— Это поправимо… отныне на тебе будет только мой запах, — чувственно прорычал Фарзен-дхан’кл, снова целуя свою возлюбленную.

— Фарзен-дхан’кл… пожалуйста, пожалуйста… — нетерпеливо постанывала Вероника, желая как можно скорее ощутить его в себе, изнемогая от горячих ласк. Подготовив узкое лоно уманки, он осторожно начал погружаться в горячее, подрагивающее нутро, придерживая её бедра, с трудом удерживаясь от того чтобы не начать драть её. Вероника старалась как можно больше расслабить мышцы влагалища, помогая партнеру проникать в неё. Казалось, что она вот-вот взорвётся от переполнявших всё её существо чувств. Фарзен-дхан’кл начал бережно двигаться в ней, постепенно ускоряя ритм, не переставая ласкать язычком соски и губы любимой, ловя каждый стон и вздох. Ей казалось, что она парит где-то высоко, на крыльях счастья в тёплом безбрежном океане безграничной любви, что навсегда соединила их воедино. Вероника без сил растянулась на его могучей груди, счастливо улыбаясь, радуясь этой незабываемой неге и долгожданному чувству единения.

— Ох, ты, вот это жаркая встреча! — раздался чей-то ехидный голос неподалёку, — такого качественного секса я давненько не видал!

— Кжии-т я забыл установить непрозрачность, — сдавленно прорычал Фарзен-дхан’кл, сделав неуловимый жест рукой.

— А кто это был? — хмуро поинтересовалась Вероника, не меняя положения тела и не открывая глаз. Ей сейчас было лень даже голову поднять, настолько она устала.

— Сосед по заключению, — снисходительно фыркнул Фарзен-дхан’кл, блаженно прикрыв глаза, — отдыхай… мы здесь надолго.

Вероника проснулась от чьего-то пристального взгляда, подняв голову, она встретилась с глазами какого-то незнакомого мужика, чьё тело покрывали странные татуировки.

— С добрым утром, красавица, — усмехнулся незнакомец. — А ты горячая штучка…

Вероника возмущенно вспыхнула, прикрыв груди густыми дредами, сидя на узком ложе. Фарзен-дхан’кл подал ей кусок жареного мяса и стакан с водой, не обращая внимания на бесцеремонного соседа. Поев, она легла на бок, наблюдая за разминкой любимого, и как он готовится к медитации. Немного подремав, Вероника чувствовала, что полностью отдохнула.

— Фарзен-дхан’кл, а как ты вызываешь непрозрачность?

— Просто представь это и всё. — Ответил яут, не открывая глаз.

Со второй попытки Веронике это удалось. Стараясь не обращать внимания на свою наготу, она принялась выполнять разминочные упражнения. Медитация не задалась с самого начала, Веронике не получалось расслабиться, покоя не давало присутствие рядом того, кого она давно желала и очень любила.

— Вee’рр’наа, ты не сосредоточена, держи свои феромоны под контролем, — с усмешкой прорычал яут.

— Во-первых, мне дали клановое имя Ларвеш, во-вторых… когда ты рядом, это довольно сложно.

— Прости, я забылся, ведь ты теперь Воительница с именем. — Извиняясь, прорычал Фарзен-дхан’кл,

— А еще я не привыкла быть постоянно голой… — недовольно проговорила Вероника, по привычке пытаясь нащупать любимый кулон на шее, — эти сволочи забрали папин подарок и военный жетон, ладно хоть унтары не сняли.

— Ларвеш, очисть свой разум… и постарайся успокоиться. Помни о зазине.

— Ну хорошо… — Вероника закрыла глаза, сидя в позе медитации, стараясь абстрагироваться от внешних неудобств, вздохнув, расслабилась, давая разуму «поплыть» по ментальному полю. Здесь оно выглядело весьма странно: всполохи оранжевого, переплетение голубоватых линий, опутавшие все пространство словно мерцающая паутина, желтоватый оттенок апатии и обреченной печали и лишь совсем рядом билась мотыльком безумная надежда.

После медитации они по очереди ополоснулись в тесной душевой кабинке. Фарзен-дхан’кл сидя на полу поглощал свою порцию жесткого пережаренного мяса, не переставая любоваться расхаживающей перед силовым полем у «входа» уманкой. Она окрепла, изящные мускулы рельефно выделялись под тонкой, бархатистой кожей. Многочисленные шрамы от плетей, кислоты и когтей повествовали не хуже слов рассказчика о непростом жизненном пути, что пришлось пройти ей, прежде чем она его нашла. Не потеряла надежды, не утратила веру в то, что он жив. Другая самка давно нашла бы себе достойную пару, но только не она. Все это время уманка умудрялась хранить ему верность, сберечь едва зародившееся чувство в своём нежном сердечке.

— Сколько времени прошло с тех пор?.. — поинтересовался он между делом, имея ввиду тот случай в храме Предка.

— Больше пяти лет, Фарзен-дхан’кл… — Вероника глубоко вздохнула, обратив внимание на миску в руках странного мужчины, — а что это такое у тебя?

— Еда… — коротко ответил тот, стуча пластиковой ложкой по дну.

— А почему этот автомат такое же не выдает? — поинтересовалась девушка, которой кусок уже в горло не лез, хотя организм настоятельно требовал пищу.

— Потому что он там живёт, — хмыкнул мужчина в ответ, швырнув пустую посуду в угол комнаты. Грязная тарелка казалось куда-то провалилась сквозь пол, или растворилась. Более точно Вероника не смогла разглядеть, настолько все быстро произошло. Обернувшись в сторону своей камеры, она решительным шагом направилась к автомату по выдаче пищи. Потыкав кнопочки наугад, она получила миску с беловатой массой.

— На вкус как овсянка, — вынесла она вердикт, попробовав на вкус «кашу».

— Неплохо вы устроились, — недовольно проворчал мужчина, — двухместная камера, в местных застенках это почти что дворец.

Вероника поставила пустую миску на пол, та тут же исчезла.

— Интересный феномен, — пробормотала она, — этот материал явно распознает где органика, а где не органика… но при этом только напоминает неорганическую структуру, поскольку она более привычна для нашего восприятия, — Вероника потыкала ногтём стену, на ощупь это был то ли пластик, то ли мрамор. Теплый и холодный одновременно. Когда они вместе с Фарзен-дхан’клом уснули на полу, она не капли не замерзла, в помещении постоянно поддерживалась комфортная для них температура. Учитывая то, что она способна дышать в родной атмосфере яутов, скорее всего регулировалось так же содержание необходимых газов.

— Судя по шрамам, она побывала не в одной переделке, а рассуждает как ученый, — недоумевая, почесал макушку мужчина, наблюдая за тем как девушка ощупывает стены, пол и зачем-то пытается колупать ногтями гладкую поверхность.

— Она и есть учёный, — пожал плечами Фарзен-дхан’кл, когтём выковыривая застрявшие между клыков волокна мяса, — и воин, заслуживший славу в бою.

— Впервые вижу воинствующего учёного, они разве не пацифисты?

— Жизнь заставит, еще не так раскорячишься, — пробормотала Вероника задумчиво уставившись на силовое поле, накручивая на палец один из дредов. — У тебя-то имя есть?

— Можешь назвать меня Деймон. Те, кто запихнули меня в смертную оболочку постоянно орали: «демон, демон», вот и привязалась… кликуха.

— Ларвеш, хватит буравить взглядом это силовое поле, иди ко мне, — Фарзен-дхан’кл ласково заурчав, притянул уманку к себе, обхватив её сзади за бедра. Та попятившись, прильнула к нему спиной, откинувшись на могучее плечо, соблазнительно улыбаясь, пальчиками поглаживала челюсти, лицо и надбровные дуги, в то время как ладони любимого ласкали её тело. Он высунув язычок, щекотал нежную шейку и кожу между лопаток, слегка прикусывая клыками.