– Ай! – шепчу я, обжигаясь о кофе. Определенно не мой день. Или год. Или жизнь.

Я как раз собираюсь встать и попытать удачу с тем стремным туманом на улице, когда кто-то кладет салфетку на мой стол. Поднимаю взгляд на Кровавые Костяшки.

– Все нормально? – спрашивает он.

– Ага, – бурчу я, инстинктивно отодвигаясь подальше, пока он садится на противоположный стул.

– Я говорил Гейбу не подавать кофе таким горячим, – замечает он, протягивая руку. Я не шевелюсь. Он же не ждет, что я попрошу его о помощи, ведь так?

– Со мной все хорошо, – настаиваю я, но в моей интонации слышится четкий посыл: «Будь добр, отвали».

Еще один трюк, которому я наловчилась в бегах.

Парень закатывает глаза.

– Я не пытаюсь запугать тебя. Один год я работал медиком. Просто хочу убедиться, что ты в порядке.

– А я была владелицей этой руки целых семнадцать лет, так что знаю, что она в порядке.

Кровавые Костяшки встает.

– Ну ладно, намек понял. Если передумаешь, в морозильнике есть пакетики со льдом.

– Мне не нужна твоя помощь. Как и бесплатный кофе. Я не какая-то беспомощная бродяжка, ясно? Я могу позаботиться о себе.

Он поднимает руки в знак защиты.

– Никто и не говорил, что не можешь.

Он всматривается в меня, и я вижу, как в его глазах зарождаются вопросы. От этого хочется съежиться, словно он может увидеть то, что я пыталась скрыть. Вблизи он уже не так похож на убийцу. Парень выглядит здорово, как Капитан Америка или кто-то подобный. Но я заставляю себя сидеть смирно. Только я собралась открыть рот, как до нас доносится звук. Глухой удар, за которым следует металлический грохот с кухни, как если бы на плиточный пол посыпалась посуда.

Кровавые Костяшки замирает и прислушивается. Я тоже. В этом звуке было что-то неправильное. А затем…

Щелк.

На самом деле звук не такой громкий, как я слышу у себя в голове. Он попросту не может быть настолько громоподобным, чтобы раскатываться эхом по черепу с такого расстояния, но, возможно, щелканье затвора всегда так звучит – как голодное клацанье челюстей, решающих то, на что не имеет права ни один человек. В любом случае такой звук никак не может быть тихим.

– Не двигайся! – рявкает кто-то с кухни.

Сквозь кухонное окно я вижу мужчину в серо-черных перчатках. В его правой руке зажат маленький пистолет. Он нас не увидел… пока.

Кровавые Костяшки мигом кидается в другую часть помещения, не издавая ни звука. Я тоже начинаю бежать, но он прижимает палец к губам.

– Пригнись, – едва слышно шепчет парень.

Я останавливаюсь на секунду, а потом прячусь под стол.

Он крадется ближе к кухне, а я медленно ползу за ним. Вдруг он быстро оглядывается через плечо.

– Оставайся здесь, – велит Кровавые Костяшки громким шепотом. Затем пригибается и перебегает к прилавку, а оттуда придвигается как можно ближе к кухне.

Я понимаю, что нужно бежать отсюда со всех ног, даже если звон колокольчика на выходе оповестит о моем присутствии. В лучшем случае все это закончится приездом копов, но я не могу попадаться им на глаза. Вряд ли новости о моем исчезновении распространились так далеко на север, учитывая, сколько детей моего возраста пропадают каждый день, но я не хочу рисковать.

Но в моей голове все еще проигрывается звук того глухого удара. Кто-то ударил Гейба – он ранен. А если Кровавые Костяшки попытается сыграть в героя, то поплатится за это жизнью. Я слишком часто становилась свидетелем страданий других людей. Нельзя просто уйти, хотя и стоило бы.

Я подползаю ближе.

Парень поворачивается, беспокойство на его лице исчезает и сменяется неприкрытым раздражением. Он яростно машет мне руками и произносит одними губами: «Беги».

Ладно, это уже оскорбительно. Не спорю, он размером с небольшую секвойю, но, рассмотрев его хорошенько, я вижу, что ему максимум лет девятнадцать. И я больше никому не подчиняюсь.

Точно не знаю, когда я успела приблизиться к Кровавым Костяшкам, но я прямо позади него, прижимаюсь к прилавку. Мужчина с пистолетом что-то бормочет на кухне, но я больше никого не вижу. Либо он говорит с Гейбом, либо ругается с кем-то по телефону.

Кровавые Костяшки наконец замечает, что я стою за ним, и подпрыгивает.

– Ты! – изумленно восклицает он. – Я же сказал тебе бежать!

– У тебя есть мобильный?

Он качает головой и прищуривается. Я упорно смотрю в ответ, даже не пытаясь придать себе грозный вид – теперь это получается естественным образом. Парень открывает рот, чтобы что-то сказать, но я прижимаю палец к его губам – мужчина на кухне замолчал.

Сжимаю руки в кулаки. По нижней части моего черепа прокатывается низкий гул, ладони начинают пульсировать.

– Последнее предупреждение. Уходи. Я не хочу быть ответственным за тебя, – говорит Кровавые Костяшки, но я едва его слышу, пока смотрю на свои ладони и чувствую нарастание силы под кожей.

Он направляется к кухонной двери. Я поднимаю взгляд как раз тогда, когда он проскальзывает внутрь. Я же будто приросла к месту.

«Вставай. Сделай что-нибудь», – твержу я себе.

Давай же, хоть что-то!

В ответ раздается другой голос, напоминающий звон крови в ушах: «Ты не можешь это контролировать. Ты только все испортишь».

А кто сказал, что я в этом нуждаюсь? Я могу помочь и без своего проклятия. Люди постоянно помогают друг другу без всяких аномальных сил.

Я заставляю себя подняться. Заставляю себя идти, несмотря на страх, сковывающий мышцы.

Кидаюсь к двери, даже толком не осознав, что мои ноги пришли в движение, пока не оказываюсь у входа на кухню. Гейб лежит на полу оглушенный, прижимая руку к кровоточащей голове. Кровавые Костяшки впечатал злоумышленника в стену, заведя ему руку за спину.

Я хватаю полотенце, чтобы приложить его к ране, и скольжу по полу к Гейбу.

– С вами все будет хорошо, – шепчу я, хотя он и белый как призрак.

Убираю полотенце. Рана глубокая, но все обойдется, если доставить Гейба в больницу. Он берет мою ладонь своей дрожащей рукой и сжимает ее. Его глаза расширены, взгляд рассеянный, но внезапно, будто в знак предупреждения, он сосредоточивается на чем-то за моим плечом.

– Сэм, – выдыхает Гейб, после чего теряет сознание, вяло оседая на дверцу холодильника. Я оглядываюсь на Кровавые Костяшки. Сэм. Его зовут Сэм.

Злоумышленник откидывает голову и бьет Сэма лбом по лицу, сбивая того с ног. Затем поворачивается, подхватывает пистолет и наставляет дуло прямо в грудь парня.

Я открываю рот в крике, и тут что-то выпрыгивает из моих ладоней. Не успеваю я это остановить, как оно змейкой ползет по помещению и обвивается вокруг груди злоумышленника. Мой разум наполняется низким гулом, все мысли с грохотом сбиваются в кучу. Я слышу голоса, вижу проблески лиц. Подводные глубины – рокот океана, рев волн. Затем то, что я выпустила, возвращается обратно, как сокращающаяся мышца. Мои глаза распахиваются, а от тяги магии злоумышленник летит вперед, будто его толкнули сзади.

Я с ухающим желудком осознаю, что натворила. Мы со злоумышленником по-прежнему связаны, моя магия обматывает его грудь. Шум волн усиливается на задворках моего сознания.

– Какого черта только что произошло?! – вопит мужчина, опуская пистолет, чтобы оглянуться, как если бы ожидал найти кого-то у себя за спиной. На его лице застывает гримаса чистого ужаса.

Я поднимаюсь на ослабших ногах. Его налитые кровью глаза останавливаются на мне, словно он впервые замечает мое присутствие. На его лицо падают высветленные волосы, над дрожащей верхней губой растет редкая линия усов. Будь я полностью в сознании, то могла бы даже посочувствовать ему.

– Чего ты боишься? – спрашиваю я у злоумышленника. Его взгляд на секунду останавливается на мне, а затем продолжает бегать по комнате. Он меня не слушает.

– Беги, – шепчу я Сэму.

– Что? Почему? – спрашивает он и, увидев мои полные ужаса глаза, делает шаг ко мне.

– Забирай Гейба и уходи, – молю я, тщетно пытаясь прервать нашу связь со злоумышленником.