боку, тяжело дыша, очевидно, этот бросок оказался для неё весьма нелёгким. Я положила к ней под бок малышей, чтобы они не замёрзли на холодной земле, и пошла искать люльку с сумкой. Порошковой смеси в захваченном пакете было мало, но вполне достаточно, чтобы поддержать в малышах жизнь. Покормив оживившихся котят, я осторожно погладила по голове большую кошку. Она устало приоткрыла глаза, глядя на меня с неизъяснимой печалью, тоской и благодарностью, словно прощалась.